Карл так и не сумел понять, что произошло тогда, туманным октябрьским вечером, просто его глаза неожиданно встретились с глазами Анны, девушки невероятно красивой и похожей до боли на собственную мать в молодости. В них он увидел целый мир, гораздо более богатый и глубокий, чем тот, что существовал в глазах Франчески. Этот мир был полон как радости, так и грусти, как одиночества, так и надежды, как жажды жизни, так и растерянности и незнания, что делать дальше. Анна отправилась в изгнание вместе с матерью в ещё совсем юном возрасте, и теперь, когда ей исполнилось девятнадцать, она страстно желала выходить в свет, танцевать на балах, кокетничать с молодыми людьми и просто-напросто влюбиться. Из мужчин её окружали лишь лакей да конюх, один страшнее и старше другого, и тут – молодой красивый офицер! Анна была смущена и огорчена, ведь единственный пока в её жизни молодой мужчина доводился ей близким родственником, да ещё и помолвленным с другой.

Анна прекрасно говорила по-французски и по-английски, играла в шахматы и в кегли, превосходно ездила верхом и замечательно танцевала все принятые при европейских дворах танцы. Несмотря на затворничество, она была вполне светской девушкой. Но очень несчастной из-за этого самого затворничества, которое не представлялось возможным прекратить – авторитет матери и её до сих пор непрекращающийся траур были для неё самыми весомыми аргументами.

Однако молодая кровь вскипает нечаянно и неудержимо, и нет сил противостоять ей, пусть даже ты и заперт в четырёх стенах. А ежели вскипает она сразу у двух людей, обоюдно и одновременно – уж это точно что-то, да значит. Сердце, этот крохотный сгусток мышц, заточённый в нашем теле, способен творить великие чудеса, заставляя вскипать кровь в одночасье и доводить её до такого бурления, что нет никакого спасу. Сердце не только работает насосом, перекачивая по нашему телу кровь, оно ещё и служит кудесником, соединяющим людей. В то вечер Карл почувствовал в сердце необъяснимое жжение, вызвавшее по всему его телу дрожь. Нет, то был не страх, то было сладостное упоение, которого многие люди ждут годами, но так и не дожидаются, отправившись в могилу. А ведь, возможно, это именно то, ради чего и даётся нам жизнь – кто-то заслуживает чести почувствовать это, а кому-то не дано вовсе.

Так или иначе, взгляд Анны приковал его к себе. Она смотрела так выразительно, будто шарила своими глазами внутри его души, забираясь даже в самые отдалённые её закоулки. В голове у Карла в тот миг не было ни единой мысли – он просто стоял и смотрел, как Анна проникает одними лишь глазами внутрь него. Он был словно зачарован ею и задал себе лишь один-единственный вопрос: «Почему я не замечал этих глаз раньше? Или она как-то не так смотрела на меня?». Как только это промелькнуло у него, Анна, наконец, приблизилась и, взяв его за руку, прошептала: «Идём».

Он последовал за нею, в её спальню. Здесь он впервые в своей жизни лишил девушку невинности.

Франческа бежала, что было мочи. Душа её была порвана в клочья, а сердце разбито вдребезги. Она ни за что бы накануне не смогла поверить, если б ей сообщили, что её возлюбленный изменит ей сегодня ночью с собственной кузиной! Это просто не уложилось бы у неё в голове, и она рассмеялась бы прямо в лицо тому, кто посмел сказать такое.

Правда открылась неожиданно. Вечер накануне был туманным и неприветливым, утро же наступившего следом дня выдалось на редкость солнечным. На небе не обреталось ни облачка, а яркое солнце, пусть и не такое тёплое, как в минувшем сентябре, ласково звало прогуляться среди сосен. Франческа, разбуженная игривыми лучами неугомонного светила, поднялась пораньше и отправилась в спальню Анны, чтобы позвать её на прогулку. Она не ведала, что, как только повернёт дверную ручку и окажется внутри, мир её рухнет, будто стены Иерихона от звуков труб войска Иисуса Навина.

