Сегодняшним вечером три девушки имели возможность вполне убедиться в справедливости этой морали.

То, что им троим опять выпало быть вместе и плыть в одной лодке, само по себе еще не было проблемой. Опытная рыбачка, Ариста быстро освоилась со снастями. Тигона не особо соображала в мореплавании, но послушно и быстро делала, что скажут. Тамриз же молчала и смотрела в карту до тех самых пор, пока берег не остался локтях в сорока позади. Только тогда принцесса подала голос.

— По прямой плыть нельзя, — сказала она. — Надо взять чуть к западу и выйти к острову по дуге.

— Это еще почему? — спросила Ариста.

Тамриз очертила ногтем небольшую окружность на пергаменте карты.

— Вот здесь лежит гряда рифов. Сейчас прилив, она будет скрыта под водой. Пойдем напрямик, и распорем о них лодку.

— Ты-то откуда знаешь? Ты никогда здесь не плавала!

Лицо Тамриз приняло такое высокомерно-снисходительное выражение, что Аристе захотелось одновременно извиниться и дать ей по носу.

— В крепости есть книги и карты. К испытаниям можно готовиться раньше, чем за миг до начала.

— Почему же на этой карте рифы не отметили? — встревожилась Тигона.

Тамриз пожала плечами.

— Возможно, это часть испытания. Умеем ли мы думать своей головой.

Ариста подумала и решила не спорить. Ни к чему пререкаться посреди открытого моря, да и крюк выйдет невелик. Они потеряют много если час. Солнце уже закатилось, на море стемнело, но ночь была ясной и лунной. Черную громаду своего острова они уж точно не пропустят. Ариста отлично представляла себе его место в южном архипелаге: третий слева, формой напоминает черепаху.

Руль повернулся влево, Ариста села помогать Тигоне на веслах. Просить принцессу грести было бесполезно: она наотрез отказывалась от любой работы, не связанной с боевым искусством. Ариста подозревала, что даже окуни она упрямую смуглянку за борт вниз головой, это не заставило бы ее притронуться к презренному веслу.

И тут у них лопнул парусный канат.

Парус сдулся. Лодка, только что бодро бежавшая по воде, теперь заколыхалась на волнах подбитым селезнем. Вдобавок на море поднялся ветер, и лодку замотало по волнам так, что нечего было и думать держать нормальный весельный ритм.

Кошкой балансируя на ходящей ходуном корме, Тамриз осмотрела лопнувший канат.

— Гниль, — заключила она. — Лодку делал очень плохой варвар-корабельщик.

— Отличное время для критики, — огрызнулась Ариста, сражаясь с веслом; волны то и дело норовили вырвать его из рук. — Под скамьей запасной канат, вытащи да закрепи!

— Уверена, любая из вас…

— Если не грести во всю мочь, волны нас перевернут, неженка! Либо бери весло, либо вяжи канат! В любом случае пошевеливайся!

С лица Тамриз впервые за время путешествия сошло выражение надменного достоинства. У принцессы даже повлажнело в глазах, как у отруганного за леность ребенка.

— Ты нас очень обяжешь, — ни с того ни с сего Тигона сдобрила диалог формальной вежливостью.

Принцесса вздохнула и нагнулась под скамью.

***

То, что варвары принимали за лень и изнеженность, на самом деле было страхом. Причем наихудшей его разновидностью. Страхом перед собственной слабостью.

Тамриз Хеменид росла в убеждении, что дочь величайшего из людей, даже нелюбимая и растущая в тени брата, умеет и знает все, что стоит знать и уметь в земной жизни. Ее учили поэзии, истории, риторике, политике и географии, самоучкой тренировала она свое тело в искусстве боя и благородной гимнастике.

Попав в Стратегикон, Тамриз, по выражению одного философа, узнала, сколь многого она не знает. На этом безбожном полуострове нужно было стирать одежду, чинить обувь, убирать постель, самой умываться и чистить оружие. Немудрено, что эти варварки такие грубые и дикие: у них уходит столько времени на низкие нужды, где уж тут думать о развитии ума и духа!

Услуги Тигоны (принцессе не нравилось называть это «помощью») стали настоящим спасением. Тамриз могла большую часть времени сосредоточиться на том, что получалось у нее хорошо, и не бояться выставить себя на посмешище перед дикарками.

