— Руководящая и направляющая роль? — Пробубнил про себя Василий, усевшись на свою кровать и накинув на плечи одеяло. — Наша партия она и руководит, она и направляет… Слушай, давай я тебе завтра всё объясню. Сейчас поспать бы.

Василёк улегся обратно, но тут же подскочил и вернулся в прежнее вертикальное положение.

— А с тобой всё в порядке? — Спросил растеряно он. — Я тут уже месяц. И ты каждый день, то пьешь, то баб водишь, а чаще эти два дела совмещаешь. Иногда пропадаешь где-то на несколько дней. Что сегодня-то случилось?

— Хватит, пора браться за ум, — я порыскал глазами в поисках банного полотенца. — Так жить больше нельзя. Во что нормальная комната превратилась! Обои кое-где разодраны, скатерть прожгли. Даже радио и то весит по диагонали. Дверь пока не закрывай, я в душ.

По ночному коридору с полотенцем в одной руке, с зубной пастой и щёткой в другой я прошёлся сначала в один конец коридора, и обнаружил там туалет и комнату с умывальниками. Затем прошлёпал в другое крыло, и там находчивые архитекторы воткнули туалет и умывальники.

«А где же у нас здесь душ?» — спросил я сам себя.

«В подвале, один на четыре этажа», — ответил мозг моего нового тела.

«Легко сказать — начинаю новую жизнь. А как это воплотить в реальность? С чего начать? Куда податься?» — думал я, шагая по проспекту Ильича. Затем повернув на улицу Автомобильную, ноги сами меня привели на площадь перед хоккейным стадионом «Торпедо». На входе в эту под открытым небом спортивную арену красовалась большая афиша: «Внимание всем! 1 октября состоится открытие XXVI-го чемпионата СССР по хоккею. Играют «Торпедо» Горький — «Спартак» Москва».

Конечно, в удовольствии посмотреть на то, как готовится город к стартовой встрече с москвичами, я оказать себе не смог. Я беспрепятственно прошёл через бесхозную вертушку, и поднялся на главную трибуну. В хоккейной коробке прямо по бетонному покрытию пацаны гоняли футбольный мяч. За баталией наблюдал дедушка интеллигентной внешности, в шляпе и с газеткой в руках. Есть такой странный тип болельщиков, которые коллекционируют вырезки об отчётах памятных матчей и собирают на безвозмездной основе бесценную спортивную статистику. Дедушка, возможно, был из таких любителей спорта.

— Добрый день, — поздоровался я. — Как же тут отец, будут играть первого октября в хоккей, когда погода во всю ещё шепчет?

В подтверждении моих слов парни забили очередной футбольный гол в маленькие хоккейные ворота.

— Сразу видно, что вы молодой человек не здешний, — ухмыльнулся дедушка в шляпе.

— Я хоть и тамошний, но теперь уже точно тутошний, — сказал я туманно.

— На следующей неделе, ближе к выходным включат холодильное оборудование, которое здесь с 1967 года, так что не волнуйтесь лёд к «Спартаку» будет, — интеллигентный старичок отложил «Советский спорт» в сторону. — А знаете, почему здесь сделали искусственный лёд? Это целая история. 19 марта 1960 года к нам приехал играть ЦСКА в одной четвёртой финала чемпионата СССР. Первый матч мы выиграли 6–5. А ко второй игре, которая по регламенту должна была состояться здесь же, лёд подтаял. Матч перенесли на вечер, но тут уж Тарасов забегал, включил все свои подковёрные рычаги и игру перенесли в Москву. Народищу собралось видимо-невидимо, чуть автобус с ЦСКА не перевернули. Вот в Москве уже наши не вытянули, проиграли, — дедушка в шляпе задумался. — 3–1 и 8–0. Всё помню — во память какая!

— То есть проиграли в 1960 году, а искусственный лёд седлали в 1967? — Удивился я логической нестыковке рассказа.

— Жизни не знаешь, — махнул рукой старичок. — У нас же экономика плановая! Пока план примут, пока утвердят, пока закрепят, ни один год пройдёт. Да и к тому же уже крытый хоккейный дворец спорта на том берегу Оки построили в 1965 году. Там, наверное, «Торпедо» к сезону готовится.

— А как туда доехать? — Я вспомнил, что когда-то играл по юношам в том дворце.

— Как? — Заулыбался дедушка. — На автобусе, конечно, метро ведь ещё не скоро прокопают. У нас же экономика плановая, понимать надо!

