— Валера, ты главное расслабься, — я подъехал к нашему голкиперу. — Сначала, как только игрок на тебя с шайбой наезжает, ты немного из ворот выкатись, сократи угол обстрела, и тихонько сдавай задом назад.

— Да понял я, — равнодушно махнул вратарской клюшкой отец семейства. — Главное напугать? Так?

— Валера, — к нам подкатил счастливый Данилыч. — Запоминай, не наеб…ь, не проживешь. Головой соображай. Всё, поехали, судья уже команду дал, — ветеран показал рукой на центр поля, где встал в полосатом свитере Владимир Кудряшов.

Я подкатил, на правах капитана, вместе с капитаном от команды заводоуправления Алексеем Мишиным к судье. Тот подбросил двадцатикопеечную монету, поймал её и быстро накрыл ладонью.

— Что? — Спросил он Мишина.

— Орёл, — сделал предположение тот.

Судья Кудряшов открыл ладонь, и действительно монета легла орлом, точнее гербом Советского союза кверху. Это означало, что первыми пробивать штрафные придётся «торпедовским» игрокам. Я откатился к своей скамейке запасных, подпрыгнул и уселся попой прямо на край деревянного хоккейного борта.

К шайбе вышел Анатолий Фролов. В прошедшем чемпионате СССР он стал одним из лучших нападающих главной команды города. Кстати, мой ровесник, тоже уже исполнилось двадцать пять героических лет. Толя чуть замер, затем толкнул шайбу вперед и покатил на средней скорости прямо на вратаря. Валера, как я ему и подсказал, немного выдвинулся из ворот, и тут же стал сдавать назад. Но таким простеньким маневром Фролова было не удивить, он усмехнулся и пульнул точно под ловушку.

— Гол! — Закричала вся скамейка команды заводоуправления, и зрители на трибунах, сидевшие как на иголках вполне доброжелательно похлопали.

Я прокатился мимо нашего вратаря, подмигнул ему, дескать — забудь и забей, и широкими раскатистыми шагами выехал на центр. Кудряшов дунул в свиток. И я сначала обратной стороной крюка подтолкнул резиновый диск, а затем повёл его, перекидывая из стороны в сторону. Третий «торпедовский» вратарь совсем молодой двадцатилетний Володя Минеев тоже чуть выехал из рамки. Я резко убрал шайбу под неудобную руку, показал, что сейчас брошу, дождался доли секунды, когда голкипер рухнет на лёд, чтобы перекрыть пустой угол, и тут же ушёл с шайбой влево. Бросок в пустые ворота отразить уже оказалось некому.

— Гол! Да! — Грянула моя инвалидная команда и её поддержали простые работяги с завода.

Следующим испытать нашего Валеру на непробиваемость вызвался Александр Федотов. Тоже неплохо провёл прошлый чемпионат СССР, но по возрасту был старше меня на год. Странно, но центрфорвард решил повторить бросок своего партнёра по тройке нападения. Почему странно? Потому что снаряд иногда два раза в одну воронку не попадает. Так и тут, простенький бесхитростный кистевой выстрел, шайба чуть-чуть чиркнула щиток Валеры и брякнулась в штангу, от которой отскочила в поле.

— Б…ть! — Хором высказалась скамейка заводоуправления.

И тут пришла пора первых возмущений наших мастеровитых соперников, потому что на пробитие штрафного, снова выехал такой красивый я.

— Спокойно! Спокойно! — дунул в свиток судья. — Всё по регламенту.

— Тафгай! Тафгай! — Принялись скандировать трибуны.

И под такой бодрящий аккомпанемент, я резко стартанул, и на высокой скорости побежал к воротам, заломив небольшую дугу слева на право. Минеев, тоже пытаясь поймать ритм моего движения, быстро заработал здоровенными вратарскими щитками. Я же чуть-чуть ушёл вправо и тут же нырнул влево. Володя сделал небольшой шаг в сторону и открыл между щитков «домик» для моей хитрой шайбы, которая туда и нырнула, как мышка в норку.

— Гол! — От нетерпения заколошматил в борт клюшками работяги из наших ремонтных цехов.

Я проехал вдоль бортика, где сгруппировались «торпедовцы» и весело подмигнул советским профессиональным хоккеистам, дав понять, чтоб учились, пока я жив.

