Кожаное белье, шарик-кляп и наручники были живописно разбросаны по ковру вокруг моих, весьма кокетливо брошенных, трусиков и туфелек. Немножко портила идиллию решетка. Ни разу не бутафорская, хотя и вычурная, она отделяла мою… уж не знаю как и обозвать-то… камеру? альков? пещеру? спальню? трахальню?… Вобщем, помещение, надежно отгорожено от комнаты, но отлично просматривается. От богатой, со вкусом обставленной комнаты. Книги в шкафах, красивое оружие по стенам, ковер на полу, удобный низкий диван. Стол с компом, мини-бар. Все есть. Видимо, обитатель комнаты по будням опускал раздвижную стену, и жил как обычный богатый человек. А по праздникам, вроде моего визита, открывалась зарешеченная пещера. Можно безопасно общаться с пленниками и пленницами, что, наверное, делает жизнь еще богаче… Креативненько. Мне было непонятно одно. Как он собрался меня трахать, через решетку что ли? Меня же опасно выпускать, я сейчас неадекватная.

— Я возьму с тебя клятву. — ответил сидевший в кресле человек. — Клятву, что ты не тронешь меня и пальцем. Такую, что нарушить ее ты не сможешь. Один раз тебе удалось сделать мне больно, второго не будет.

Конечно, я узнала его по глазам. Та сволочь, что приставал в лесу, приняв облик Виктора. Кто бы это мог быть? Тогда не распознала, а уж сейчас не смогу и подавно. Маг в собственной резиденции наверняка позаботился о нейтрализации любых попыток ясновидения и телепатии. Ах да, совсем из головы вон… Я же не владею ясновидением. Я не ведьма. Обычная дура. И что во мне колдун нашел, сиськи разве что? Наколдовать наложницу не может что ли, дебил? Очаровать какую-нибудь Мисс Мира? Чего ко мне — то прицепился?

— Хорошая клятва дается добровольно. — лениво пробормотала я. Даже ругаться не хотелось. Стало скучно.

— Вне сомнения. — человек встал, поплотнее запахнул халат, подошел к решетке. Его взгляд действовал как напалм — прилипал намертво и прожигал до костей. Да мужик, к сексологу бы тебе, а то ведь крыша поехать может. Если не уже…

— Ты поклянешься добровольно, Люб. — ласково сказал он — Хочешь похоронить Виктора и Ржавиль по — людски?

Мою апатию как волной смыло. Я вскочила, мужчина отшатнулся от решетки.

— Спокойнее. — ему нравилось мое бешенство. — Не надо сверкать глазами и плеваться ядом. Я мог бы накачать тебя наркотиками или околдовать, и иметь во всех позициях, долго и счастливо. Но это тупо. Я хочу тебя по-настоящему, как ты умеешь. Итак, все просто. Ты приносишь клятву моего формата, что не тронешь меня и пальцем. И отдаешься мне по полной программе, от всей души. За это я отдам тела Виктора и Ржавили. А если мне очень… заметь, именно «очень», понравится… и я, не то чтобы не увижу, а даже не заподозрю, что ты хоть капельку ленишься, или обманываешь меня… Любить придется как следует. Закосить не получиться. Халтура не проходит. Я некромант, Люба. Оживить твоего сопляка невозможно, он в Царстве Мертвых. Но вдохнуть подобие жизни, достаточное для счастливого брака… почему нет? Он почти не будет отличаться от живого, если применить секреты мастерства. Мои секреты.

— Варя тоже… сможет ожить?

— Я верю в твои таланты наложницы, Люба. Ты справишься. Ржавиль — бонусом. Как перспективочка? Подруга и жена двоих неупокоенных. Кстати у них появяться возможности живым недоступные. Не буду спойлерить, но обещаю — впечатлит. Соглашайся, Люб. Я даже не требую, чтобы ты стала моей постоянной любовницей. Один разок, но качественно. А?

— Распахни халат, я должна взглянуть. — я откинула прядь волос от лица. — Мне нужно посмотреть, смогу ли увлечься. Там есть что-то увлекатльное?

— Я маструбирую над твоими фотками пять раз в день! — возмутился он — Тренировка — ого! Конечно, есть чем увлекаться.

Он рывком распахнул халат. Я с полминуты задумчиво сосала палец. Слышно было, как учащается его дыхание, капелька пота поползала по щеке, он не заметил. Странно было, что член, хотя и набух, но не встал, зато глаза налились кровью вполне себе солидно.

— Ну? — не выдержал он.

— Я согласна. — спокойно сказала я. Подумала секундочку, и без тени улыбки добавила — Милый.

