Очень скоро караван замедлился, затем вовсе остановился. К нам выдвинулись шестеро охранников-бедуинов. Еще шестеро остались у каравана и с осторожностью оглядывались, опасаясь засады. До меня вдруг дошло, что мысли о засаде на деле не более, чем бред. Дорога, берег реки, а близлежащая земля просматривается будто на ладони. Любая засада будет вычислена в два счета.

Наемники-бедуины. Жители пустыни.

Вооружены роговым луком, изогнутой махайрой, реже двусторонним топором.

Одеты в накидку из грубого войлока, платок с бахромой.

Обуты в сандалии из кожи.

У бедуинов была смуглая кожа, худощавое телосложение, длинные бороды и пышные бакенбарды у ушей.

Понадобилось лишь пару минут, чтобы все шестеро всадников выросли перед перегородившим дорогу Пердиккой, который приветственно вскинул руку и показывал, что не намерен искать проблем. Хотели ли создать проблемы всадники предстояло понять, но судя по диким взглядам бедуинов, предстоял напряженный разговор. Охрана каравана была возмущена поведением телохранителя. Они подскакали к Пердикке, но держались от него на безопасном расстоянии, когда начали разговор.

— Какие-то проблемы, грек? — заговорил один из них, сомкнув кольцо вокруг нас и продолжая безостановочно скакать.

Он сидел верхом на лошади, но можно было понять, что всадник был небольшого роста, самое то, чтобы быть искусным наездником и стрелком. Возможно, именно он главный.

— Македонянин, — поправил Пердикка, все еще держа руки на виду. Всадники оставались напряжены и в случае чего готовы были схватиться за оружие.

— Плевать, чего встали посереди дороги?

— Хотим поговорить, — заверил Пердикка. — Я могу опустить руки?

Главарь измерил его подозрительным взглядом.

— У тебя есть оружие? — спросил он.

— Если бы у меня было оружие, оно висело бы у меня на поясе, — улыбнулся Пердикка.

— Говори да не заговаривайся, я по твоей роже вижу, что ты головорез! — напыщенно фыркнул главарь. — Будешь врать, разговор будет коротким!

— Кто сказал, что я не воин? — не стал спорить телохранитель. — Я ветеран, педзетайер Александра Великого, известного также как Искандер Зулькарнайн, принимал участие в его походах, служил в фаланге, но какое это имеет значение сейчас? Сейчас я путник и скажу больше, такой же купец, как и те, кого вы призваны охранять.

— Педзетайр-купец! — главарь зашелся хохотом, его смех подхватили пятеро других всадников. — Умеешь ты рассмешить! — он вдруг резко перестал смеяться. — Предположим! Эти двое с тобой, у них есть оружие?

— Нет…

Пердикка хотел добавить что-то еще, но главарь перебил его и отдал распоряжение одному из своих людей.

— Ашад, обыщи их!

Ашад остановил коня, поспешно спешился, подошел сперва к Пердикке и с образцовым усердием принялся искать оружие в складках его хитона. Понятное дело, всадник ничего не нашел, телохранитель действительно не вооружен. Следом очередь дошла до меня. Я поднял руки, позволяя Ашаду обыскать себя. Когда бедуин закончил, он что-то недовольно побурчал себе под нос и подошел к Роксане, которая от волнения казалось прожгла взглядом землю под своими ногами. Я увидел, что Ашад похлопывая Роксану по одежде несколько раз коснулся ее груди.

— За руками следи, ало!

— Чего сказал?

— Услышал!

— Пошел ты…

Всадник, потерявший голову после долгого отсутствия женского тепла, продолжал нагло трогать Роксану. В этой жизни не надо делать две вещи — посылать меня и трогать мою бабу! Я двинулся к засранцу, чтобы хорошенько втащить ему, когда вмешался главарь.

— Ашад! — рявкнул он. — Что ты там хочешь найти?

Ашад от неожиданности вздрогнул и смотря на Роксану пожирающим взглядом бросил своему главарю.

— Они чисты.

Главарь удовлетворенно кивнул, жестом показал своим бойцам, что те могут убрать оружие. Посмотрел на меня, давая понять, что не позволит трогать мою женщину, а мне не позволит трогать своего бойца. Допустим договорились, хотя втащить этому придурку хотелось до сих пор.

