— На! А то придатки отморозишь!

Расстелила верхнюю одежду поудобнее на газон перед фонарным столбом. Сама осталась в одной водолазке, ветер тут же пробрал до груди, отчего тело оцепенело.

Люда пожала плечами и уселась поудобнее на одежду, подпирая столб затылком. Я аккуратно приземлилась рядом.

— Тетя говорит, надо жить так, чтобы не о чем было сожалеть! — ответила я, рассматривая массивные, грозные тучи на небе, обещавшие вскоре пролиться на землю людей. — Тебя ведь тоже Розы? Что они сделают, чего не успели? — усмехнулась кучерявому, гневному небу, оно тоже гневалось на мой поступок. — Ударят? Не страшно. Меня уже заметили: мою полы, доску, ношу постоянно журнал, и чужие сумки таскаю. Роза руководит процессом издевательств, а люди охотно поддерживают, как стервятники. Что еще могут сделать?

— Недооценивай женскую зависть...А вот так? — спросила Люда и указательным пальцем постучала по линии вдоль челюсти от уха до подбородка.

Получше приглядевшись к коже старосты, заметила тонкую полоску шрама сантиметров десять длиной. Девушка опустила волосы на лицо, скрывая дефект, и спросила:

— Почему думаешь Франкенштейн? Лицо пытались заменить. Розы очень изощрены в своей мести. Знаешь, чем удобно быть в их числе? — подняла Люда бровь в вопросе и продолжила, стуча ногтем по книге:

— Тебя не тронут другие. Роза — это как знак защиты между членами общества, но в обмен ты обязуешься не претендовать на одного мужчину. Мужчины общие, как и Розы. А я имела наглость спать с одним мужчиной, надеялась запечатает, а он попользовался и выкинул. Мажор недоделанный! — засмеялась Люда, но показалось как-то раздраженно, потому что ногтем еще сильнее создавала стук по книге. — Надо было презерватив стягивать в нужный момент!

Засмеялась она заливисто, аж до слез. Но это наигранно, не от смеха, это обыкновенные слезы от любви? У меня такие же отчаянные слезы иногда выступали, когда понимала, всю бесполезность мечтаний об Артеме, но и сдаться не позволяла себе.

— А я всё думала любит, любит. Одну выделяет из всех, мы с ним давние знакомые. Цветочки, улыбочки, а я-то наивная не поняла, почему предпочитал анальные и оральные развлечения? Страховался, козел! Потом надоела ему, выбросил использованную, теперь Розы вовсю развлекаются, мстят за то время.

Люда вновь рассмеялась мелодично, заливисто сама над собой или над наивностью, но замолкла, когда молния красиво разрезала зигзагом небо на две части. Поделив пополам, одно сломанное, второе пока целое. Люда как раз выглядела крайне печальной и сломанной, как первая половина, а я целая.

— У нас два любимчика в университете — Виктор Михайлович и Гектор. Один богатый красавчик, другой просто красавчик, но ему и без денег прощают всё за его милую мордашку! — передразнила Люда видно одну из Роз, потому что захлопала глазками, изображая, как это делали прекрасные представительницы необычного общества. — Эти двое — неприкосновенны. За них тебя порвут! И ты посмела запустить пивом в любимчика половины университета, да тебя на дыбу надо! И я удивляюсь, что тебя пожалели! — предупредила Люда напоследок. Последняя фраза прозвучала крайне зловеще и предостерегающе.

POV Диана

После уроков вновь осталась убираться, привычно вытирала не первой свежести тряпкой доску. Хорошо высокая, поэтому дотягивалась до самого верха. Мел противно летал по воздуху и оседал на водолазке. Как раз стирала с груди белый налет, когда дверь в аудиторию открылась.

И почему не удивлена? Я удивлена, что только через три пары.

— Белобрысая! — произнесла девушка, одна из четырех вошедших в кабинет.

По возрасту старше, брюнетка с короткой стрижкой, но внешность кричала, что она из «великих». Голубые ногти. Сапоги такого же цвета прошлись по полу и оставили за собой грязный след. Едва подмела, значит придется мыть.

