— Здравая мысль, но я бы не рассчитывал, что будет именно так, — пожал плечами Пердикка. — Но если хочешь рискнуть, повелитель, мы повернем к оазисам караван.

— Я хотел услышать твое мнение, забей.

Купец, потерявший сознание от страха, пришел в себя. Бедолага полагал, что ни я, ни Пердикка, ни тем более Роксана не заметили его пробуждение. Он попытался подняться и, похоже, намеревался дать деру, но Пердикка зычно окликнул его.

— Эй! Стрела летает гораздо быстрее!

На миг показалось, что купец снова упадет в обморок, но на этот раз обошлось. Бедолага на всякий случай поднял руки и дрожащим невнятным голосом, будто в его рту была набита каша, сказал.

— Я не собирался бежать.

Мы переглянулись. Пердикка двинулся к бледному купцу. Не трудно понять, единственное, что интересовало телохранителя — судьба серебряных щитов, а купцы, двигаясь со своим караванам через весь Аравийский полуостров, прекрасно переносили о слухи, витающие в арабских землях. Телохранитель схватил купца за запястье и сломал несчастному палец прежде, чем тот успел испугаться. Купец взвыл, вырвал руку, прижал палец к груди. Сломался указательный палец, который теперь болтался, будто приклеенный на ниточке, а купец не мог пошевелить им.

— За что? — простонал он.

— Захотелось, — холодно заметил Пердикка.

Пердикка поудобней уселся напротив купца, уставился бедолаге в глаза, протянул вперед руку с открытой ладонью вверх.

— Руку, — распорядился он. — Положи свою руку на мою ладонь.

Купец не посмел ослушаться, положил руку с целыми пальцами на ладонь Пердикки, как тот и велел. Телохранитель положил сверху свою вторую руку.

— Теперь поговорим, — мягко даже как-то вкрадчиво сказал он. — Что тебе известно о серебряных щитах Александра Великого?

Купец инстинктивно попытался убрать руку, но Пердикка не дал ему это сделать, крепко удерживая бедолагу за запястье. Несчастный побледнел, отчаянно затряс головой.

— Не знаю о чем ты говоришь, кля…

Не договорил, я услышал отчетливый хруст. Второй палец, тоже указательный. Пердикку не удовлетворил полученный ответ. По лицу купца полились слезы, он попытался помочь себе высвободиться второй рукой, палец на которой разбух и напоминал сосиску.

— Отвечай, — жестко, возвращая купца в реальность процедил телохранитель.

Превозмогая боль, купец зашипел, буквально выцеживая из себя слова.

— Ты о греках, которые пришли строить верфи?

— Ты знаешь, о ком я говорю, — отрезал Пердикка.

— Прошу отпусти мою руку, и я расскажу все, что знаю!

Пердикка в ответ жестче схватил запястье несчастного купца, потянул его на себя, хватаясь за средний палец.

— Говорю, говорю! — завопил купец, он покрылся испариной и часто дышал, с ужасом смотря на свои пальцы-сосисьски. — Понимаешь, если я расскажу, меня казнят… Это то хоть можешь понять?

Зная жестокие, но справедливые нравы Востока предположу, что за длинный язык купца останется без головешки. С другой стороны, раз купец говорит о казни, значит ему есть, что рассказать.

Снова раздался хруст третьего по счету пальца. Пердикка схватил несчастного за грудки. Купец заверещал, силясь высвободиться. Пердикка терпеливо ждал, когда истерика купца закончиться. Наконец, обесиленный торговец, полными боли глазами посмотрел на телохранителя и затараторил так, что не остановить.

— Греки заказали в Тхадже постройку верфей на Персидском заливе, говорили, что Македонский намеревается подвести сюда войска, но до того построить тут флот, мол у Александра есть договоренности с правителями…

Купец говорил быстро, проглатывая слова, недоговаривая их, однако мне удалось понять общий смысл сказанного. Смерть Македонского перевернуло все с ног на голову не только в Вавилоне, но и на Аравийском полуострове. Выяснялось, что посольство, с которым мне предстояло встретится на своем первом совете, было направлено аравийцами для уточнения дальнейших действий, а отнюдь не затем, чтобы высказать покорность. Арабы хотели убедиться, что им заплатят за строительство верфей и ждали подтверждения, что после смерти Александра прежние договоренности останутся в силе. Однако, как и заверял купец, население полуосрова, в отличие от своих правителей, не доверяло грекам изначально, полагая, что те направят на полуостров поход. Хм… арабы оказались правы. Казнь послов, предательский приказ, адресованный аргираспидам и Селевку. Купец переходил все к более интересным деталям.

