— Так что вы собираетесь делать?

— Революцию, Рейн.

Он ухмыльнулся.

— Как? Что, я выйду на площадь и обращусь к народу? Думаете, меня послушают?

Адара снисходительно ему улыбнулась, совсем до этого — для Эйли.

— Нет, не послушают. Ты будешь символом. Король, который сбежал от Совета после того, как узнал его страшные тайны. Или так: король, который не смог молчать. Рейн, что ты знаешь о революциях?

Он осторожно ответил:

— Ничего.

Снова та снисходительная улыбка. Рейн почувствовал злость.

— В Ленгерне революция случилась десять лет назад. Она началась зимой с восстания рабочих на заводе. Выдалась зима с холодами, каких давно не было. Столица оказалась не готова. Дров и продовольствия не хватало. Ленгернийцы вышли на улицы… В Кимчии прошлый год был неурожайным. Люди начали голодать. Они выбрали послов и отправили к императрице просить помощи. Ещё до того, как они вернулись, разнёсся слух, что правительница ответила: «Если хлеба нет, пусть едят торты». Кимчийцы вышли на улицы… Всегда нужен повод, понимаешь? Спусковой крючок, как на ружье. И наше дело — создать такой повод. Слова короля не могут стать им, они только подводят итог. Нужна ситуация — здесь и сейчас, которая гнетёт и не даёт жить.

— И какую ситуацию мы создадим? — хмуро спросил Рейн. Если она нужна, выходит, народу скоро станет ещё хуже.

Адара коварно улыбнулась:

— О, Совет сам всё сделает. Достаточно небольшой помощи, просто подтолкнуть людей в нужную сторону. В этом мне помогут нищие, агитаторы Детей Аша и ты.

— А что дальше? Ситуация будет, но кто позаботится о народе? Вы? Но вы даже о дочери не позаботились.

Адара вздрогнула. Лицо стало гримасой, но всего на доли секунды — и вот уже она снова превратилась в уверенную и решительную королеву.

— Я пыталась вернуть Эль, как только нашла место, где мы могли спокойно жить. Я познакомилась с людьми, которые пообещали забрать её. Они меня предали, — она сморщилась. — Это были радикалы, и им оказалось важнее заставить Нола платить. Эль сбежала, а я так и не смогла найти её.

— Вы ни разу не спросили, где она. Сразу начали о революции.

Адара выпрямилась ещё сильнее и холодно ответила:

— Если моя дочь жива, уверена, она меня поймёт. Она — такой же народ, о котором я забочусь. Совет унижает и обманывает её так же, как других. На первом месте должно стоять наше дело, после — всё остальное.

Рейн вздохнул, потирая клеймо. Да, Адайн поняла бы. И Кай, и Эль, и Ката с Виром. Они тоже выбрали дело.

Наверное, это правильно. Если быть на той стороне, которая выбирает, а не на той, которая оказывается «остальным».

— Так ты со мной, Рейн? — настойчиво спросила Адара.

Он потёр клеймо сильнее. Как никогда захотелось, чтобы Аст был рядом. Уж он бы знал, что сказать.

Адара была единственной, кто мог протянуть ему руку, кто хотел того же. Так что останавливало от простого «да»? Рейн сам не мог понять: то ли он опять боялся стать тем, кем могли пожертвовать, то ли думал не о революции — только о мести.

А демон помог бы разобраться в своих желаниях и чувствах.

Рейн взъерошил волосы. «Ну же, что как тряпка!» — подумал он с настойчивостью и представил недовольное лицо Аста.

Адара насмешливо фыркнула:

— Можешь говорить с собой вслух. Так, кажется, размышляют те, у кого нет демона?

Рейн ответил злобным взглядом. А лицо-то её проглядывало всё больше. Он не нуждался в сочувствии, но и отвечать смешками она не имела права.

— Если кто и разговаривает с собой вслух — тому место в доме призрения. Я знаю, что демон — это определённая зона разума, но он не может думать и чувствовать больше самого человека. Я остался прежним, и мне не нужен демон, чтобы понимать, чего я хочу.

«Нужен», — хотелось жалобно перебить самого себя. Рейн мотнул головой.

Нет. Он справится сам, даже в одиночестве. Должен справиться.

