Почему я не выяснил это у нее заранее?
Да потому что, по сути, между нами не было ничего, что нужно держать в секрете. Если бы что-то такое и было, то мой член точно бы не забыл об этом.
Мы оба садимся за мой рабочий стол, за которым я безуспешно пытался заниматься делами, пока ждал Фостера. Но, по итогу, мне это так и не удалось, и все закончилось беглым прочтением одного из контрактов.
― Я уже распорядился приготовить для тебя бифштекс, и он будет готов с минуты на минуту, ― говорю я, жестом предлагая пока освежиться напитком.
Он берет стакан с чаем со льдом и делает глоток.
― Смотрю, у тебя сервис на высшем уровне?
― Только для избранных, ― отвечаю я, заставляя Фостера усмехнуться.
― Знаешь, такими темпами я могу зазнаться.
― Мы справимся с этим.
― Как проходит твоя терапия? ― интересуется он, откинувшись на спинку стула.
Зашибись, встреча обещает быть мозговыносительной.
― Чертовски замечательно, ― отвечаю я, слегка пригубив воды из стакана. Да, именно воды, и это не потому что Саттон считает, что алкоголь мешает рабочему процессу, а потому, что Фостер, наверняка бы начал читать мне нотации, а я сейчас не настроен выслушивать его нравоучения. Как в принципе и всегда. Какого черта меня вообще волнует, что эти Грины думают об алкоголе? Дерьмо какое-то.
― Звучит как сарказм, ― призадумавшись, отмечает Фостер.
Глядите, какой проницательный. Так бы и убил. Но он прав, в переписке с Саттон я бы взял это в «кавычки».
― Просто некоторые люди не созданы для терапии. Я не из нытиков, поэтому вынести эти часы копания в моих мозгах ― сущая пытка.
― Ну, знаешь, иногда открыться и дать волю эмоциям не так уж и плохо. Это явно никак не убивает в тебе мужика.
― О да, я понял это в тот день, когда ты пустил слезу перед журналистами, когда сообщил о том, что через год уходишь из большого спорта. Ты едва мог выдавить из себя пару слов.
Фостер ухмыляется.
― Моя эмоциональность принесла мне отличный рекламный контракт с Клинекс. Не без твоей помощи.
― Тут ты прав. Отличная сделка.
― Забавно, но фанатам нравится это.
Я снова делаю глоток воды, которая неприятно щиплет мне горло.
― Да, я слышал о том, что фанаты без ума, когда их любимые игроки выворачиваются от эмоций на камеру.
― Именно поэтому меня так долго держали в команде. Я был из тех парней, кто может порадовать фанатов.
Мы оба смеемся, и я решаюсь на откровения, полагая, что нужно пользоваться моментом, пока Фостер в отличном расположении духа.
― Я ежедневно делаю записи в своем дневнике.
― Правда? Мне казалось, что ведение дневника научит тебя любить сеансы психотерапии.
Я отрицательно мотаю головой.
― Дневник ― это интимное. То, что я держу при себе. А на сеансах мне кажется, что я режу себя без ножа, позволяя психотерапевту покопаться во мне. Ненавижу это. Каждая секунда ― пытка.
― Но в том и смысл. Дать тебе открыться.
― Если ты задашь мне вопрос, я отвечу тебе. Но я не собираюсь откровенничать направо и налево, словно раздавая печеньки на Рождество.
― Я уважаю твои принципы, ― со вздохом говорит Фостер. ― Для меня главное, что ты не сдаешься и делаешь успехи. Ты мне практически как сын, Роарк, который помимо всего прочего приносит мне неплохие доходы. ― Мы снова смеемся. ― Я хочу быть уверенным, что с тобой все в порядке.
Ты мне как сын.
Слышать такое от Фостера ― хороший знак, что не скажешь о моем родном отце, который считает меня придурком и не хочет иметь со мной ничего общего.
― Я ценю это, Фостер.
Он осматривается по сторонам и кладет обе руки на подлокотники кресла.
― Не хочу портить момент откровений между нами, но все же не подскажешь, где здесь уборная?
― Дальше по коридору и направо.
― Благодарю.
Фостер удаляется, а я достаю из кармана мобильник, чтобы чем-то занять себя и улыбаюсь, как только делаю это.
Саттон: Ты связался с Броком, Фредди и Кармайклом?
