Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Более полно понять обстановку, в которой приходилось работать руководству Наркомата электростанций, помогают короткие, но ёмкие характеристики Жимерина своих кураторов из высшего эшелона власти, людей из окружения Сталина. О Молотове[116]:

«У меня сложилось мнение, что человек он был несколько тяжеловесный. Но тем не менее эта тяжеловесность связана с прочностью мышления. Однажды, находясь на Урале, я получил задание подготовить проект одного постановления ГКО. Я был тогда ещё человек недостаточно обстрелянный… Я составил проект постановления. Всего там было полно. Возвращаюсь в Москву, прихожу к Молотову.

Он прочитал проект этого документа. И потом стал меня издевательски ругать. Говорит: «Вот ты пишешь — дать тебе металл, строительные материалы, дать того, другого. Но ты не пишешь — дать своим рабочим телогрейки, валенки, тёплые рукавицы. Не пишешь о выдаче спирта, о том, как решить проблему питания, жилья. Ты что думаешь, у тебя там люди будут трудиться разутыми, раздетыми в суровых зимних условиях? Монтажники, между прочим, должны получить по 100 г водки…»

На мой взгляд, это всё мог заметить отнюдь не тупой человек (Жимерин имеет в виду характеристики, которые давали ему некоторые горе-«историки» позднего времени. — А. Ж.). Хочу ещё раз подчеркнуть, что в своих устремлениях Молотов был человек каменный, сдвинуть его в сторону было невозможно или очень трудно»[117].

О Маленкове[118]: «Несомненно, одарённый человек. Несмотря на его тучность, был энергичный и взрывной. Понимал всё с полуслова и работал буквально за двоих. Много раз, особенно когда я находился в непосредственном подчинении Маленкова, мне приходилось наблюдать за его реакцией, быстрой и в основном правильной. Думаю, что Сталин держал его на таком высоком посту не случайно и не зря. Он знал, что если он Маленкову что-то поручает, то тот обязательно это выполнит.

Приведу один небольшой, но характерный пример. Сталиногорская станция. Работала на подмосковном угле. Ночью мне звонят и говорят, что станция накануне остановки, потому что запасов угля нет. Железнодорожники эшелон угля, который шёл на Сталиногорскую станцию, бросили на пути, отцепили паровоз. Через 3–4 часа станция должна остановиться.

Я вижу, что мне уже не удастся сдвинуть этот поезд, тем более что паровоз уже отцепили. В отчаянии звоню Маленкову. (Напомню, что дело было ночью.) Говорю ему, что вот такое создалось положение. Маленков слегка меня обругал (я говорю «слегка», потому что это был человек исключительно вежливый, тактичный) и, естественно, тут же принял меры, этот эшелон угля был доставлен вовремя, и станцию не отключили.

Таких примеров было очень много. Это был динамичный и, я бы сказал, доброжелательный человек…

Я был продолжительное время после Маленкова в подчинении у Берии[119]. Нужно сказать, что каждый из них при первой беседе со мной заявил, правда, по-разному: «Ты отвечаешь за энергетику, отвечаешь головой. Ни на кого не ссылайся, а приучись за всё отвечать. Тебе нужна помощь, своевременно обращайся». Маленков это сказал очень вежливо, очень мягко, я бы сказал, приятно.

Берия ту же мысль выразил по-другому: «Ты (мать твою и т. д.) думаешь, что ты теперь нарком? Ты сегодня нарком, а завтра тебя ногами вперёд на кладбище». (Вот такое «ободряющее» вступление.) А потом он примерно сказал то, что и Маленков. Берия заявил: «Я (т. е. Берия) ничего не понимаю в энергетике, ты несёшь полную ответственность, ты принимаешь решения и будешь отвечать за них соответственно. Ты это учти».

Но я должен заметить, что, с точки зрения авторитета во всякого рода учреждениях, и тот, и другой имели, я бы сказал, очень высокий рейтинг, перемешанный, правда, со страхом. И скажу откровенно — я этим пользовался. Когда я говорил, что выполняю поручение Берии, то все это принимали во внимание и мои просьбы выполняли. Потому что знали — это не моя прихоть, а тех, кто стоит за мной.

Поэтому, если говорить о сути… они, я считаю, исходили из правильного принципа: или держи человека, если ты ему доверяешь, или, если ты ему не доверяешь и он не соответствует своему назначению, сними его. Я думаю, что в этом отношении их тактика была абсолютно правильная»[120].