— Вместо того, чтобы заплатить греки направили сюда своих лучших бойцов, которые сожгли верфи и объявили нам войну! Уверен, был бы жив Александр Великий, подобного бы не произошло! Но… — купец запнулся и замотал головой. — Делайте со мной все, что хотите, большего я не скажу, мне дорога моя голова!

Громкий хруст казалось разлетелся по всей округе, а вслед за ним в небо поднялся вопль купца. Телохранитель подался вперед, закрыл рот купца ладонью, обрывая крик и прошипел.

— У тебя осталось шесть пальцев!

Купец замотал головой так, что та едва не слетала с его плеч.

— Все скажу, — пропыхтел он. — На Вавилон готовиться вылазка, наши цари хотят поставить греков на место! — сказав эти слова, торговец застонал, полагая, что сдав намерения арабских царей, он подписал себе смертный приговор.

— Где сейчас аргираспиды? — спросил Пердикка.

Глаза купца округлились от ужаса. Пердикка приготовился ломать очередной палец, когда я остановил телохранителя.

— Не торопись, он ответит.

Бедолага с благодарностью закивал, наблюдая за тем, как хватка телохранителя вокруг его безымянного пальца ослабевает.

— Греки в заливе, — сказал он. — Боги, что я говорю, почему вы не отрезали мне язык… — он рассмеялся, но смех этот был смешком обреченного человека. Собираясь силами, купец выпалил. — Те греки, узнав о смерти Александра, присоединились к нашим царям!

— Повтори еще раз, что ты сказал! — вспыхнул Пердикка.

— Они готовят совместную атаку на Вавилон и собирают силы у берега Персидского залива, — трясясь от страха, повторил купец.

Пердикку вывели из себя его слова, и он уже собрался сломать несчастному еще один палец, но я снова вмешался.

— Он сказал правду, не кипятись.

— Правду? Никогда не поверю в подобную чушь, — телохранитель вскочил. — Ты читал приказ? Селевк не тот человек, который ослушается распоряжение своего царя!

— Не думаешь, что приказ до него не дошел? — предположил я. — Что, если он считает своего царя покойником?

Пердикка вздрогнул, стоило телохранителю лишь только допустить подобную мысль.

— Думаешь это возможно?

— Печатью мог завладеть любой, ты успел в этом убедиться! Селевк знал, что Македонский мертв, так?

— Так, — согласился телохранитель.

— С чего тогда ему верить свитку, пусть и скрепленному царской печатью, если самого царя больше нет в живых? Ты бы поверил?

Вопрос вогнал Пердикку в ступор. Если аргираспиды ничего не знали о чудесном воскрешении Александра, то с большой долей вероятности можно допустить, что купец не врал. Селевк не был свидетелем воскрешения Александра, полководца не было в Вавилоне во время траурной церемонии. Если Селевк действительно такой, каким его описывает Пердикка, то у полководца не просто своя голова на плечах, она неплохо работает. Добавь к этому, что верфи сожгли не серебряные щиты, о чем мы прекрасно знали, и озвученное купцом нельзя исключать. Селевк вряд ли поверил посланию и приказу, который содержался в нем.

— Теперь вы отпустите меня? Я сказал все, что знаю! Больше мне неизвестно ничего! — купец не обратил на разговор между нами никакого внимания, он умоляюще смотрел то на меня, то Пердикку.

Я вздохнул, обнажил искривленный меч, рубанул наотмашь и перерезал купцу горло. Все, что требовалось узнать мы узнали — Пердикка не ошибся, когда утверждал, что серебряные щиты живы.

***

Скакали галопом, не жалея лошадей. Пердикка лично отобрал троицу коней, на которых наш отряд продолжил свой путь. В отличии от оставленных у каравана изнеможенных и старых кляч, купеческие жеребцы дышали жизненной силой. В первую очередь хотелось убраться подальше от места, на котором мы оставили кровавый след, чтобы в перспективе избежать ненужных встреч с теми, кто захочет покарать напавших на караван.