— Молодцы мужики! — Продержали нас заводчане разрозненными, но громкими выкриками.

Последним выехал к шайбе в центральный круг Алексей Мишин. По лицу ещё одного моего ровесника, я успел прочитать растерянность и сомнение. «Как же так обложались не пойми с кем?» — говорили его сосредоточенные глаза. Алексей, в отличие от партнёров, решил взять хитростью нашего Валеру. Мишин медленно покатил, заложив небольшую дугу. А отличный семьянин и примерный работник вдруг почувствовал себя как вратарь сборной команды Чехословакии, резко выдвинулся на встречу и, перебирая здоровенными вратарскими щитками в ожидании броска, покатил назад. Алексей же от неожиданности бросил с расстояния в четыре метра. Шайба взвилась вверх и бабахнула с громким резким звуком в перекладину, после чего улетела за ворота.

— Да-а-а-а! — Из последних моральных сил выкрикнул я.

На лёд тут же полезла и вся команда, кто-то меня хлопал по спине, кто-то по плечам, кто-то жал руку. Затем выбежали девчонки из общаги и сосед Василий и разом, или по очереди, я не разобрал, повисли, облепив мою богатырскую фигуру.

— Слабаки, — категорично высказался Данилыч, наградив снисходительным взглядом лучшую пятёрку горьковского «Торпедо». — Палыч, гони три поллитры! Мы свое обещание выполнили, сейчас твоя очередь!

— Разве только чтоб нервы успокоить, то можно, — улыбаясь, пробубнил физорг Самсонов.

Принявший хорошо на грудь, вдоволь заливший за воротник и при этом, нализавшийся в стельку, физорг Самсонов в пятый раз, перекрутив плёнку магнитофона «Комета» на свою любимую песню, шлёпнул по кнопке «пуск». И музыкальный чемоданчик, который в плохом освещении хоккейной раздевалки выглядел тёмно-серым прямоугольником, сначала затрещал звуковыми помехами, а затем выдал нестройное гитарное соло и запел высоким мужским голосом:

Синий — синий иней лёг на провода.

В небе тёмно-синем синяя звезда, о-о-о

Только в небе, в небе тёмно-синем…

— ВИА «Пьющие гритары», танцут эк се! — Объявил всеобщий танец, уже пошатываясь, организатор сегодняшней пьянки и по совместительству заводской физкультуры Олег Палыч.

И на небольшом пятачке, среди жестких кресел и шкафчиков для одежды завиляли своими соблазнительными попками и затрясли сиськами Нюрка, Лариска, Нелька и Танька. Чуть погодя к девчонкам присоединились Кирилл с Мефодием и ещё две девчонки из того же ПТУ. Сам же Палыч, блаженно прикрыв глаза, так и остался покачиваться около катушечного магнитофона. Возможно, где-то в своих весёлых мыслях он сейчас просто божил на этом импровизированном танцполе.

Ищу я лишь её — мечту мою,

И лишь она одна мне нужна…

А вот я сидел, развалившись в кресле и вытянув вперёд уставшие за день ноги, испытывая смешенные чувства. Во-первых, проснулся голос в моей и без того больной голове, который требовал немедленного необузданного секса. Как будто прошлой ночи ему с четырьмя «валькириями» не хватило? Во-вторых, я твёрдо решил с завода уволиться и серьёзно заняться хоккеем. Если не нужен здесь, в Горьком, то сяду в синий поезд ночью голубой и поеду в Челябинск, в «Трактор». Там же никто не знает, что я просто алкаш, который временно завязал с алкоголем и случайно обыграл сильнейшую пятерку главной команды города. Именно такое мнение о себе я услышал сегодня от «благодарных» заводских болельщиков после эпического финала.

И ещё нарисовалась третья, малозначимая проблема, оказалось, что бухать-то мне и нельзя. Только беленькую ко рту подношу, сразу костлявая баба в белом балахоне с косой встаёт перед глазами. Я попробовал опрокинуть рюмочку красненького, черти стали мерещиться. Тогда я пива себе налил, поднёс, и тут же ударил запах какой-то гнилой тухлятины, чуть вся закуска, а именно тушёнка с солёными огурцами и томатным соком, не полилась обратно. Поэтому пришлось срочно сослаться на посттравматический синдром, чтоб никто не обиделся.