Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

После восстановления Баксанскую ГЭС, первый гидроагрегат которой был запущен уже в декабре 1943 года, стали называть «птицей Феникс отечественной гидроэнергетики». О том, какие ожесточённые бои шли в Баксанском ущелье, напоминает нам одна из самых любимых в народе военных песен — «Баксанская», написанная на музыку композитора Бориса Терентьеа группой советских воинов-альпинистов, противостоявших горным стрелкам немецкой дивизии «Эдельвейс»:

Помнишь, товарищ,
Белые снега,
Стройный лес Баксана,
Блиндажи врага,
Помнишь гранату и записку в ней
Под скалистым гребнем для грядущих дней…

Баксанскую ГЭС взрывали дважды. Сначала наши бойцы при отступлении вывели из строя несколько гидротехнических сооружений с таким расчётом, чтобы потом восстановить их в короткие сроки. Но вот отступавшие фашисты взрывчатки не пожалели, и от красивейшей ГЭС страны после их нашествия осталась груда металлолома — было уничтожено практически всё оборудование, в том числе все три гидроагрегата.

По воспоминаниям очевидцев, жители, в основном женщины, «чуть ли не на следующий день вышли восстанавливать Баксанскую ГЭС. Разрывали, разгребали и выкапывали. Чаще всего вручную. Машин почти не было». Спешили ввести станцию в строй не только потому, что окрестные поселки на долгие месяцы остались без электричества. Главное, и это понимали все, — нужно было дать электроэнергию на Тырныаузский вольфрамо-молибденовый комбинат, который был основным потребителем Баксанской станции. Из вольфрама изготавливали сердечники подкалиберных бронебойных снарядов, способных пробивать даже броню немецких тяжёлых танков «Тигр» и самоходно-артиллерийских установок «Фердинанд». Ценой неимоверных человеческих усилий поставленная задача была решена в кратчайшие сроки.

В военные годы судьба не раз возвращала Логинова туда, где на важнейших гидроэнергетических стройках страны проходило его становление как крупного специалиста. Но если восстановление Баксанской ГЭС, строительство Рыбинской ГЭС и электростанций на Чирчике вошли в круг забот Фёдора Георгиевича наряду с многочисленными проблемами, которые приходилось решать ему как одному из руководителей Народного комиссариата электростанций, то задача, поставленная перед ним в марте 1944 года, требовала полной концентрации сил и была, конечно, несовместима с другими обязанностями заместителя наркома.

ВОЗРОЖДЕНИЕ ДНЕПРОГЭСА

23 февраля 1944 года Государственный Комитет Обороны принял решение о восстановлении Днепрогэса. Чтобы понять объёмы предстоящих работ, какой груз лёг на плечи Логинова, назначенного начальником Дне-простроя, надо иметь представление и о масштабах разрушения знаменитой электростанции, являвшейся для советских людей символом великих свершений первой пятилетки.

Из воспоминаний М. Г. Первухина (в 1941 году — заместитель председателя СНК СССР), которому было поручено вывести из строя Днепровскую гидроэлектростанцию:

«При приближении немецких частей к Днепру Верховное Главнокомандование вынесло решение немедленно взорвать часть плотины и мостовой переход через неё, чтобы вражеские войска не могли с ходу перейти на левый берег и таким образом продолжить своё наступление.

Мне было поручено организовать это дело и проследить, чтобы взрыв был произведён вовремя. Как ни тяжело мне, энергетику, было принять такое решение, военная обстановка требовала сделать это без колебаний.

Вместе с руководителями наркомата (электростанций. — А. Ж.) мы наметили, как осуществить намеченное. Прежде всего требовалось помешать противнику перейти на левый берег Днепра. Для этого достаточно было взорвать только верхнюю часть плотины, на что опирается мостовой переход, а всё её остальное тело сохранить, имея в виду, что после разгрома врага мы вернёмся и быстро восстановим Днепровскую ГЭС.

Поэтому в верхнем тоннеле заложили взрывчатку, обеспечив мешками с песком направленный взрыв. Всё было готово. От командующего войсками Юго-Западного фронта маршала Семёна Михайловича Буденного прибыл специальный представитель, уточнивший, когда надо произвести взрыв. Причём меня предупредили: его надо сделать во время, когда основные части Красной Армии перейдут на левый берег Днепра, но никак не допустить, чтобы проскочили немецкие танки…

В течение суток через каждый час, максимум через два я связывался с управляющим Днепровской станцией и секретарём Запорожского обкома партии, которые следили за обстановкой и информировали меня, как обстоит дело.