Он прикрыл глаза.

— Как ты сказала?

— Милый. — непринужденно ответила я, и засмеялась. — У тебя лицо как будто окаменело. Наверное ты большой босс, давно никто милым и не называл? Путаны не в счет, хотя как сказать… я сейчас в некотором смысле тоже путана… Тебе нравится, что я твоя путана? Ты говорил, клятву надо? Какую?

— Это просто. Разборчиво скажи «я тебя и пальцем не трону» и прочитай вот это.

Он сунул сквозь решетку лист бумаги, заранее приготовил, хозяйственный какой… Я прочла. Что-то на арабском, силу клятвы ощутила сразу, видно древняя.

Он нервничал, никак не мог отпереть решетку.

Я бросила ненужный лист, приблизилась, выдернула из его дрожащих пальцев ключ. Он сразу прилип к прутьям, будто хотел обнять меня прямо не отпирая, руки нашли мои груди, и принялись мять. Замок щелкнул, я всунула ключ в руку мужчины.

— Спрячь, вещь нужная, терять нельзя. Я не хочу, чтобы ты, сразу как кончишь, вспомнил про ключ, и начал нервничать. Я люблю после оргазма полежать у мужчины на груди. Или пососать уже обмякший…

Он вздрогнул, как от пощечины. Пока прятал ключ, я мягко, но настойчиво, отодвинула его, и вышла в комнату.

— У тебя уютненько…. Меня заводит, когда в комнате со вкусом… Хотя…

Одной рукой он обнял сзади, другой задрал платье, и гладил бедра со всех сторон, будто впервые трогал женские ноги.

— Хотя с тобой я могла бы и в гараже. Или на сеновале. Люблю заводных.

Он грубо развернул меня и принялся горячо целовать. Минуты три я лизалась со всем возможным вдохновением, а потом уперлась ему в грудь обеими кулачками. Вырваться силой было уже проблемно, но язык-то женщине не только, чтобы члены облизывать, правда?

— Ты монстр… — промурлыкала я. — …но мне хочется пофантазировать… Не могу, как хочется… Давай, а?

Моя капризно оттопыренная губка — это как кассетные бомбы, тяжелое оружие, запрещенное Конвенцией ООН. Обычно я такого не применяю, но сегодня можно. Тем более, Россия ту Конвенцию не подписала, а мой любовник нуждается в сильнодействующем.

— Как ты хочешь? — жарко выдохнул он.

Я потерлась виском об его потную щеку.

— Давай, ты подрочишь, а я буду смотреть? Ну дав-а-ай, а?

Я гнусила как девочка из ПТУ, это тоже всегда работает.

— Ты не думай, я по — честному! Я тоже мастурбировать буду, а ты дрочи и смотри, дрочи и смотри. Только ты рукой, а я … я что-нибудь придумаю. И чур не кончать, терпи! — я хихикнула, и выскользнула из его объятий. Похоже он слегка припух от моей неожиданной игривости.

Толкнуть в грудь его все-таки пришлось изо всей силы, иначе такого напряженного мужика не сдвинуть. Он не заметил, что его толкнули. Упал в кресло, сгреб свое, пока так и не вставшее, сокровище, и начал дергать и мять. Мне кажется, он не чувствовал ничего — весь ушел во взгялд. Глаза чуть ли не вылезали из орбит, они прикипели к моей лохматенькой красавице.

Я изящно раскинула ноги, уперла правый носочек по-балетному, и ввела в себя первое, что попалось под руку- кофейную ложку. Дальше все шло по партитуре. Я девушка горячая, оргазм мне требовалось ощущать не реже двух раз в день. С того дня, как девственность потеряла, так ни разу и не сумела больше одного выходного взять. В нашем городе на такое количество утех нормальных любовников хрен найдешь, поэтому маструбировать я научилась как поэтесса. Мой тюремщик недаром впал в глубокий шок, я делала красиво. Стоны, вздрагивания, ерзания на попе, сучение ножками, облизывание только что вынутой ложечки, замена ее на более крупный предмет, потом на еще один, потом работа одновременно двумя предметами… я видела в его наркомански расширенных зрачках отражение вздымающейся цунами, которая вот-вот должна была нас поглотить.

Четвертой секс-игрушкой я выбрала катану. Вспрыгнула на стол, сняла железку и быстро (не дай Бог спохватится и отнимет!) всадила рукоятку по самое «не могу». Ощущение, конечно, суровое, но искусство требует жертв. Тем более, что от радости я и правда кончила — успела чиркнуть ногтем по лезвию. Катана была не бутафорская! Сунув рукоятку еще пару раз, я прыгнула к моему милому.