Окрик вывел Окасту из оцепенения. Она приблизилась к ступеням и помогла Аристе свести Тигону вниз.

— Ей надо к лекарю! Потом найдем капитана, надо получить приказ…

Ариста осеклась. Только сейчас она заметила, что по лицу Окасты текут слезы.

— Что случилось?

— Мама, — сипло выдавила Окаста и головой показала на площадь.

Уцелевшие бойцы гарнизона как раз занялись ранеными: их тащили в тень, укладывали на мягкое, кто-то уже помчался за лекарями. Один из стражников поднял под мышки тело в синем плаще Фаланги, и на солнце сверкнул знакомый золоченый нагрудник с чеканкой копья и лавра.

О боги.

Капитан Ио была без сознания. По правой части лица, от виска до шеи, шел глубокий ломаный шрам. Нетрудно было представить, что произошло: командир Фаланги, конечно, была на переднем крае побоища. Защищая убегавших с площади граждан, она сошлась с чудищами в ближнем бою, и коготь гарпии полоснул ее до самой артерии.

— Я… я не знаю, что делать, — в голосе Окасты прозвучали беспомощные, детские нотки. — Мама велела мне отступать, а я… хотела помочь…

У гордой дочери капитана вот-вот должна была начаться истерика. Потеря главного человека в ее жизни, той, кого она уважала и превозносила, помутила ей ум.

Ариста действовала быстро: она отвесила Окасте пощечину. Девушка охнула, глаза ее распахнулись от шока.

— Мы все еще дочери Стратегикона, — Ариста подбирала слова, изо всех сил пытаясь говорить с Окастой на ее языке. — Не лжем, не трусим, верим сестрам по обе руки.

Взгляд Окасты чуть прояснился. Она не пришла в себя полностью, но по крайней мере, готова была слушать.

— Тигоне и остальным нужен лекарь. Помоги их найти. Поддерживай раненых, пока им не помогут.

Окаста кивнула. Они взяли Тигону под руки и вместе довели ее до тенистой части агоры. Ариста бережно уложила подругу на землю. Окаста бросилась вниз по улице в поисках врачевателей.

— Как ты?

Тигона пошарила пальцами в кармане туники и показала Аристе лазурный шар.

— Все равно жаль было жертвовать. Подарок все-таки, — Тигона слабо улыбнулась.

И в этот миг новый удар колокола раздался над площадью, и протяжный крик сигнальных труб подал горожанам страшный сигнал.

Война. Враги у порога.

Ариста вскочила на ноги и выбежала на открытое место агоры. Взгляд ее был не таким зорким, как у Тамриз, но корабли с багровыми парусами были уже достаточно близко. Массивные, мощные суда выстроились в боевой порядок. Хищной стаей надвигались они на город.

Хемениды. Флот Хеменидов вторгся в орифийские воды.

Как по команде, солнце скрылось за грядой серых туч. Промозглый северный ветер пронесся по площади, холодя голые плечи Аристы. Внизу, у причалов, загудели трубы, затопали маршем сандалии. Те бойцы Фаланги, кто остался в строю, грузились на корабли. Город спешно готовился к обороне.

Ариста обернулась к Тигоне. Подруга с испугом прислушивалась к шуму в гавани.

— Оставайся здесь. Тут безопасно. Врачеватели скоро помогут.

— А что ты будешь делать?

— Поговорю с другими сестрами. Они в Стратегиконе одни, нужно им все объяснить.

Тигона подумала миг и кивнула, соглашаясь с планом. Ариста крепко сжала руку подруги на прощание и побежала прочь с агоры, в нижние кварталы осажденного города.

Серые тучи закрыли солнце. По морю загулял пронизывающий, холодный ветер. С северных гор ползла пелена мутного белого тумана. Скоро она дойдет до моря, и все побережье погрузится в сумрак.

Темная фигура стояла на носу корабля с багровым парусом. Ветер раздувал черный плащ на плечах, трепал края низко надвинутого капюшона.

Баррад Дарафалл смотрел на стены родного города.

Давно покинул он земли Ладды. Много долгих лет минуло с тех пор, как он бродил по белым улицам Орифии, слышал приветливое слово, смотрел в глаза друга.

Рука невольно коснулась холодного стекла в глазнице. Да, в те времена у него еще были при себе оба глаза. Было и честное имя, и любимые люди, и надежды на будущее. Все это дала ему Ладда.