Вот и сейчас она не хотела грести и вязать канат не потому, что брезговала. Уроки отца, унижавшего ее за малейшую некомпетентность, заставили Тамриз панически бояться любого дела, в котором она могла показаться неумелой. Грубое весло и жесткий канат были для нее в тот час злейшими врагами.

Но сероглазая дикарка сказала верно: если ничего не сделать, они рано или поздно перевернутся. Или застрянут в море посреди ночи. Тамриз стиснула зубы и забралась с новым канатом на мачту. Кажется, рабы на ее корабле вязали этот узел вот так…

И тут принцесса Хеменид увидела вдалеке следующую беду.

Никто из девушек не обратил сперва внимания на то, откуда дул будоражащий море ветер. А дул он с севера.

А северный ветер всегда вел за собой туман с северных гор.

Молочно-белая дымчатая масса катилась по морю, приближаясь куда быстрее, чем виделось невооруженному глазу. Стена тумана была такая высокая, что все три девушки, не сговариваясь, подумали одно и то же: он поглотит лодку целиком, накроет ее от мачты до кормы. Даже луну и звезды сквозь эту пелену будет не видно.

Прочим воспитанницам, которым не нужно было делать крюк и у которых не лопнули канаты, туман будет нипочем. Они успеют добраться до своих островов и разжечь теплые светлые костры. А вот для их тройки перспективы выглядели куда более мрачными. Хуже, чем застрять в море ночью со сдувшимся парусом, только застрять в море ночью со сдувшимся парусом без видимых ориентиров.

— Хеменид, вяжи этот трижды клятый канат, — тихим и страшным голосом сказала Ариста.

***

Туман нагнал их, когда из темноты уже выросла спасительная гряда южных островов. Третий остров с левого края архипелага исполинской черепахой лежал на воде. Поставленный парус легко домчал бы их к берегу.

Но теперь было уже поздно. Белое марево окутало их со всех сторон, скрыв из виду и острова, и звезды, и вообще все за пределами их маленькой лодки. Где сейчас находится нужный им остров, понять было невозможно. Ветер постепенно стихал, и болтавшаяся на волнах лодка легла в неспешный дрейф. Движения не ощущалось. Однообразная стена тумана вокруг, казалось, застыла в неподвижности.

Тигона выпустила из рук весло, размяла измученные кисти. Ее примеру последовала и Ариста. Тамриз понуро опустилась на дно лодки, баюкая кровоточащую ладонь. При попытке закрепить узел на мачте рука ее соскользнула, и жесткий канат разрезал кожу.

Несколько минут никто ничего не говорил.

— Порез лучше промыть, — тихо сказала Тигона. — Загноится еще.

Тамриз подняла голову. Взгляд у гордой принцессы был растерянный и едва не испуганный.

— Но нам же не дали с собой воды…

Ариста закатила глаза, свесилась за борт, горстью зачерпнула морскую воду и плеснула всю пригоршню на руку Тамриз. Смуглянка вскрикнула от боли, морская соль обожгла открытую рану.

— Ай!

— Шшшшш, — Ариста крепко сжала раненую ладонь Тамриз в своих ладонях.

Рука принцессы была нежной и гладкой, как творение скульптора. Даже облитая водой и кровью, она оставалась приятной на ощупь.

— Соль защитит от заразы. Потерпи.

В глазах Тамриз вспыхнула знакомая гордость. Она закусила губу, чтобы не выдать боли. Руки дикарки были шершавыми, грубыми и очень теплыми. В них рана не так болела.

— Благодарю.

— Не за что.

Тамриз поколебалась.

— Сожалею, что не совладала с канатом.

Ариста не ответила и выпустила руку принцессы.

— Что же нам теперь делать? — спросила Тигона, с тревогой вглядываясь в непроглядный туман.

Несколько секунд заняли раздумья над ответом.

— Надо грести прежним курсом, — сказала Ариста. — Мы правильно плыли. Двинемся вперед, и рано или поздно причалим к острову.

— А как же рифы? В тумане их не заметишь, пока не налетишь! Давайте лучше повернем назад, вернемся в город!