– Э… Кейти, я обычно сверялся с энциклопедией. Вот и представь себе, сколько времени уйдет на то, чтобы ее пересмотреть, переписать и перепечатать.
– Ну, тебе уже говорили, что на Божественном уровне время не проблема. И пространство – тоже. Было сделано все необходимое для того, чтобы вас обмануть. Но не более чем необходимое. Таков консервативный принцип искусства на Божественном уровне. Я на это не способна, поскольку до Бога мне далеко, но не раз видела, как это делается. Опытный мастер формы и образа не делает ничего сверх необходимого для достижения желаемого эффекта. – Раав села на бортик бассейна и стала болтать ногами в воде. – Сядь рядом со мной. Допустим, этот бортик ограничивает область распространения Большого взрыва. А что находится за пределами параметров красного смещения, означающего, что расширение Вселенной равно скорости света, – что там, за ним?
– Кейти, твой гипотетический вопрос не имеет смысла, – слегка раздраженно ответил я. – Я более или менее старался держаться в курсе таких дурацких идей, как «Большой взрыв» или «расширяющаяся Вселенная», ибо проповедник Евангелия обязан изучать подобные гипотезы, чтобы уметь их развенчивать. Две упомянутые тобой теории предполагают невероятную продолжительность времени, что абсолютно невозможно, так как мир был сотворен всего лишь около шести тысяч лет назад. Я говорю «около», поскольку точную дату творения трудно вычислить, а еще потому, что я отстал от нынешнего уровня науки. Так вот, около шести тысяч лет, а не миллиардов и тому подобное, чего требуют взгляды сторонников гипотезы Большого взрыва.
– Алек, твоей Вселенной двадцать три миллиарда лет.
Я хотел было ответить, но вовремя закрыл рот. Противоречить хозяйке дома невежливо.
– И в то же время дата ее сотворения – четыре тысячи четвертый год до Рождества Христова.
Я так долго молча смотрел в бассейн, что Сибил успела вынырнуть и весьма основательно нас забрызгать.
– Что скажешь, Алек?
– А что я могу сказать? Мысли разбегаются.
– А ты слушай меня внимательнее. Я же не сказала, что мир был создан двадцать три миллиарда лет назад; я сказала, что это его возраст. Он был сотворен древним: с ископаемыми останками, с кратерами на Луне и прочими свидетельствами его почтенного возраста. Он был создан таким по воле Яхве, ибо того забавляла идея поступить именно так. Какой-то ученый сказал: «Бог не играет в кости со Вселенной». К сожалению, это не верно. Яхве играет со всей Вселенной в меченые кости, обманывая собственные творения.
– А зачем ему это?
– Как считает Люцифер, это оттого, что Он никудышный мастер, из тех, которые все время меняют замысел и соскабливают с полотна уже нанесенное изображение. Кроме того, он обожает дурацкие розыгрыши. У меня нет мнения на этот счет – увы, не тот уровень. А Люцифер с предубеждением относится к своему брату; ну, понятно почему. Но ты ничего не сказал о самом удивительном чуде.
– Возможно, я его просто не заметил.
– Нет, я думаю, ты просто чрезмерно вежлив. Откуда у старой шлюхи собственное мнение по поводу космологии, телеологии, эсхатологии и прочих длиннейших слов греческого происхождения. Это же настоящее чудо, правда?
– Ну, дорогая Раав, я был так занят, считая твои морщинки, что не слышал…
За это меня столкнули в воду. Я вынырнул, отплевываясь и откашливаясь. Обе женщины расхохотались. Тогда я обеими руками оперся о край бассейна, заключив Кейти в кольцо. Она, похоже, не возражала против такого плена и прильнула ко мне, как кошечка.
– И что же ты хотела сказать? – спросил я.