И все это у него отняла.

Гнев, когда-то бушевавший в нем неистовым пожаром, с годами прогорел до горькой язвящей ненависти. Мстить уже не хотелось. Нынешняя его цель была куда выше банальной мести.

Но мысль о том, что он пройдет к этой цели по горящим руинам родного города и по обугленным костям своих трусливых, двуличных соотечественников — эта мысль все же вызывала удовлетворение. Она обещала покой его горькой злобе.

— Господин.

Дарафалл обернулся. Двое солдат в простом доспехе встали на страже у катапульт. Стрелок и наводчик. Единственные бойцы на флагмане не из богатеньких домов.

— Господину стоит спуститься вниз. Скоро тут станет жарко.

На берегу звонил колокол. Приближались сторожевые башни на черных утесах. А из гавани в страшной спешке летели наперерез вторжению триремы под синими парусами. Гордость орифийского флота шла дать отпор нежданному врагу.

Чародей усмехнулся и остался на месте. На это стоило посмотреть.

***

Немногие женщины Фаланги могли припомнить другой такой постыдный и безблагодатный бой.

Неприятности начались, едва флот вышел из гавани. Не успели триремы отплыть и на сто локтей, как паруса сдулись и поникли, а скорость движения упала до черепашьей.

Дул встречный ветер.

Уже тогда у многих на сердце заскребли кошки. Птун не помогает сегодня своим дочерям, — думали они. Море не постоит за нас в этой битве.

Но долг есть долг, и бойцы легли на весла. Однако медлительность стоила немедленных потерь. Враг успел открыть огонь из осадных орудий по сторожевым башням на скалах. Кипящая смола и баллисты оказались бессильны перед черными бомбами. Каменные башни раскололись и рухнули в море валом каменных обломков, в дыму и пламени.

Не так быстро, как хотелось бы, но расстояние между триремами и флотом неприятеля сокращалось. И тут открылось самое страшное. Боги сегодня не только не могли помочь своим людям.

Они не могли помешать их врагам.

Едва триремы Орифии подошли к неприятелю на полсотни локтей, корабли под багровыми парусами изрыгнули на них косые струи пламени. В любой другой день Птун сбил бы прицел врага ветрами, или лукавый Мегист наслал бы осечки на их орудия.

Но сегодня каждый залп был точен, каждая огненная струя достигла цели. Одна трирема вспыхнула как факел, даже не сблизившись с врагом. У двух других пылали мачты. Части экипажа пришлось тушить пожары, и это еще больше ослабляло флот: меньше людей оставалось, чтобы грести или отвечать врагу ответным огнем.

Женщины Фаланги взывали к Тоскару и посылали во вражьи суда тучи стрел. Но пламя Воителя больше не зажигало их губительным огнем. А рука даже опытнейшей лучницы не может нацелить стрелу так же верно, как благословение бога. Многие выстрелы уходили впустую, вонзались в деревянные борта кораблей, в щиты неприятеля. Стрелять с каждым мигом становилось все труднее: вражеский огонь бил со всех сторон, пылая жгучими языками даже на водной глади моря.

В довершение всех бед, защитный флот был собран наспех и проигрывал противнику в численности. Это было бы не так страшно, если б орифийки могли использовать скорость и маневренность трирем. Но встречный ветер украл у них и эту возможность.

В течение нескольких минут орифийские корабли оказались отрезанными друг от друга, боевой порядок распался, и битва превратилась в огненное избиение. Когда катившийся с севера туман добрался до воды и неумолимо пополз к месту сражения, многие женщины Фаланги уже боялись смотреть друг другу в глаза. Храбрость и верность долгу не изменили им, но каждая страшилась увидеть в глазах сестры отражение собственного отчаяния.

Смерть поджидала их в волнах, и каждый на обстреливаемых врагом кораблях ощутил на себе в тот час ее холодное алчное дыхание.

***

Ариста бежала через море перепуганных людей.

Граждане Орифии высыпали из домов, улицы наполнили гомон и суматоха. Одни требовали ответов на вопросы, которые никто не слышал. Другие кричали, что нужно открыть арсеналы и раздать всем оружие. Никто никого не слушал, но каждый вздрагивал, когда до городских улиц доносился грохот вражьих орудий. Плакали дети.