Наступило 18 августа 1941 г. Мы были наготове. Несколько раз я звонил утром и в обед. Никаких немцев нет. Наши части постепенно отходили.

Вечером появились вражеские танки. И тогда без звонка в Москву был произведён взрыв. Хлынула огромная масса воды, смыв немецкие войска и всю их технику. Ниже Днепрогэса оказались разрушенными <возведённые> противником переправы для форсирования реки.

Я… доложил Молотову, что взрыв произведён, хотя его исполнители мне лично об этом не сообщили. Он меня стал критиковать. Мол, как же так: вам поручили такое важное дело, а вы упустили руководство из рук. Мне было неприятно, ибо получалось, что я вроде не справился со своим заданием.

Вечером, когда я уже находился в Ставке Верховного Главнокомандования, Сталин подошёл ко мне и спросил:

— Ну как, взорвали плотину?

— Взорвали, товарищ Сталин, — ответил я со вздохом.

— Ну и хорошо. Правильно сделали. Иначе немцы могли бы проскочить со своими танками…

Следует заметить, что этот взрыв помог нам эвакуировать заводы Запорожья: Запорожский завод ферросплавов, «Запорожсталь», «Днепроспецсталь», Запорожский алюминиевый завод и ряд других предприятий. В течение примерно более месяца мы имели возможность всё первоочередное демонтировать, причём демонтировали ценное оборудование практически вручную, ибо многих кранов и механизмом не было. Работа по демонтажу и погрузке эвакогрузов велась преимущественно ночью, т. к. противник интенсивно обстреливал левый берег Днепра.

Вот на такие жертвы нам приходилось идти во время войны. Всё, что доводилось уничтожать или разрушать при отступлении, мы, естественно, относили на счёт агрессора… Нашему народу и руководству пришлось приложить огромные усилия, вложить огромные средства, чтобы восстановить Днепрогэс, которая носит имя В. И. Ленина»[123].

Для контроля за демонтажом оборудования Днепрогэса в Запорожье был направлен заместитель наркома электростанций Д. Г. Жимерин, который присутствовал при взрыве плотины и оставил свои воспоминания об этом трагическом эпизоде:

«Реальная угроза нависла над гордостью отечественной энергетики — крупнейшей в стране Днепровской ГЭС. Получив приказ — приступить к её демонтажу, я немедленно отправился в Запорожье. По дороге чуть было не попал в лапы немецкого парашютного десанта. Но помогли наши посты, которые заблаговременно расставил директор местных электросетей Григорий Малкин. Мне был указан менее рискованный и более безопасный путь.

…Самоотверженно в полуокружении, буквально под огнём врага трудился весь коллектив Днепрогэса, возглавляемый управляющим Днепровской энергосистемы Дмитрием Гуменюком и главным инженером Львом Тополянским… Так как у плотины имелось два перехода, по которым свободно могли проходить танки, орудия и другая военная техника, все мы пришли к выводу, что эту часть плотины придётся взорвать. Такая операция была проведена после того, как по плотине прошли последние отступавшие части Красной Армии.

Поздно ночью с левого берега Днепра мы с группой товарищей пошли на плотину. Перед нами предстала печальная, просто драматическая картина. Проезжая часть ГЭС тряслась, как в лихорадке: мощный поток воды с оглушающим рёвом рвался через образованную в результате взрыва большую брешь. Всех нас обволакивал густой туман из мелких брызг. С болью в сердце смотрели мы на изуродованное тело плотины, внутри которой — в машинном зале — бушевало багровое пламя пожара… Определённой отрадой было сознание того, что наиболее ценные детали трёх гидротурбин всё же удалось эвакуировать в тыл, хотя демонтаж и вывоз всего тяжёлого оборудования как Днепровской ГЭС, так и Зуевской ГРЭС, ТЭЦ Запорожстали, Кураховской ГРЭС и других мощных энергетических предприятий оказался практически невозможным»[124].

вернуться

123

Куманёв Г. А. Говорят сталинские наркомы. Смоленск: Русич, 2005. С. 139–140.

вернуться

124

Там же. С. 398.

29
{"b":"770595","o":1}