До остановки «Дворец спорта» я добирался минут тридцать. Посмотрел на город из окна автобуса. Каким мне показался Горький? Если был бы выпивший, то подумал, что еду по родной Твери. Та же самая архитектура. Да и к слову сказать, река Волга там тоже имеется.

У дворца спорта «Торпедо», на простеньком без больших архитектурных изысков здании громоздилась красными буквами гордая надпись: «СЛАВА КПСС». У бетонного крыльца стояло с десяток машин, главным образом с нашего завода, то есть волги разных модификаций. У одной был забавный номер три ноля, тройка, ГОЛ. «Блатная», — хмыкнул я.

«И чего я сюда приехал? Вспомнить далёкую юность? А почему нет? Если не знаешь с чего начать, или запутался в настоящем, то нужно всегда возвращаться к истокам», — с такими мыслями я поднялся по ступенькам к застеклённым панорамным окнам и дверям. Первую преграду, наружные двери прошёл свободно и легко, а дальше около железной вертушки, меня тормознул зоркий дедушка в служебной фуражке:

— Куда?

— Я тут по юношам шайбу гонял в своё время, хочется немного окунуться в ту атмосферу, пропусти отец на пятнадцать минут просто на трибунах посидеть, — взмолился я.

— Здесь весь Автозаводской район с клюшками по юношам бегал, а всех пропускать вертушка отвалится, — заворчал недовольный страж порядка.

Я вынул из кармана рыжую рублёвую бумажку и приложил её к стеклу с наружной стороны, накрыв сверху ладонью. Как бы давая понять, что рыжик случайно здесь приклеенный, готов сменить один кошелёк на другой, если согласие, которое есть продукт полного непротивления сторон, будет непременно достигнуто.

— Ты это чего? — Уже не так категорично спросил дед.

— Мне кажет это ваше, — я скосил глаза на рубль.

После чего вахтёр целых десять секунд красиво выразительно и даже художественно прокашлял.

— Пройдёшь, вон там сбоку, — показал страж спортивного дворца рукой. — Сядешь тихо с краю, и чтоб ни одна душа тебя не унюхала. Там сейчас «Торпедо» к сезону готовится. Понимать надо!

— Да я понимаю, — пробурчал я и пошёл туда по краю.

«Торпедовский» ледовый стадион был, прямо скажем, скромненьким. Вместимость всего четыре с лишним тысячи человек. «Молот», к примеру, в Перми вмещал целых шесть. «Лужники» — двенадцать тысяч зрителей. Правда были арены и хуже, например дворец спорта ЦСКА запускал внутрь всего две тысячи счастливчиков.

Я тихо, как очень большая мышка, протиснулся в толстую дверь и уселся на зрительское кресло с краю. Как всё-таки я соскучился по хоккею, ведь после травмы колена два года не мог в себя прийти, поверить что всё, закончил в двадцать с лишним. Потом коммерция закрутила, и хоккей остался в сознании, как далёкий яркий сон.

А на арене сейчас тренер с микрофоном гонял свою ледовую дружину и в хвост, и в гриву.

— Астафьев! Почему не добегаешь? — Гремел голос наставника команды, усиленный местной аудиосистемой. — Гордей! Пиво много пил что ли накануне?! Что спортивный режим — хер моржовый?! Так?! Молодец Федот! Всем брать пример с Федота! Терпим! Терпим! Терпим!

«Вроде с первого октября начало сезона, — вспомнил я афишу при входе на стадион. — Ничего, мужики, недельки две попотеете, базу физическую заложите, дальше тренировки пойдут поинтересней. Эх, мне бы сейчас туда, на лёд! Всё бы за это отдал».

Ещё пару минут посидев и погрустив, я поплёлся на выход, где уже дедуля в фуражке меня тревожно высматривал.

— Скажи, отец, а любители здесь тренируются? — спросил я.

Уж очень мне захотелось побегать хотя бы для себя. А что? Колени у моего нового тела в порядке. Да и физика на уровне, тренированная постоянными сексуальными нагрузками. На льду не сдохну — 100 %.

— После восьми Игорь Петрович Троицкий с молодёжью работает. А что? На них посмотреть могу пустить и за двадцать копеек, — хитро улыбнулся вахтёр.

— Мне бы покататься с пацанами, хотя бы с боку. Как считаешь, пустят меня, нет? — Я уже начал было в уме прикидывать, что надо бы купить коньки, клюшку, спортивный костюм.