В постели лежали совершенно обнажённые Анна и Карл. Они ещё спали, обнявшись, словно давно любят друг друга. Её светлые чуть вьющиеся волосы были раскиданы по его груди, на которой поросль была лишь небольшой, совсем не такой, как у мужчин в Италии. Их лица застыли в безмятежных улыбках, которые возникают только после обретения долгожданного счастья. И сразу улыбки эти сменились гримасами ужаса, когда сон молодых людей был прерван диким воплем, изданным Франческой. Она ревела, как ревут заколотые рогатинами медведицы, осознающие, что умирают и уже ничем не смогут помочь своим маленьким медвежатам, которых у них на глазах уже сажают в мешки алчные охотники. Лицо Франчески было искажено, будто её пытали раскалёнными щипцами – такой силы была душевная боль от увиденного.

Карл мгновенно вскочил и бросился к ней, пытаясь бормотать что-то вроде: «Это не то, что ты думаешь», избитая фраза, которой почему-то пользуются застигнутые врасплох мужчины, наивно полагая, что она им неким образом поможет. Не слушая не единого его слова, Франческа издала ещё один душераздирающий вопль и бросилась прочь из ставшего ей ненавистным в мановение ока дома. «Зачем он привёз меня сюда? Зачем она тут живёт? Зачем такая несправедливость?», стучало у неё в голове. Она бежала без оглядки, бежала изо всех сил, быстро оказавшись вне пределов поместья, там, где сосны стоят так близко друг к другу, что соединяются макушками, отчего дневной свет вовсе не достигает земли.

Странно, но мужчины никогда не могут объяснить, почему они так поступают. Совершив нечестный поступок по отношению к будущей невесте, они, как правило, оправдываются тем, что всякое в жизни бывает или спихивают всё на несчастного беса, который их якобы попутал и на которого и без того уже навешаны все грехи человечества. Объяснить причину внезапной неверности не в состоянии никто – видно, беда эта существовала тысячу лет назад и будет существовать до скончания времён. Так или иначе, даже ни на мгновенье не прекращая любить ту, мужем которой собирается вскоре стать мужчина, он всё равно подспудно ищет ещё кого-то, но не может объяснить, зачем. Доктора более поздних эпох уже разобрались с этим, но описываемые события приключились задолго до тех научных открытий, о которых упомянуто. А поэтому не станем отклоняться от нашего повествования и вновь обратим взгляд к Карлу.

Он был подавлен, смущён и растерян. Ему казалось, что счастье почти обретено, и вдруг, по необъясним причинам, он сам умудрился разрушить его. Анна была ему не безразлична, нет, он даже очень симпатизировал ей, но в ту ночь ни разу не произнёс той самой главной фразы, что ждёт с таким нетерпением и трепетом всякая девушка от молодого человека – он ни разу не сказал ей тогда: «Я люблю тебя!». Хотя Анна произнесла за ночь эту фразу тысячу раз, а может, и более того, Карлу было тогда не до счёта. Он всегда любил Франческу и только её, и вот теперь она с диким криком и перекошенным лицом, раздавленная позором и униженная обманом, не в силах вынести предательства со стороны любимого человека, сбежала неведомо куда, в непроходимые леса, уходившие из Глаубсберга в Швабию и Шварцвальд.

Карл размышлял совсем недолго. Не завтракая, он велел седлать коня, наскоро оделся и поскакал в ближайшую деревню за подмогой. Если днём воздух разогревался ещё довольно хорошо, то ночью холодало так, что зуб на зуб не попадал, а Франческа бежала в лёгком платье – больше на ней ничего не было.

Крестьяне с радостью согласились помочь, деревенский староста быстро собрал человек двадцать добровольцев, и они отправились прочёсывать все окрестные леса. Но ни к полудню, ни к вечерне, ни к закату девушку найти так и не удалось. Люди дошли до самой чащи, обследовали полузаброшенный охотничий домик покойного канцлера, в котором беглянка могла бы найти приют, но ни там, ни промеж гигантских сосен её следов так и не обнаружилось. Не нашли ни её тела, ни останков, если б она пала жертвой диких зверей, ни даже кусочков её платья – Франческа исчезла бесследно! Староста лишь развёл руками, когда окончательно стемнело, и крестьяне разбрелись по домам. Убитый горем Карл, совсем выбившийся из сил от переутомления, вернулся в поместье к тётке и кузине. Отныне его семьёй остались лишь они.