Давид стонет, усиливает напор, прижимает меня к стене. Я ощущаю его желание. Моя бы воля сдалась бы ему. Но понимаю, что это не правильно, что потом пожалею.

— Давид, нельзя, — едва шепчу, оторвавшись от него на секунду.

Он отстраняется не сразу, тяжело дышит, глаза закрыты.

— Но ведь ты не против, — отчаянно произносит.

— У тебя девушка, — призываю к умному, а сама молю себе не потерять того ума.

Давид неохотно отходит, и становится сразу холодно. Чувствую себя одинокой.

— Да, — наконец соглашается, словно с приговором. — А ты с Дмитрием. Он все же мой друг.

Потребовалось несколько секунд, чтобы до меня дошел смысл его слов.

— Я не встречаюсь с Дмитрием, — удивленно говорю ему. — Откуда ты это взял?

Давид смотрит на меня растерянным взглядом, а потом его лицо становится строже, в глазах появляется решительность.

— Я его прибью, — разъяренный Давид не успокаивается и меряет шагами кухню своей квартиры.

— Не понимаю для чего ему это, — сижу за столом и растерянно наблюдаю за парнем.

Он останавливается и наклоняется ко мне. Заглядывает в глаза.

— Может ты дала ему повод так думать? — спрашивает.

— Ничего подобного, — прищуриваю на него глаза. — В больнице Дима начал говорить о каких-то чувствах, но я его отшила. Не хотела больше с ним связываться.

Вернувшись домой, мы еще встречались несколько раз. Мой бывший пытался завязать отношения, но у него ничего не получилось. Я чувствовала фальшь в каждом его слове и выходит была права.

— В больнице он впервые заговорил, что вы снова вместе, — задумчиво бормочет Давид, выпрямляется и подходит к окну. Его хмурое лицо отражается в ночной тьме на стекле. — Потом время от времени намекал, что у него встреча с тобой. Я думал, вы вместе.

Давид оглядывается на меня тяжелым взглядом.

— И какая уже разница, — взмахиваю рукой, словно неважную мысль. — Что это меняет?

— Есть большая разница, — лихорадочно выговаривает Давид и подходит снова ко мне. Его взгляд переполнен эмоциями, и я задерживаю дыхание. — Иначе я бы не колебался так долго. Я бы приехал к тебе раньше. Я думал о тебе все время, желал увидеть и сдерживал себя. Не хотел тебя беспокоить. Думал, что ты влюблена и счастлива.

— С какого времени ты беспокоишься о моих чувствах? — интересуюсь сдержанно, а внутри все пылает от его слов. — Раньше ты брал, что хотел и делал, что вздумается.

— С тех пор, как ты прятала меня от вьюги и грела своим телом, — острый взгляд пронизывает меня насквозь. Он снова наклоняется, близко, заглядывает прямо в душу. — Даже после того, что я тебе говорил, как себя вел, ты отчаянно пыталась спасти меня. Не оставила. Я еще долго обдумывал наше приключение и теперь немного по-другому смотрю на некоторые вещи.

— Это обнадеживает, — едва произношу.

Его губы так близко и мне кажется, что он снова меня поцелует. Надеюсь на это. Но он резко отстраняется и снова задумчиво шагает по кухне.

— Я уверен, — появляется жесткость в его голосе. — Без моего отца не обошлось.

— Почему ты так решил? — удивляюсь.

— Потому что он полностью контролирует мою жизнь.

— Мне кажется ты преувеличиваешь.

— Преувеличиваю? — повышает голос, и я вижу взгляд загнанного зверя. Страх и тупик бушуют в его глазах. — Ты не знаешь его. Это человек привык к тотальному контролю. Он решает все, где мне жить, на кого учиться, с кем общаться. Даже моя девушка сперва была согласована с ним. С ним нет никакого компромисса, не в моем случае. Видно, ты ему в чем-то мешаешь, если решил таким образом держать нас на расстоянии.

Я с ужасом смотрю на парня, казавшегося мне самоуверенным, хозяином своей жизни, свободным делать, что хочет. А значит все наоборот, он не имеет права на собственный выбор.

— Ты хоть когда-то пробовал ему возражать?

— Он угрожает оставить меня без ничего, голым и босым на улице, — обреченно отвечает.

