— Да, Наставник.

— Тогда я убываю. Дела в городе. Если у тебя не возникнет дополнительных желаний, увидимся через неделю. До встречи.

— До встречи, Наставник.

Аккуратно закрытая Наставником дверь отделила меня от запустения, грязи и холода. Я остался в созданном для наслаждений микркосмосе. Вызывающе удобная мебель, ковры, книги, телевизоры и компьютеры, зимний сад, просторные залы и уютные уголки, бассейн, тренажерка, кухня. Лакомства на любой вкус. Возможность создать иллюзию визита женщин, чуть ли не более достоверную, чем реальные проститутки. И дальше, и больше, мыслимые и немыслимые удобства и приятности… Будь я одиноким искателем удовольствий, я растворился бы в этом домике быстрее, чем кусочек сахара в стакане горячего чая. Но я был не один. Со мной были воспоминания, неудобные и острые.

Я вернулся в комнату с телефоном. Красная лампочка на аппарате не горела. Рискну. Набрал номер.

— Алло. Привет, Деня.

— Привет, Вить.

Услышал голос Дениса, за жестокость прозванного в нашем Сообществе Резаком, я похолодел. Я звонил по домашнему номеру. Он ответил. Цепляясь за гаснущую искорку надежды, я спросил глупость:

— Ты дома?

— Ну да, ты ж на домашний звонишь.

— А завтра будешь? Я заеду? Хотел попросить твое мачете на пару дней, потренироваться. Дашь?

— Не вопрос. Завтра я тоже дома. Наставник заданий не давал, имею право побездельничать.

— ОК. До завтра.

Я успел бросить трубку, увильнув от вопроса, откуда я звоню. Это хорошо, не люблю врать. А Наставник Резака за Любой охотиться не посылал. Солгал. Зачем?

Наставник никогда не лжет. Ему незачем это делать — Сообщество Судей и так пребывает в беспрекословном подчинении, готово выполнить любой приказ Наставника. Наставника Наставнику, Наставником… Невозможно поверить! Утаить информацию Наставник может. Но лгать? Ученику? Нет. И, тем не менее, солгал… Для этого должна быть сверхважная причина. И она как — то связана с Любой. И мне это совсем не нравится.

Я отодвинул тяжелую штору. В густеющих сумерках был отчетливо виден желтый прямоугольник окна, и в нем — черный силуэт старика-некроманта. В неприятном соседстве тоже кроется какая-то тайна… Стоп. Солгавший однажды… Зачем Наставник так настойчиво инструктировал меня именно по поводу соседа? Несколько раз предупредил (а повторять он ой как не любит), что контакты с господином Арани опасны? Ой ли? По аналогии с россказнями о Денисе — Резаке, посланном убить Любу…

Я сплел заклинание удаления иллюзий. В Подпространстве оно, естественно, не работало. Покинув зону комфорта, я собрался выбраться на крышу и повторить магический поиск. На открытом воздухе антииллюзорные чары работают прекрасно. Перед люком на чердак вспомнил о ловушках. Ох. Вряд ли Наставник, уходя, не настроил их на поражение. То есть? Выходит я не на каникулах, а в тюрьме? Да, именно так.

Поиски выхода из дома заняли несколько суток. Рассвирепев, я чуть было не позвонил Наставнику, в последний момент сдержался. Спал и ел урывками, обследовал стены, двери, окна — везде колдовская защита, мышь не проскочит. К вечеру четвертого дня я отыскал в винном погребе крохотное окошечко выводившее из Подпростарнства, прямо в Материальный план, наружу.

Волны тревоги накатывались, зверели, время от времени накрывали меня с головой. Там, в лесу, готовилось что-то непосредственно касающееся лично меня! Наплевав на вежливость гостя и дисциплину Ученика, я раздолбал окошечко киркой и выцарапался вон из дома. Кинул проверку иллюзии на черный силуэт в окне. Он был настоящим, но я все равно не поверил. Перебежками, от укрытия к укрытию (не хватало еще погибнуть от боевой чары некроманта!), я приблизился к вражескому окну. Это же надо! Силуэт господина Арани не был иллюзорным. Он был настоящим, абсолютно материальным. Вырезанным из толстого картона. И все проверки на иллюзорность материи показывали — объект настоящий! К чему такие изысканные хитрости? Ради чего меня водят за нос? Я вскрыл замок задней двери и обследовал дом. На цыпочках, шарахаясь от собственной тени, каждую минуту ожидая нападения. Никаких женщин сюда не приглашали. Книги по черной магии в шкафу нашлись, но по множеству деталей обстановки можно было сделать уверенный вывод — некромант здесь не жил. Бывал наездами. Уже уходя, заглянул за шторку, скрывавшую обувную полочку. Высокие сапоги? Я их где — то видел.