Пока девушки аккуратно стучали каблуками по поверхности пола, (этим звуком отсчитывали секунды до начала возмездия), я положила тряпку рядом с доской и стала отряхивать руки от мела. Хлопнула в ладоши, от чего тут же возник красивый белый туман.

— Эй! Белобрысая! — услышала более громкий окрик другой девушки, что имела более узкий разрез глаз, массивную фигуру и широкие плечи. — Ты видно отупела? Тебя предупреждали не вылезать из норы?

И эта девушка кивнула в сторону другой — нашей Розы из группы, кажется Светланы. Щелчок. Одногруппница повернула защелку на двери, скрывающей нас от ненужных глаз. Я возле доски, полукругом обступили четверо.

Не порежут же действительно?

В такие моменты старалась не думать о страхе, а просчитывать наперед следующий ход. Если заранее подготовить пути отступления, то можно избежать многих проблем. Окно — единственный выход из сложившейся ситуации. Если разбить стекло и убежать, существовала вероятность спастись от Роз с целым лицом, но в этом случае моя конспирация вместе с окном будет разбита на множество осколков.

— Не лезь к нашим парням! — подала голос четвертая девушка. Маленькая на вид, аккуратная брюнетка. Она тоже умела зверствовать?

Женская зависть поистине ужасна, она уродовала безупречные лица прекрасных дев.

Я вроде не лезла больше к их парням.

— Мы пытаемся с тобой говорить, а ты не понимаешь! — я запуталась кто из них говорил. Но было безразлчно, кто: понятно, к чему вел разговор.

— Я понимаю. И ни к кому не лезу! — попыталась охладить ревностное пламя в груди каждой девушки пустыми отговорками.

Одна гостья раздраженно постукивала каблуком по парте, а в остальном — дальше прозвучала идеальная тишина.

Десять секунд длилось стойкое молчания, а я, опустив покорные глаза в пол, ждала решения Роз.

— Хорошо, пойдем! — услышала великодушное приглашение от девушки с узкими глазами. — Это было последнее предупреждение.

И таким образом занятия в университете в четверг закончились возле позорного столба. Люду опустили, ключом отомкнув наручники, при этом одногруппница недовольно поджала губы и мимикой лица изобразила послание: «Я же говорила!».

Взамен первой пленницы, теперь мою правую руку закрепили наручниками. Холодная сталь сжала запястье и не разрешала сдвинуться дальше, чем на метр.

— Посиди ночку! — произнесла та же девушка с узкими глазами.

Последняя Роза — Светлана на секунду обернулась, бросив неловкое:

— Я тебя предупреждала!

И зачем это сказала? Прозвучало будто извинялась за поведение подруг.

Наручник свободно можно было опустить или поднять вверх по железной трубе. Моя куртка, подаренная Люде, продолжала валяться на траве. Подняла ее и с огромным облегчением накинула на плечи, пытаясь согреть замерзшее тело, но бесполезно, от порывов ветра порой задерживала дыхание.

Не представляла, как выжить той ночью?

Последние студенты университета проходили по дороге, провожали удивленными взглядами. Естественно, новое развлечение, попавшее в поле обозрения. Я плечом прислонилась к холодной трубе и смотрела в темное небо. Гадала будет дождь или нет? Интуиция изнутри выкрикивала очевидное «Да».

Я отвернулась от асфальтовой дорожки, чтобы избежать чужого любопытства. Колкого неприятного ощущения насмешки над моей худой персоной возле позорного столба. Новое развлечение для высшего общества университета.

Долго размышляла тем вечером о насущных проблемах, до тех пор пока не позвонила Алина:

— Долго тебя ждать? Не всю доску отмыла? — поинтересовалась с насмешкой. — Ужин с Элькой приготовили, тетушка скоро должна вернуться из ателье, а тебя всё нет и нет.

Я скромно поведала о проблеме, естественно девочки вызвались помочь. Но, по сути, чем помочь — распилить наручник? Даже если у тети Кати есть знакомые способные размягчить металл, но тоже не выход. Весь университет будет знать о нашей сущности Клейменных.

— А может ням-ням принести? — напоследок предложила Алина.

— Нет уж! — гордо отказалась, мысленно представив, как буду употреблять пищу на газоне возле университета. — Лучше сдохнуть от холода и голода!