Город ответил возведением баррикад и новыми боями. И здесь-то и наступал тот момент, когда следовало взять дело в свои руки и довести его до конца: пустив кровь, согласившись на жертвы и кинув всё это к ногам Совета.
Запыхавшаяся Антония рассказывала:
— Советники Е-Мик, И-Ильман и О-Ренек укрылись в Доме Совета. Говорят, ирийский отряд прибудет уже в субботу и возьмёт город. В-Бреймон прячется в Чёрном доме, готовит инквизиторов, чтобы те убили зачинщиков. Я-Эльмон — в Северной Церкви, созывает церковные отряды, наделенные правом носить оружие. Он воззвал к великим и благородным родам, и те начали собирать верных им людей. Я не знаю, они все так защищены, что даже я не смогла подобраться ближе. Но завтра состоится настоящая бойня, это понятно всем.
Рейн ухмыльнулся. Скоро Совета не будет. А если Народное Собрание откажется самораспуститься, то захлебнется в собственной крови. Впрочем, это не так важно — главное, что ждало пятёрку советников.
— Отлично, — бросил Рейн, взбежал на второй этаж и нос к носу столкнулся с Киро и Коли, которых искал. — Что с порохом? — спросил он, не теряя времени.
— Тридцать бочек чёрного пороха готовы. Этого хватит, чтобы взорвать Дом Совета, повредить дворец и ещё в радиусе шестисот метров выбить окна, — Рейн довольно улыбнулся, но Киро покачал головой. — Но самое ближайшее, где мы смогли их заложить, это в подвале одной конторы, где сдавали помещение. Слишком много гвардейцев, полицейских и обычных людей, нам было не подобраться ближе.
— На какой улице?
— На Дымной.
Рейн потер подбородок. Дымную от Дома Совета отделяло метров пятьсот. Слишком большое расстояние, пороха не хватит, чтобы разрушить нужное здание, но пострадают другие. Ещё и Совет разбрёлся по разным углам и окружил себя охраной, да так, что даже крыса не могла прошмыгнуть.
Черт возьми! Времени не оставалось, а план рушился по кусочкам. Если завтра искры не превратятся в костер, то заново зажечь поленья уже не получится — они станут трухой.
— Киро, твоей магии хватит, чтобы спалить Дом Совета? Что для этого нужно?
Парень провёл рукой по волосам и присвистнул:
— Если бы внутри было несколько бочек пороха. Или много дерева. Даже камень сдаётся огню, но требуется топливо и время.
— А Чёрный дом? Мне казалось, тебе легко это далось?
Киро качнул головой:
— Ты просил поджечь только левую часть здания. Она окружена деревьями — горели скорее они.
Коли сделал шаг вперёд.
— Я бы мог занести бочку пороха внутрь. Если в этот самый момент поджечь её…
— Нет! — воскликнул Киро. — Дом Совета окружен гвардейцами. Тебя расстреляют быстрее, чем ты приблизишься. Да ещё и с бочкой, не смеши!
— Опять вам нужна помощь? — крикнула из другого конца коридора Адайн, вышедшая из комнаты. — Ладно, мне есть что предложить. Рейн, спустимся вниз?
Девушка улыбалась привычной лукавой улыбкой, смотрела твёрдо и решительно, но как будто в ней что-то изменилось. Рейн ещё не понимал что, но знал, эта перемена ему не нравится.
— Хорошо, — кивнул он.
В гостиной Адайн уселась на скамейку и стала водить пальцем по узору покрывала, перекинутого через сиденье. Рейн опустился в кресло у окна, затем снова встал и открыл раму. Ветер пронёсся по комнате, вздымая разбросанные листы бумаги: планы домов, вырезки из Основного Закона, газетные статьи.
— Ты что-то узнала от Детей Аша?
— Только то, что они — трусливые куски дерьма, но ты сам это знаешь.
Рейн усмехнулся. Да уж. Дети отлично знали, как агитировать, но дальше слов у них дело не заходило, строили громоздкие планы, которые не могли быть осуществлены, делились и без того известными «секретами». От них было пользы не больше, чем от уличного бродяжки, готового подхватить любую идею, если за неё пообещают кирин.
— Нам нужно убить пятерку, так? И ещё уничтожить Дом Совета? Трое — уже там. Если твоя часть сработает, до Чёрного дома ты доберёшься сам. Остаётся лишь Я-Эльмон. Я смогу привести отца в Дом Совета, и мы убьём и его, и остальных.
— Как ты это сделаешь? И как ты предлагаешь уничтожить Дом, если порох далеко, а сил Киро недостаточно?
