— Я знал!!! - провозгласил он, и начал расти, расти… Я сидела на его ладони вознесенная над толпой, ближе всех к бешеной полной луне.

— Вот Царица!!! — загремел мой повелитель, уже достигший двадцатиметрового роста. — Любуйся, Шабаш!

— Почему ты побледенела? — долетел до меня его мысленный вопрос. — Я удивлен не тем, что ты волнуешься, а тем, что я не могу понять — почему? Ты же только что была краснее мака?

— Я не знаю, Господин. — солгала я..

Побледнеешь тут. Взгляд из толпы. Взгляд зачуханного пьяного сатира. То есть для всех он был сатиром, но я-то знала, что на меня смотрит Виктор. И он отлично понял, что я узнала его. Вот умеет человек появляться строго не вовремя!

— Я, своею властью, изменяю привычный порядок Шабаша! — гремит Тот кто пришел на Шабаш, а Виктор смотрит на меня не отводя глаз, будто съесть взглядом хочет — Подарки и жертвоприношения будут после того, как я вволю пообщаюсь с Царицей Шабаша. — голос моего повелителя летит в глубину ночного неба, мне кажется его слышат звезды, про луну уж и не говорю, она сегодня огромная как щит героя, и очень низкая, она с нами. Виктор начинает пробираться сквозь толпу, он приближается. Идиот, мы же сейчас спалимся! Нас бы уже давно раскрыли, если бы все взгляды не были прикованы к говорящему повелителю. Куда этот Судья прется, что он о себе возомнил? Остановись, умоляю!

— Царица сегодня особенная, и я не буду откладывать общение с ней! Веселитесь! Веселитесь, кто как умеет! Веселитесь, зная, что Тому кто пришел на Шабаш тоже весело!

Мой Господин (как приятно называть его именно так!) произносит заклинание и земля поглощает нас. Я успеваю заметить что Виктора остановил рыжий сатир. Уфф, пронесло, можно расслабиться.

Я — на ложе, застеленном (ай-ай — ай!) черными простынями, голая, как обезьяна в первобытном лесу. В пещере мягкий полусвет. Тот кто пришел на Шабаш неторопливо приближается и мои чудесные стройные ноги раздвигаются сами, принимая форму перевернутого знака победы.

— Как получилось, что когда я летела на йет- гончей, на мне появились сорочка и венок, как на остальных Избранных? — лепечу я чтобы что-нибудь сказать, ибо стесняюсь, как школьница перед первым поцелуем. —

— Когда я спасал тебя от сов, моя магия отменила любую другую, двум медведям в одной берлоге тесновато. Мой медведь крупнее. Потому ты утратила обличье птицы, потому и сорочка и венок… — мурлычет он, поочередно ощупывая пальцы моих ног. — Зачем ты спрашиваешь о том, на что тебе плевать?

— Тяну время. Стесняюсь, мой господин.

Я действительно начинаю дрожать.

— Трогательно. — вздыхает он без малейшего намека на иронию.

От того, что со мной так нежно говорит существо с головой козла, у меня реально едет крыша, и перед глазами все плывет.

— Твоя ответственность равна нулю! — рычит он, вскакивая копытами на ложе. — Ты не в силах противиться!-

Неведомая сила разводит мои руки и приковывает их к ложу. Ноги уже прикованы, я распята как морская звезда — трахай, не хочу.

Я уставилась на багрово-лиловый наконечник его чудовищной булавы и давлюсь словами.

Он жадно падает на меня. Жесткая как проволока шерсть козлиных ляжек царапает мою кожу, резкий запах козла забивает дыхание.

И он входит. Без церемоний, на всю длину, я — курица не вертеле. А-а-а! Вот чего я ждала всю свою дурацкую жизнь! Он двигается, хрипит и поет. Он приподнялся на руках и вглядывается в мое лицо Мышцы на его груди перекатываются в такт фрикциям. Я чувствую себя, будто собралась родить трамвай, но в последний момент чертов вагон решил сделать еще десяточек рейсов, и ездит внутри меня. Я трясусь, кричу. Едва он наклоняется я жадно трусь об моего козла грудью. Изо всех сил стараюсь попасть в ритм, но все время сбиваюсь, мешает дрожь. Я взмокла будто меня облили из ведра, пот заливает глаза и течет в рот. Время кончило раньше нас и вырубилось, довольное и оттраханное, его нет, мы сливаемся друг с другом уже много лет, и к счастью, никогда не перестанем! Я сама не разберу, то ли кричу, то ли шепчу, какой он чудесный, я как-то его называю, он меня тоже, но новая волна острого наслаждения выбивает все только что рожденные слова, и они бегают по пещере как мыши.

