Заметим, что в последние полтора десятилетия события, связанные со взрывом Днепрогэса 18 августа 1941 года, рядом современных украинских историков и журналистов националистического толка трактуются весьма тенденциозно. Так, далеко за пределы реальности выходят некоторые оценки количества погибших в результате прокатившегося вниз по течению Днепра мощного вала, возникшего после того, как в стометровую брешь, образовавшуюся в теле плотины после взрыва, хлынула вода. Однако современные мифы о многих тысячах погибших советских воинов и мирных жителей не имеют под собой никакой фактической и документальной основы и не выдерживают критики. Прорывная волна была действительно внушительной (её первоначальная высота составляла около 12 метров, но не 20–30, как утверждается в украинской печати), но сразу же после плотины она рассеялась по фронту шириной 1200 метров, и примерно через полтора километра, в районе острова Хортица, её высота уже не превышала 1,5 метра. К тому же перед взрывом, ещё утром 18 августа, были открыты сливные отверстия плотины, ослабившие напор воды и значительно поднявшие горизонт нижнего бьефа. Мы основываемся на выводах специалистов, в правомерности которых может убедиться любой человек, добросовестно изучавший математику и физику в средней школе.
Взрыв был произведён после того, как последние части дивизии НКВД, оборонявшие плотину, перешли на левый берег через потерну — служебный тоннель в теле плотины, так как сама плотина находилась под сильным обстрелом противника. Якобы «смытые» волной целые соединения и части 2-го кавалерийского корпуса, 18-й и 9-й армий Южного фронта отошли на левый берег Днепра по паромным переправам, возведённым в районах, расположенных на расстоянии 125–160 километров от плотины Днепрогэса. Любители преувеличивать последствия взрыва в качестве примера часто приводят судьбу монитора «Волочаевка», выброшенного волной на берег. При этом умалчивается, что этот монитор был отбуксирован из Киева в Запорожье в недостроенном состоянии, стоял на приколе недалеко от плотины и, как и все речные суда такого класса, имел малую осадку и очень низкий надводный борт.
Никто и никогда не отрицал, что взрыв Днепрогэса, который возводился героическими усилиями многих тысяч строителей и потребовал концентрации огромных ресурсов страны, стал для неё большой трагедией. Но напомним читателю слова М. Г. Первухина о том, что «на такие жертвы нам приходилось идти во время войны. Всё, что доводилось уничтожать или разрушать при отступлении, мы, естественно, относили на счёт агрессора (курсив мой. — А. Ж.)». Для тех, кто ясно понимает смысл фразы, выделенной курсивом, добавим, что в той обстановке, которая сложилась в августе 1941 года, не всё, конечно, можно было предусмотреть и просчитать. Отсчёт времени шёл тогда буквально по часам и минутам, а на доставку и закладку взрывчатки — двадцати тонн анномала — отводилось 2–3 дня. Подрывникам и специалистам станции (она давала электроэнергию для предприятий и населённых пунктов, расположенных на левом берегу реки, буквально до последнего часа) приходилось работать под постоянными артиллерийскими и миномётными обстрелами врага, занявшего расположенный рядом остров Хортица.
Да, не все были согласны с тем, что Днепрогэс придётся взорвать. Но были и те, кто, отдавая такие распоряжения, не боялся брать на себя тяжёлую ношу ответственности и человеческого горя. В конечном счёте именно эти люди и привели страну к победе.
Читая публикации, посвящённые трагедии на Днепре, невольно удивляешься, что во многих из них немцы, решившие восстановить электростанцию, представлены не безжалостными оккупантами, а едва ли не благодетелями, которых очень сильно удивило, как могли русские решиться на такой шаг. Видимо, некоторые из авторов подобных материалов действительно полагают, что Днепрогэс был нужен фашистам для налаживания мирной жизни, а не для наращивания мощи своей военной машины, нёсшей на нашу землю смерть и разрушение. В 1942 году электростанцию даже посетил сам рейхсминистр вооружения и боеприпасов, генеральный инспектор водных и энергетических ресурсов Германии Альберт Шпеер.