— Я и не сомневаюсь, — фыркаю пренебрежительно. — Нежный мальчик не хочет покидать золотую клетку. Не трать моего времени. Если б ты хотел изменить свою жизнь, то делал бы это. Жаловаться не стоит. Чтобы быть по-настоящему свободным, нужно ни от кого не зависеть и строить свою жизнь самому.

Давид стоит неподвижно и смотрит в недоумение на меня, словно впервые видит. Может думал, что я его пожалею, приласкаю, да зря. Если бы его жизнь была такой невыносимой, то он бы из кожи лез, чтобы что-то изменить. А поплакаться бедной девушке на трудную судьбу богача, не тот вариант. А я его еще целовала. Больше не буду.

Я поднимаюсь с места и тру ладонями лицо. Во дворе ночь, усталость берет свое после тяжелого рабочего дня.

— Мне нужно домой, — спокойно говорю ему. — У меня был насыщенный день и я хочу спать.

Мгновение он просто смотрит на меня, будто собирается что-то сказать. Но потом молча ведет к выходу.

В машине мы едем в полной тишине. Давид задумчивый смотрит на дорогу, а я на миг закрываю глаза. Легкая качка от поездки внушает дрему и немного позволяю себе расслабиться. Понимаю что уснула, когда просыпаюсь от слабого щекотания. Открываю глаза. Давид наклонившись надо мной, легко прикасается к моей щеке.

— Мы уже приехали, — нежно улыбается.

— Благодарю, что подвез, — рассеяно бормочу, сбрасывая с себя остатки сна.

Собираюсь открывать дверь, но парень хватает за руку.

— Подожди, — смотрю в его взволнованные глаза, хотя разглядеть их не так уж просто. Вокруг темно, только блеклый свет дворовых фонарей проскользнул сквозь окна машины. — Я хочу снова с тобой встретиться.

— Не стоит нам этого делать. У тебя есть девушка. Ты забыл?

— Ради тебя я готов ее покинуть, — с легкостью говорит Давид и я не знаю радоваться его словам, волноваться ли. — Мне ее навязали, как идеальную пару, она дочь хорошего друга моего отца. Ты волнуешь меня, не она. Ты застряла в моей голове с первой встречи. Не хочу подчиняться чьей-то воле. Хочу встречаться с тем, кто мне нравится.

— А ты спросил, хочу ли я этого, — мои слова, словно холодный душ отрезвляют его.

Парень отклоняется, тени закрывают его лицо, и я не могу видеть его реакции. Но я чувствую, как он напрягся. Возможно, я действительно ему не безразлична, но если этот парень получит меня так просто, то обесценит все, что может между нами начаться. Где гарантия, что я не окажусь на месте Лары? Я уверена, когда-то она тоже ему очень нравилась.

— Когда я тебя целовал, ты еще как не была против, — начинает еще одну попытку и снова наклоняется. Его глаза сверкают от решимости. — Тебе нравятся мои прикосновения.

Не спрашивая разрешения, он ворует у меня поцелуй. Прижимает к спинке сиденья, здоровой рукой ласкает шею, ладонью спускается ниже. Первые секунды я растерянно подчиняюсь его воле, принимаю его нежность, наслаждаюсь мгновением. Но когда он становится настойчивее, резко все прекращаю. Отталкиваю от себя. Нельзя ему разрешать все.

Давид тяжело дышит, возбужден и смущен. Он хочет продолжать, но я вытягиваю руку, держа его на расстоянии.

— Я тебя предупреждала, чтобы ты не делал этого без разрешения, — холодно говорю.

— Я могу никогда не дождаться твоей просьбы, — протестует Давид, он уверен, что прав.

— В том и проблема, — раздраженно шепчу. — Ты привык получать все, и вряд ли изменишься. И я не хочу стать очередной твоей игрой. Прощай.

Быстро выхожу из машины. Холодный ночной воздух освежает покрасневшее лицо и проветривает голову. Злая на Давида, иду в подъезд не оглядываясь. Потом пожалею, что так с ним попрощалась, возможно буду по ним скучать. Но нельзя подчиняться развращенному мажору. Он привык получать все, но меня он не добьется такими методами.

У двери подъезда он настигает меня. На миг даже радуюсь этому, но сразу за это себя корю. Не давай слабину, иначе будешь страдать.

Но парень больше не пытается ко мне прикоснуться. Он останавливается на расстоянии протянутой руки и вручает подарочный пакет, который я увидела раньше в машине.