С сапогом в руках я открыл дверь, света, чтобы оглядеть обувь как следует, не хватало.

— Поставь мой сапог на место. — сказал Наставник, поднимаясь на крыльцо

И я кубарем полетел в черную бездну.

Удар получился жестокий, но видно мой час еще не пришел. Я умудрился грохнуться на небольшой песчаный пятачок на усеянном камнями берегу. Похоже, упал с черного как смоль неба. Передо мной катила медленные воды широченная белесая река. Курсом ко мне двигалась лодочка. Плыла неестественно быстро и прямо, как по ниточке. Я поднялся, зашатался, и сел на песок. Лодчонка ткнулась в берег старик — перевозчик, тряся лохмотьями, зашагал ко мне.

— Магом убитый? — гаркнул он на ходу.

Я молчал. Я не собирался соглашаться с тем, что убит. А еще я отлично учился и помню «ключ»: вступить в беседу с Перевозчиком значит окончатльено умереть. Ни слова!

— Не отвечаем? — старик встал надо мной, вблизи он казался высоким как дерево. — Хамим, значит? Придется макнуть. В моей водичке камни растворяются, заговоренные мечи в палки от швабр превращаются, думаю и ты поменяешься к лучшему… А ну-ка…

Костлявая рука, сдирая кожу, впилась в мой загривок. Я взвыл от боли и жарко обрадовался. Больно, значит жив!

— Виииииитяяяяяя!

Истерический любин визг упал с угольного неба, вертикально, как молния

— Опять перепутали, идиоты! –

Старик завизжал еще пронзительнее, чем Люба, и коротким движением швырнул меня вверх. Я ослеп, оглох, заблудился, и как пробка из бутылки выскочил на замшелую лесную поляну.

— Люба!

Голая и беззащитная, она слабо приподнялась на руках. Лапавшие ее уроды из кошмарных снов синхронно повернулись ко мне.

— А-а. — сказал я, и отломил торчавшую рядом елочку. Прямо у корня, и сам бы не поверил, что могу так.

Разгоряченная и вымотанная одновременно, я не соображала. Воспринимала мир как амеба, одними органами чувств. Поэтому смысл задания поняла узковато — найти Виктора. То есть еще раз увидеться с ним. Легально. Ради такого я была готова лететь на край света немедленно, но Бабка жестко приказала отлежаться. Не менее суток. И не отходя от кассы, прямо в кольце гостей Шабаша, погрузила меня в глубокое забытье.

Проснулась я в Ащерихе. Черные простыни. Горячий завтрак на табуретке возле кровати. За окном — рассвет. Вот телефон, в нем есть часы… нет, пожалуй, нужен календарь… ого, я провалялась в отключке трое суток!

Надо мной явно неслабо потрудились лекари и колдуны — никаких следов Шабаша. Ни царапины, ни синячка. Ни капельки усталости. А вот горечь…

Итак, это гнусное Оно, которое Сука-Витя, изволило отказать мне. Пункт А-12 из Кодекса Судей помешал. Целовать, ласкать, трахать меня — помешал, а дать деру с моей помощью — не помешал. Значит, отыметь влюбленную ведьму — это аморально, а смыться, спасая свою шкуру, оставив ту же ведьму расхлебывать заваренную тобой кашу — это вполне. Это наша судейская честь позволяет. Да и с чего бы не позволить? Ну убьют дуру, за то что Витеньку отпустила, и что? Мало ли мусора на свете, другую найдем, мы же Судьи — красавцы, а ведьмы все бляди, да, Витя?

Бормоча эту ахинею, я умудрилась не на шутку распалить себя. Жуя жареное мясо, обдумала ситуацию и решила делать по Шекспиру. Пусть будет трагедия! Я его люблю? Да. Я же его и убью, вполне себе романтично! Конечно, на ведьминский суд тащить не стану, и особой казни придумывать не буду. А вот лично заколбасить, без затей, по-простому — с дорогой душой. Будет знать, как порядочными девушками швыряться направо и налево!