От первого оргазма я, естественно, теряю сознание, такое не выдержать. Прихожу в себя лежа на боку с поднятой вверх ногой. Его неверотяный член раздвигает мои ягодицы! Мне конец, в буквальном смысле слова! Я больше никогда не буду смеяться над песней «вся в слезах и в губной помаде» я сейчас сама такой же буду, только вместо — помады придется использовать кровь из искусанных губ.

Любовники доведьминского периода пылинки с меня сдували, доминировала капризничала и командовала всегда я. Все происходило почти по Блоку, сплошное поклонение Прекрасной Даме. Даже мазохистские игры устраивались исключительно по моей просьбе и строго столько, сколько хотела я. При таком распределении ролей ни о каком анальном сексе и речи не шло, я не просила, они не решались предложить. Впервые кайф от проникновения мужского достоинства в мой нежный зад я испытала виртуально, когда мне привиделся Виктор в дупле. Теперь шутки кончились. Никакого виртуала. Я бы могла поверить что Шабаш — это сон, иллюзия, колдовство, галлюцинация, если бы не оказалась в пещере. Ласки Того, кто всегда приходит на Шабаш были какими угодно, но только не иллюзорными! Член мой амант отрастил ужасающий! Размахнись он как следует, мог бы и убить, девушка я некрупная. И вот этот пурпурный ужас раздвигал мои ягодицы!!! Я приготовилась к взрыву боли и ошиблась. Либо анальная смазка, в которую я сроду не верила, вовсе не миф, либо Тот кто приходит на Шабаш применил колдовство. Боли не было. С его членищем внутри я чувствовала себя, как листва вокруг могучего ствола, как ручеек, стекающий по скале. Вау! Всей душой и всем телом я хотела, чтобы это не кончалось, и по закону подлости оно кончилось внезапно и быстро.

Господин резко вынул, и перевернул меня на спину. Я ахнула — он принял облик черноглазого юноши итальянского типа. Улыбнулся алыми, как ягоды, губами, вошел в меня и снова остановился.

— Моя хорошая-я-я… — прошептал он. — может быть, так будет лучше?

Его черты подернулись туманом, заколебались… Теперь надо мной склонился бородатый здоровила из фильмов про викингов. Этот даже не попробовал продолжить, а сразу превратился в чернокожего гиганта, только копья не хватало. Впрочем, имел более чем приличный заменитель. Знойный южанин вышел-вошел, и опять не продолжил.

— Что-то не так, мой господин? — встревожилась я.

— Не так, Люба.

— Тебе плохо со мной?

— Это тебе плохо.

— Но мне невероятно хорошо!

— Нет. То, что с тобой происходит — слабое эхо того, что ты должна была испытать!!! Смотри! Может быть, это разбудит тебя!

Он рявкнул заклинание, и стены пещеры стали прозрачными. Такими кристальными, что я инстинктивно прикрылась — снаружи полно народу!

Тот кто всегда приходит на Шабаш по-конски заржал, легко подхватил меня и посадил на колени.

— Смотри, смотри, смотри… — горячо шептал он в ухо.

Там было на что посмотреть!!! На склонах Страшного Холма все остальные Избранные яростно отдавались Тому Кто всегда приходит на Шабаш. Перед тем как брать ведьм он принимал самые разные обличья — от нежного длинноногого подростка, до грязного татуированного мужлана. Он валял их во всех известных и неизвестных позах. Он фонтанировал извращениями, он был садюгой и мазохистом, стариком и похотливым догом, и много еще чем, о чем я не в силах рассказать, потому что банально стыдно, а в отдельных моментах — страшно. Единственное, что объединяло все предающиеся страсти пары — реакция женщин. Я поняла — Тот кто всегда приходит на Шабаш являлся каждой Избранной в виде ее личной эротической мечты, глубинного желания, финала игр подсознания. Дна, за которым уже ничто не существует. Как же ведьмам было хорошо!!! Поток оргиастической энергии ворвался в меня. Повернувшись к моему любовнику, я обомлела. Я сидела на коленях у Виктора!!!