Как он там раньше думал? Чтобы мальчишку больше не повели по коридорам Чёрного дома за то, что он попытался стоять за себя. Чтобы другого мальчишку не пытали из-за смелых идей. Чтобы какую-нибудь девчонку не забрали из дома и не бросили на улицах Канавы, а другая не осталась одна, на чужом месте. И чтобы ни у кого больше не вырвали душу и сердце разом.

Ага. Все эти мальчишки и девчонки выросли такими же лицемерами и убийцами — немногим лучше Совета. И правильным решением было одно: отобрать у них дело, которое они задумали, и самому перегрызть глотку Совету.

— Так чего же ты хочешь? — Адара, прищурившись, посмотрела на Рейна, будто пыталась досмотреться до глубин души. Он уставился в ответ.

«Фанатичная сука», — Рейн вынес вердикт. Она — из Детей Аша. Их лидер — тот, кто похищал детей и молчал, подобно Совету. Якобы ждал момент, да продолжал десятилетиями спокойно смотреть. И также жестоко шёл по головам.

Хотелось разорвать всех: Совет, Детей Аша… Для них не было места в мире — больше не было. Но напасть сразу на обоих не удастся — надо на время принять чью-то сторону. Из двух ублюдков выбрать одного, которому он позволит застегнуть поводок на шее.

— Я… — начал Рейн и неожиданно замолчал, повернув голову — с улицы послышались крики.

Адара недовольно поморщилась и подошла к окну. Несколько секунд она простояла, вглядываясь, затем выбежала из комнаты. Рейн не стал смотреть — сразу бросился следом.

По коридору, через дверь, во двор. Эйли лежала на земле, постанывая. Рядом валялась куртка Рейна и нитки. В грудь девушки вцепился небольшой зверек, похожий на горностая или ласку, но с шерстью покороче. Двое «калек» пытались снять его, однако животное крепко вцепилось когтями и зубами.

Рейн ещё не успел добежать до Эйли и достать нож, как зверёк стал слабеть — его оторвали от груди и отбросили в сторону. Он слабо шевельнулся и уже не встал.

— Черт возьми! — прорычал Рейн, подскочив к Эйли. Он не посмел коснуться её, только взглянул в красивые синие глаза-льдинки.

— Это что, крыса? — слабо прошептала девушка.

«Калеки» помогли встать. Она повисла на их руках. Кофта на груди была разорвана, сквозь прорези виднелись глубокие царапины и укусы.

— Отведите её к Эльде, она перевяжет раны, — приказала Адара.

С оханьем Эйли попыталась наклониться, чтобы поднять куртку Рейна. Он осторожно взял её за руку и твердо сказал:

— Пожалуйста, иди перевязать раны. Для меня это важно.

Эйли смущенно опустила взгляд. «Калеки» повели девушка вглубь скопления лачуг.

Адара и Рейн уставились друг на друга.

— Всего несколько часов, так? — спросила королева.

Рейн кивнул, смотря вслед Эйли. Да, её уже никто не отмоет, не откормит и не приоденет. Не увидит, что она, в общем-то, симпатичная девчонка, не заметит этих красивых льдистых глаз. И теперь точно — из-за него.

Рейн ткнул зверька носком ботинка. Мёртв.

Это был лакка — тварь с южного материка Нангри. Их продавали только на Чёрном рынке — они могли стать оружием более опасным, чем все шпаги и ружья.

Подобно псу, лакки по запаху выслеживали цель, кусали его и отравляли смертоносным ядом. Тот появлялся при определённом образе питания и стоил зверькам жизни. Передав яд, они умирали сами, жертва — только через шесть часов. Идеальное убийство.

Животные с трудом переносили климат Кирии, а их воспитание и содержание требовали огромных трат. Во всём Лице этих тварей было не больше десятка, и они принадлежали Инквизиции, используемые для поиска или убийства наиболее важных жертв.

Видимо Совет понял, что не смог приручить пса и решил, что тот не усидит на цепи — легче его убить. Да только вещь с запахом Рейна оказалась у другого, и лакка напал не на того.

У Эйли было всего шесть часов и ни минутой больше. В Кирии не существовало противоядия, замедлить действие яда тоже не мог никто. Хотелось взреветь, раскрушить что-нибудь, врезать кулаком по морде, разораться самыми грязными словами.

А на её месте должен быть он. Из-за чертова Совета, этих лицемерных скотов. И у них — не один лакка.