Роарк: Ты все о работе.
Саттон: Кто-то же должен работать. Я не ты.
Роарк: А кто сказал тебе, что я не работаю?
Саттон: И чем же ты занят?
Роарк: У меня деловой обед.
Саттон: И ты пишешь мне...
Роарк: Перестань, клиент просто отошел в уборную. Тем более мне по плечу многозадачность.
Саттон: Отвечаешь требованиям современности. Так ты связался с ними?
Роарк: А что, если я этого не сделал?
Саттон: Роарк! Я же просила тебя по-хорошему...
Роарк: Я тоже просил тебя прислать мне фотку своих сисек, но так ничего и не получил.
Саттон: Ты бы мог увидеть мои сиськи еще неделю назад.
Роарк: Меня больше заводило, когда ты была скромнее.
Саттон: Перестань! А теперь, прошу тебя, свяжись с ними.
Роарк: Уже сделано, крошка.
Саттон: Тогда зачем? Зачем ты меня изводишь?
Роарк: Потому что это так просто.
― Только посмотри на свою улыбку, ― говорит Фостер, подкрадываясь ко мне сзади и пугая меня до чертиков.
― Боже. ― Я смеюсь. ― Ты так быстро облегчился, старик. Значит, простатит еще не дал о себе знать.
― Возможно, у меня и появилась седина в волосах, но я все еще в строю. ― Он показывает на мой телефон. ― Мне знакома эта улыбка. Улыбка влюбленного человека. И кто эта девушка?
Капля пота тут же образуется у меня на спине и тонкой струйкой сбегает вниз по позвоночнику.
Во-первых, я ни хрена не влюблен, никогда ни страдал этим и не планирую. А во-вторых, я даже под угрозой расстрела не признаюсь Фостеру, что переписываюсь с его дочуркой, поэтому приходится лгать.
― Какая еще девушка. Просто один из моих друзей прислал кое-что забавное. Ерунда.
― Да-да. ― Кивает он. ― А мне показалось, что ты всерьез поглощен перепиской.
Я пожимаю плечами, не находя слов для оправданий. Действительно ли я растворился в переписке? Я о том, что, возможно, и правда выпал из реальности на пару минут. Саттон говорила о сиськах. Естественное, я думал о них. Удивлен, что вообще смог хоть как-то отмазаться...
― Саттон вплотную занялась лагерем. Она очень организованная. Даже меня подстегнула к работе, ― говорю я, переводя тему для разговора.
Согласно кивая, он делает еще один глоток чая.
― Она очень хороша в том, что делает. Одна из причин кроется в том, что Саттон реально болеет своим делом. Так было всегда. Именно она держит меня наплаву, побуждая заниматься благотворительностью, невзирая на все трудности.
― Это действительно важно.
― Вы уже обсуждали с ней, когда отправитесь в Техас?
― Эээ... Что? ― переспрашиваю я, подаваясь вперед, потому что сомневаюсь, что все верно расслышал.
― Техас. Вы должны быть там ради лагеря.
― О, да. Конечно. Думаю, отправлюсь туда за день до начала смены, и уеду, как только смена закончится.
Фостер хмурится.
― Ты планируешь уделить этому всего пять дней? Саттон в курсе?
― Думаю, нет. Мы еще не обсуждали с ней этот вопрос.
Нам приносят еду, не давая Фостеру ответить. Оба наших бифштекса выглядят великолепно, как и салаты к ним, которые я также заказал для нас заблаговременно. Как только девушка-официант удаляется, Фостер снова переключается на меня.
― Ты нам будешь нужен там минимум на две недели.
― Что? ― уточняю, чуть не подавившись от возмущения. ― Две недели? Зачем?
― Есть такие этапы, как подготовка к смене, сама смена и пост-смена. Ты нужен нам на протяжении всех трех. Это необходимый объем, который зачтется тебе за часы общественных работ, назначенных судом.
― Две недели? Даже не знаю, Фостер. Как-никак у меня клиенты...
― Думаю, что решить вопросы удаленно не составит труда. Не все твои клиенты живут в Нью-Йорке, поэтому им не привыкать держать с тобой связь на расстоянии. На ранчо имеется телефон и интернет, поэтому никаких неудобств. Нам не помешают твои руки, чтобы все подготовить.