На восстановлении плотины и станции немцы использовали труд трёх тысяч заключённых, согнали несколько тысяч жителей Запорожья и других населённых пунктов области. Два гидроагрегата им удалось восстановить, но радоваться захватчикам пришлось недолго. В начале февраля 1943 года полным разгромом немецко-фашистских войск завершилась Сталинградская битва, положившая начало коренному перелому в Великой Отечественной войне.
При отступлении гитлеровцы планировали уничтожить Днепрогэс. В операции по спасению электростанции, разработанной по приказу командующего Юго-Западным фронтом Р. Я. Малиновского, особо отличились 203-я дивизия под командованием полковника Г. С. Здановича, бойцы подразделений майора Бубенцова и капитана Сошинского, установившие, где находится заложенная в плотине взрывчатка, и сумевшие обезвредить её. Трудно представить, что бы произошло, если бы фашистам удалось взорвать 200 тонн заложенного тротила и 100 авиабомб, замурованных в бетон. От плотины, скорее всего, ничего бы не осталось. В ночь на 30 декабря 1943 года, когда наступавшие части Красной армии форсировали Днепр в районе Запорожья, немцы решили привести в исполнение свой зловещий замысел. Но основная масса взрывчатки не сработала — наши разведчики и сапёры накануне перерезали провода, ведущие к детонаторам. Днепрогэс устоял благодаря подвигу советских солдат.
Однако значительную часть объектов ГЭС, бетонных сооружений и металлоконструкций противнику всё же удалось подорвать и вывести из строя. Из сорока семи водосливных пролётов уцелело четырнадцать, было уничтожено практически всё оборудование электростанции.
Как считал Логинов, который в марте 1944 года детально, как говорится, воочию ознакомился с характером разрушений, немцы, захватив Днепрогэс, одновременно разработали и осуществляли два проекта: проект восстановления и проект полного разрушения днепровских сооружений.
«Доказательством этого, — по мнению Логинова, — является заделанный во второе донное отверстие плотины заряд из ста полутонных авиабомб и 3,5 тонны тола. Кроме того, десятки небольших зарядов были уложены в специально выдолбленные в теле бычков[125] камеры.
Начинка взрывчаткой служебных тоннелей плотины и щитовой стенки, каждого бездействующего прибора, механизма, установка больших зарядов в машинах показывает, что на всё это времени было затрачено не меньше, чем на восстановление станции. Разработкой и осуществлением проекта минирования сооружений Днепрогэса руководил специальный отдел ставки верховного главнокомандования немецкой армии»[126].
Логинов перечисляет только наиболее существенные разрушения, но и они позволяют нам яснее представить, что после себя оставляли на нашей земле немецкие оккупанты.
При отступлении фашисты вывели из строя шлюз, подорвав главные его сооружения — ворота, арочный бетонный мост и пульт дистанционного управления механизмами шлюза. Была взорвана подстанция, снабжавшая электричеством левый берег, огнём и взрывами уничтожены все строения речного порта, в груду изуродованного металла превращены портальные и козловые краны ГЭС.
Было подорвано множество бычков в местах их сопряжения с водосливной гранью плотины, взрывы уничтожили служебный и проезжий мосты плотины. Если мощнейший заряд из ста авиабомб и нескольких тонн тротила гитлеровцам помешали взорвать наши бойцы, то другой, не меньшей силы, разрушил сопрягающий устой, три правобережных бычка плотины и пролёты грязеспуска. Был взорван и железный мост через аванкамеру[127].
Фашисты произвели взрывы огромной силы в смотровой галерее щитовой стенки и в помещении компрессорной. В здании станции мощные заряды взрывались прямо на крышках турбин.