Свидетельство Жимерина, как и воспоминания многих других видных хозяйственных деятелей эпохи позволяют нам судить о принципах подхода советского руководства к подбору управленческих кадров. На важнейшие государственные посты назначались профессионалы (а не «свои люди», как это часто случается в наши дни). И, в полном соответствии со своими возможностями и деловыми качествами, они получали от первых лиц страны большой кредит доверия, освобождавший от мелочной опеки и позволявший работать и принимать решения самостоятельно, без оглядки на вышестоящие инстанции. Но и спрос с них был соответствующим, порой необоснованно суровым. Однако, вопреки расхожему мнению, побуждал их трудиться на пределе сил и возможностей не страх перед сильными мира сего (он был свойствен, скорее, чиновникам средней руки), а понимание исключительно высокой личной ответственности.

Ф. Г. Логинов, с его характером и жизненными принципами, вполне вписывался в эту жёсткую, но довольно ясную систему взаимоотношений в верхних эшелонах власти, где о человеке судили не по количеству взысканий или наград, а по тем конкретным результатам, которых он добивался на своём участке работы (в 1943 году заместитель наркома Логинов был награждён орденом Ленина). Этот принцип позволяет яснее понять важные этапы биографии Логинова, в том числе связанные с его работой на строительстве чирчикских ГЭС, восстановлении Днепрогэса, строительстве Сталинградской гидроэлектростанции…

Назначение Логинова заместителем наркома электростанций совпало с периодом проведения широкомасштабных восстановительных работ на энергетических объектах, которые начались ещё в конце 1941 года, вслед за переходом Красной армии в контрнаступление под Москвой. Ускоренными темпами шло возрождение Московской энергосистемы, в 1942 году удалось восстановить практически довоенный уровень мощности Иваньковской ГЭС — первой гидроэлектростанции, построенной на Волге, Каширской, Сталиногорской (ныне — Новомосковской), Шатурской ГРЭС и других электростанций.

Жизненно важное значение для блокадного Ленинграда имело восстановление Волховской ГЭС. При приближении врага её оборудование было эвакуировано, но после стабилизации фронта, уже 27 декабря 1941 года, было принято решение о восстановлении гидроэлектростанции, и к концу мая 1942 года на ней были смонтированы и опробованы три гидроагрегата. Однако передать выработанную электроэнергию в осаждённый город можно было только одним путём — через Ладожское озеро. Более 100 километров бронированного кабеля, выдерживающего напряжение в 100 000 вольт, было изготовлено на находящемся в блокадном городе заводе «Севкабель» и проложено по дну озера. В результате героических усилий ленинградских рабочих, строительных батальонов, матросов специально оборудованного судна (16 человек его экипажа, в том числе капитан, погибли при налёте немецкой авиации), водолазов и связистов 23 сентября 1942 года энергия Волховской ГЭС стала поступать в Ленинград[121]. Дополнительно к кабельной линии в январе 1943 года начала действовать воздушная ЛЭП, столбы которой были вморожены прямо в ладожский лёд. А в августе 1944 года электростанция заработала на полную мощность.

В 1943 году восстановительные работы по возрождению энергетики были перенесены на юг страны — в Сталинград[122], Ростов, на Северный Кавказ и Донбасс.

На Северном Кавказе больше всего пострадали построенные по плану ГОЭЛРО Гизельдонская гидроэлектростанция, расположенная в Северной Осетии, и Баксанская ГЭС, где на строительстве станционного узла прошёл первую серьёзную проверку делом молодой гидротехник Фёдор Логинов.

вернуться

116

В. М. Молотов в военные годы, как заместитель председателя Государственного Комитета Обороны и первый заместитель председателя Совнаркома, занимался, среди прочего, вопросами, связанными с деятельностью Наркомата электростанций.

вернуться

117

Куманёв Г. А. Указ. соч. С. 409.

вернуться

118

Г. М. Маленков в 1943 году возглавил Комитет по восстановлению освобождённых районов. После войны и особенно в последние годы жизни Сталина прочно занимал позиции второго человека в государстве и партии, а после смерти вождя стал председателем Совета министров СССР. Неплохо разбирался в вопросах электроэнергетики — в 1920-е годы он окончил электротехнический факультет МВТУ. Кстати, после смещения с этого поста в 1955 году был назначен министром электростанций.

вернуться

119

Л. П. Берия — с 1941 года — заместитель председателя СНК (с 1946 года — Совет министров) СССР, курировал работу силовых структур НКВД (МВД) и НКГБ (МГБ).

вернуться

120

См.: Куманёв Г. А. Говорят сталинские наркомы. Смоленск: Русич, 2005. С. 409–411.

вернуться

121

Кабель, по которому поступала электроэнергия с Волховской ГЭС в блокадный Ленинград, служит городу до сих пор — он был поднят со дна Ладожского озера и проложен под тротуаром Невского проспекта.

вернуться

122

В 1943–1944 годах была полностью восстановлена Сталинградская ГРЭС, построенная по плану ГОЭЛРО и сильно пострадавшая во время Сталинградской битвы.

28
{"b":"770595","o":1}