— Киро сможет, я знаю. Ему просто требуется время и топливо, ты сам слышал. Это всё я. Растениями можно удерживать, а ещё они хорошо горят. Мы поговорили с Олвией о магии, — на лице Адайн появилась кривая ухмылка, совсем как у Кая. — Она оказалась права, я могла стать сильнее, но не хотела этого — не видела нужды. Однако подруга открыла мне глаза. Тогда, сразу после Кая, я ни одного дня не позволила себе сидеть. Я кое-чему научилась, и я это сделаю, даже если ты не согласишься.
— Адайн, — медленно начал Рейн. Ему казалось, что девушка не в себе. Она с яростью продолжила:
— Олвия была права, мне не хватало знаний. Когда растёшь в Канаве, но до чтения умных книжек. У нас был один девиз — выживай! Но я ведь упрямая. Я лоб расшибу, а найду или сделаю. И я нашла, а теперь буду делать.
Рейн закрыл окно и сел на скамейку рядом с Адайн. Он ведь когда-то подумал, что все они — этот Крысиный Совет — стали кирпичиками его дома под крышей из красной черепицы. И вот кто-то посмел обрушить часть фундамента, и он с такой силой устремился в погоню, что забыл, что оставшуюся часть нужно подлатать.
Решил, что ему пришлось хуже всех, но другие могли посоревноваться с ним. Адайн столкнулась с предательством, узнала пытки Чёрного дома, потеряла любимого, нашла родителей, которые оказались чудовищами — и ни к кому не пришла даже за самым крошечным словом поддержки. Всё также прямо держала спину, улыбалась, но сейчас — по глазам, по голосу Рейн увидел, как отчаянно она искала, чем бы заткнуть дыру в сердце.
— Давай всё обдумаем, — начал он как можно более мягким голосом. — Расскажи, что ты придумала?
После быстрого сбивчивого объяснения Адайн он тяжело выдохнул и провёл рукой по лицу. Сумасшедшая! Да, план хороший, даже больше того — единственный, который они могли осуществить. И в нём не было лишних жертв — только Совет. Но всё равно это был такой неправильный, безумно неправильный план.
— Нет, — твёрдо сказал Рейн. — А если ты не успеешь? Что тогда?
— А ты не решай за меня, ноториэс!
Адайн воскликнула это с прежней интонацией, с сердитым видом, как раньше, когда они спорили в «Трёх желудях». Будто не было всех этих планов и революций, а обсуждали они на самом дел поход в «Певчую птицу». Но вот девушка вздохнула и сделалась непривычно спокойной и тихой.
— Я знаю, что могу не успеть, но… Я просто не вижу своего будущего, понимаешь? А у других оно есть, и я готова постараться, чтобы дать шанс на него.
— Это из-за Кая? — тихо спросил Рейн.
Девушка развернулась и, неожиданно обхватив его лицо ладонями, приблизилась, словно для поцелуя.
— Ты знаешь, кто я? И кем мне быть? У меня нет этих ответов. Вернуться в Канаву? Зажить как дочь из рода Я? От первого уже устала, а второе никогда не станет моим. Мы ведь начинали, потому что хотели побороться за себя, помнишь? Только я ничего не хотела себе, но мне было важно, чтобы другие не повторяли мою судьбу. И вот он — этот самый шанс. Без моих родителей и Совета миру станет легче. Это не точно, но я верю. А там ты подхватишь, не дашь Кирии вернуться к тому, что было. Поэтому мой риск стоит того.
Адайн отпустила лицо Рейна и улыбнулась.
— Я ведь дочь своих родителей. Фанатизма во мне с лихвой хватает, чему ты удивляешься?
— Я не могу позволить тебе так рисковать, — Адайн ответила насмешливым взглядом. — Да когда я буду на той стороне, Кай мне голову свернёт, если я отпущу тебя!
— А не отпустишь, сверну я! Знаешь, Кай напоследок просил меня беречь себя. Только он забыл, что я этого не умею, совсем не умею. И я не прошу твоего разрешения. Мне не важно, король ты или хоть сам бог. Я знаю, как надо, и я это сделаю.
— Дура ты, — сказал Рейн, но без злости. — Ты делаешь ошибку.
После сегодняшних слов Адайн он впервые увидел, что у них есть немало схожего. И он бы также пошёл на всё, чтобы осуществить свой план — безумную мечту, сотканную из желания мстить и желания сделать лучше. Но ведь в этом и дело! Он был готов на многое, на любую жертву, сделал бы всё сам, и не надо другим рисковать собой!
