– Не поздно, – молвила Хюльдра, – и ты не ошибся, старый плут – сегодня мы не должны были петь, но, заметив столь прекрасного юношу, не смогли сдержаться.

– Простите, что нарушили ваше спокойствие, – виноватым и вместе с тем восхищённым голосом прошептал Фридрих, – однако я ничуть не жалею, что имею честь познакомиться с вами…

– Мерзкое дьяволово отродье! – зашипел Нильс, – глазки строишь, песенки распеваешь? А ты бы лучше показала молодому человеку, что у тебя под юбкой за гадость спрятана!

По идеальному лицу ведьмы пробежала быстрая волна испуга, но оно в тот же миг вновь приняло незыблемое, будто фьольд, выражение.

– Если простой смертный человек полюбит меня, – молвила она таким голосом, что у Фридриха мороз по коже пробежал, но он ничуть не испугался, наоборот, слова её заставили кровь бурлить ещё мощнее, – то и я стану простой смертной, и избавлюсь от того, что делает меня Хюльдрой!

– Фриц, у неё под юбкой коровий хвост, который растёт прямо из тела! – шипел в ухо Фридриху Нильс, – всё, что ей нужно от тебя – свадьба! Как только ты обвенчаешься с нею по христианскому обычаю, хвост отвалится и она действительно станет простой смертной, как ты да я, но потом вся твоя жизнь будет подчинена только ей! Ты не сможешь даже одним глазом посмотреть на какую-либо другую женщину, даже без мысли овладеть ею – она будет ревновать тебя к любому существу женского пола, даже к животным! А если же ты всё-таки, не приведи Боже, исхитришься хоть раз ей изменить, то тогда пиши пропало! Даже если тебе удастся скрывать это от неё – она всё равно узнает, и тогда…

– Прикуси свой язык, Нильс! – прикрикнула Хюльдра, – ничего страшного с ним не случится. Да и зачем ему будет изменять мне – ведь никто не будет любить его так, как люблю я! Никто не будет с ним так нежен и так горяч на супружеском ложе, как я! Никто не будет так заботлив и так обходителен, как я! Никто не будет вызывать такой зависти у друзей и прочих окружающих его мужчин, как я! И никто не будет верен ему до гробовой доски так, как буду хранить верность я!

– О Господи! – воскликнул во весь голос молодой барон, – само небо ниспослало тебе меня! Я люблю тебя, сокровище моё! Как твоё имя?

– Меня зовут Гудруна, – прозвенела она, что горный ручей, – и клянусь быть навеки твоей, и больше ничьей. Женись на мне, Фридрих, и ты станешь счастливейшим на свете человеком. А что до того недостатка, коим наделил меня Господь, так Нильс прав.

С этими словами она приподняла юбку, из-под которой показался белый коровий хвост с кисточкой на конце. Он шевелился, словно стесняясь быть увиденным посторонним, и старался скрыться от лишних глаз. Фридрих на мгновенье замешкался и полными удивления глазами взглянул на Гудруну.

– Нильс не соврал, – её глаза, будто туман, обволокли его, – хвост действительно отвалится, как только я стану твоей супругой. И мы сможем жить долго и счастливо, как все обычные люди.

– А тебе, болтун, придётся язычок-то малость попридержать, – пение смолкло, и рядом с Гудруной явилась вторая Хюльдра, её сестрица, разодетая в точно такое же платье, как у первой, – отныне всё, что ты захочешь молвить о нас до свадьбы, будет заперто внутри тебя и не покинет твоего рта. Ты будешь неметь, Нильс, как только заведёшь речь обо мне и моей сестрице!

– Ах, чтоб тебя, адово отродье! – выругался проводник, – да вы ж обе… М-м-м-м!!!

На этих словах он умолк и принялся мычать, как корова, хвост которой красовался под юбкой каждой из двух Хюльдр. Сестра Гудруны была чуть старше, но не менее мила собой и стройна.

– Меня зовут Гертруда, господин барон, – поклонилась она Фридриху, – и я премного счастлива повстречать вас в нашем диком краю.

– Откуда вам известно о моём титуле? – его удивлению не было предела.