– Алек, уметь читать и писать – занятие не менее увлекательное, чем секс. Или почти такое же. Ты, может быть, и не в силах оценить полностью, какое это благо, ибо научился читать и писать еще ребенком и с тех пор действовал совершенно автоматически. Но почти четыре тысячи лет назад, в Ханаане, я была неграмотной шлюхой. Я черпала знания из разговоров своих клиентов, соседей и базарных сплетен. Так, однако, многому не научишься, тем более что даже писцы и судьи в те времена были невежественны. После моей смерти прошло три века, прежде чем я научилась по-настоящему писать и читать. Моей учительницей стал призрак блудницы из великой цивилизации, которую потом назвали критской. Святой Алек, может быть, ты и не поверишь, но, если обратиться к истории, шлюхи учились писать и читать задолго до того, как этой опасной практикой стали овладевать респектабельные дамы. Когда я научилась… ах, на некоторое время это заменило мне секс. – Она усмехнулась. – Ну, скажем, почти заменило. Теперь я восстановила разумный баланс, так что читаю и занимаюсь сексом почти в равных пропорциях.
– У меня, знаешь ли, на такой баланс сил не хватило бы.
– Женщины устроены иначе. Самое прекрасное время в моем образовании началось, когда сгорела Александрийская библиотека. Яхве библиотека была ни к чему, а Люцифер разыскал призраки всех этих рукописей, притащил их в ад и тщательно восстановил – вот тогда-то и настал у Раав настоящий праздник! Между прочим, Люцифер давно посматривает на библиотеку Ватикана, которую в ближайшее время предстоит спасать. Вместо того чтобы регенерировать призраки, он собирается украсть из Ватикана все в целости и сохранности, за мгновение до того, как время остановится, и в полной сохранности доставить в ад. Здорово, правда?!
– Звучит великолепно. Единственный предмет моей зависти к папистам – их библиотека… А что такое регенерированные призраки?
– Стукни меня по спине.
– А?
– Стукни. Нет, сильнее – я же не бабочка. Сильнее. Вот это уже похоже на дело. То, что ты сейчас ударил, и есть регенерированный призрак.
– Твердое и упругое тело?
– Так и должно быть, я же платила за эту работу по прейскуранту. Это было еще до того, как меня заметил Люцифер… и стала я как «птичка в клетке золоченой, ах, несчастное созданье». Я так понимаю, что ты спасся, попал на Небеса и регенерацию заслужил одновременно со спасением, – но в аду ты покупаешь ее в кредит, а затем отрабатываешь долг. Именно так я и за свою плоть и заплатила. Святой Алек, я знаю, ты не умирал. Регенерированное тело очень похоже на то, что было перед смертью, только лучше. Никаких заразных болезней, никаких аллергий, никаких морщинок… да и вообще – какие там морщинки! У меня их не было, когда я умерла, – ну, почти не было. И как ты втравил меня в разговор о морщинках? Мы обсуждали теорию относительности и проблему расширения Вселенной… такая была в высшей степени интеллектуальная беседа…
Ночью Сибил весьма настойчиво пыталась залезть ко мне в постель, но Кейти решительно пресекла эти поползновения – и сама улеглась со мной.
– Пэт сказала, что тебе не следует спать одному.
– Пэт думает, что я болен. Но я здоров.
– Не стану спорить. У тебя дрожит подбородок. Не надо, милый. Матушка Раав поможет тебе спать спокойно.
Ночью я проснулся весь в слезах, Кейти была рядом. Она меня утешила. Пэт наверняка рассказала ей о моих ночных кошмарах. В общем, с помощью Кейти я снова уснул.
Этой идиллической интерлюдии не хватало только Маргреты. Кейти убедила меня, что ради Джерри (и ради нее) надо набраться терпения и не оплакивать утрату преждевременно. Я так и поступил, а если и тосковал иногда, то совсем немножко, не днем, а по ночам, когда становилось особенно плохо. Но одиночество, смятение чувств и душевные муки отступали, если рядом была матушка Раав, всегда готовая утешить. Правда, однажды ей пришлось отлучиться, и Сибил заменила ее, в точности исполнив все наставления, полученные от Кейти.
О Сибил я узнал довольно забавную подробность. Во сне, сама того не подозревая, она возвращается к своему естественному облику бесовки, то есть становится на шесть дюймов ниже ростом, и у нее отрастают хорошенькие рожки, которые я заметил еще в «Сан-Суси».
Днем мы купались, загорали, катались верхом и устраивали в горах пикники. Чтобы создать эту зону, Джерри, видимо, «увел» солидное число квадратных миль; казалось, можно идти сколь угодно долго в любом направлении.