Всадники спешились, было видно какое удовольствие они получают, оказавшись вместо спин лошадей на ровной земле, имея под ногами твердую опору. Прежде чем продолжить разговор, главарь обернулся, вставил два пальца в рот и оглушительно свистнул, по всей видимости давая отбой остальным охранникам у каравана. Наконец, вернулся к Пердикке.

— Эй, фалангит. Говоришь, купец? Отвратительный должно быть купец, раз полагаешь что ради разговора имеешь права останавливать караван! Время деньги и, если я сейчас не услышу чего-то годного из твоих уст, пинай на себя.

— У него сегодня с самого утра несварение, так что он не в духе, учти! — бросил один из всадников, чем тут же вызвал очередную порцию хохота остальных.

— Заткнись или клянусь богами еще слово, и ты будешь жрать мое дерьмо, вместо пайка, — раздраженно ответил главарь.

Хохот сразу же прекратился. Охранникам не хотелось оставаться без пайка и попадать под раздачу. Судя по всему, главарь действительно был не в духе. Он вернул взгляд на Пердикку.

— Выкладывай чего хочешь, фалангит, — произнося последнее слово главарь фыркнул, похоже в голове бедуина никак не укладывалось, что бывший ветеран Македонского заделался в купцы.

— С кем говорить-то, ты что ли купец? — Пердикка подозрительно прищурился.

— Не тяни, знаю я ваши купеческие штучки, если будет что-то толковое, то позову купца, — бросил главарь принявшись поглаживать ладонью по животу, было слышно, как внутри у него что-то булькает, похоже, у всадника действительно было несварение.

Пердикка равнодушно пожал плечами.

— Коли так, — он похлопал по боку своей клячи. — Есть у меня предложенице для тебя и для твоего купца заодно, такое от которого ты вряд ли откажешься.

Главарь нахмурился, не сразу смекнув куда клонит телохранитель.

— Это ж какое предложение?

— Похоже он хочет впялить тебе свою клячу, Саид, — хохотнул Ашад, то и дело бросавший косые взгляды на Роксану и игноря мои гневные взгляды-молнии.

Саид, как оказалось звали старшего всадника с недоумением уставился на Пердикку.

— Не понял? Хочешь предложить мне вот это? — он пренебрежительно указал на лошадь. — Продать клячу?

Охранники вновь зашлись дружным хохотом, смех был настолько громким что испугал даже уставших лошадей.

— Погоди смеяться, почтенный и посмотри внимательней! Тогда у тебя не повернется язык назвать это благородное животное клячей, — оборвал смех бедуинов Пердикка.

Я фиг знает на что рассчитывал мой телохранитель, но Саида похоже забавляло то, о чем он говорил. Только поэтому слова Пердикки не вывели главаря из себя.

— Сколько же ты хочешь за благородного жеребца, ветеран? — утирая слезы, спросил он.

— Назови цену, и ты заберешь лошадь себе, — уверенно заявил Пердикка.

Улыбка разом сошла с лица Саида.

— Ты серьезно?

— Называй цену и лошадь твоя, — повторил телохранитель.

Главарь покосился на Ашада, который тут же вытащил откуда-то монету.

Пантикапей. В ходу в 345–310 годах до н. э.

Медь Av. Голова бородатого сатираRv. Протома Грифона, ниже осетр

Ашад бросил монету Саиду, тот ловко поймал ее на лету и показал Пердикке, который равнодушно пожал плечами.

— Забирай.

Охранники принялись переглядываться. Несмотря на то, что лошадь давно прожила лучшие годы стоила она гораздо больше медяка с изображением сатира, который дал за животное Саид. Такой опытный всадник не мог не понимать, что если кляча выдержала переходы под палящим солнцем, то наверняка еще могла пригодиться. Я припомнил пословицу про старого коня, который не портит борозды. Сюда же можно приплести, что даренному коню в зубы не смотрят, ведь сума, за которую покупал Саид животное была символически смешной. Отказаться от подобной сделки мог разве что глупец. Другой вопрос зачем на сделку соглашался Пердикка. Что затем он намеревался сделать с медяком? Купить чашу дрянного вина где-нибудь в городской забегаловке?