– Несмотря на то, что ваш проводник слишком много болтает, – покачала головой Гертруда, – болтает он по делу. Мы действительно ведьмы и многое умеем знать о тех людях, которых видим впервые в жизни. Но мы ведьмы незлые – мы способны к перерождению, и посему каждая из нас стремится найти себе в мире людей мужа, чтобы стать обычной женщиной, рожать детей и блюсти семейный очаг. Это мечта любой Хюльдры. Мы отвергнуты Господом, но посредством брака в церкви, когда на венчающихся нисходит благодать Божья, мы очищаемся от проклятия и вступаем в лоно Его, будто изгнанная Ева возвращается в сад Эдемский. И теперь в ваших силах, господин барон, спасти ещё одну душу и сделать из Хюльдры человека.

Её пламенная речь настолько поразила Фридриха, что он, ни на минуту не задумываясь, дал согласие на брак с Гудруной. Нильс возражать больше не мог, ибо уста его теперь были скованы ведьминым заклятием – ему оставалось лишь препроводить влюблённых до ближайшей церкви.

Ближайшим оказался крохотный городишко под названием Боргюнд, затерянный посреди гор. Там имелась старинная церковь, построенная викингами лет семьсот назад из корабельного леса и без единого гвоздя. Местный пастор не моргнув глазом обвенчал их, спросив лишь, лютеранской ли они веры. Фридриху повезло – Глаубсбергский князь одинаково благоволил как католикам, так и протестантам, так что Фридрих никогда не считал себя твёрдым приверженцем папы или евангелизма – он знал обо всём помаленьку. Гудруна же просто приняла лютеранство, ибо ей было всё равно, к какой из христианских конфессий себя отнести. Как только обряд состоялся, хвост у Гудруны действительно отвалился. Она бережно сложила его, завернула в кусок холста и спрятала в своём нехитром скарбе, что везла на новую родину.

Отправилась вместе с ними и Гертруда, заявив, что без сестрицы жить ей невмоготу, поклявшись тем не менее, что обитать будет в лесу и не станет показываться на глаза людям, дабы и себе жениха не искать. Пообещала она и молодым не докучать, а лишь присматривать за младшенькой, незримо для её милого. Фридрих принял все условия и поспешил покинуть Норвегию вместе с обеими дамами.

Скрепя сердце, Нильс вывел их через горные перевалы и обширные долины к берегу моря. Так они достигли Христиании, где втроём сели на корабль и отплыли в Любек, проблуждав среди датских островов пару недель. Уже настал сентябрь, и Фридрих желал добраться до родных краёв непременно к Рождеству. Всё сложилось именно так, как он того желал – молодые достигли Глаубсберга к концу октября и зажили счастливой жизнью. Гертруда поселилась где-то в лесу и совсем перестала показываться на глаза Фридриху – являлась она отныне только Гудруне.

Однако счастью недолго суждено было длиться. Оглядываясь в прошлое, Фридрих никак не мог простить себе того, что не послушал тогда Нильса, отпихнув его от себя, поддавшись на сладостные звуки ведьминого пения. Тогда ему было всю равно – ведьма, не ведьма, Хюльдра, не Хюльдра, какая разница?! Его глаза и его слух сослужили ему плохую службу, обманув сердце и преградив к нему дорогу рассудку. Нильс не успел сказать тогда того, что должен был сказать. И не смог сказать после, ибо уста его были опечатаны. Однако всё-таки потом, уже на причале, в порту Христиании, он открыл Фридриху эту страшную тайну – ведь теперь, после обряда венчания, он вновь смог говорить всё, о чём желал.

– Знай, Фриц, – грустно молвил он тогда, – возможно, то, что ты совершил здесь, в Норвегии, навсегда изменит твою жизнь и сделает тебя очень несчастным. Я не отказываюсь от тех слов, что уже сказал тебе. И поведаю больше. Отныне я буду жить с этим остаток своих дней и винить себя в том, что сделал тебе плохо. Я хочу надеяться, что общий язык с нею ты найдёшь. Но помни – всего одна измена супруге, даже самая невинная интрижка, сущий пустяк для тебя, никак не отразившийся на твоём сердце, и от твоей красавицы-жены не останется и следа. Как только Хюльдра, ставшая человеком, узнает о том, что ей изменили, она превратится в жуткую старуху, сварливую и жестокую, и будет мучить тебя до конца дней твоих! Ты не сможешь скрыться от неё, не сможешь развестись, не сможешь даже убить её – она всегда будет рядом и всегда будет отравлять твою жизнь, пока ты не сойдёшь в могилу. А следом за тобой сразу отправится и она, и вы рядом будете лежать на кладбище, в мире и спокойствии, как когда-то счастливые супруги.