– Нужно говорить: «Я говорю то, что думаю».

– А разве я сказал непонятно?

– Понятно, но неправильно. Это – как кувшин. Я вижу твой кувшин, понимаю, что это кувшин, но он пока неправильный. Когда ты научишься, это будет правильный, настоящий кувшин. Но для этого тебе нужно очень постараться. Ведь ты не хочешь, чтобы у тебя получился просто кувшин, в котором носят воду, ты, наверное, хочешь, чтобы это был красивый кувшин. Так же и с твоим языком. Нужно говорить не только так, чтобы было понятно, но и так, чтобы было красиво. Ты понимаешь меня?

– Да, понимаю. Но не будь такой строгая…

– Строгой, такой строгой, – опять поправила его Корасон.

– Да, такой строгой. Не будь такой строгой, а то я буду бояться с тобой разговаривает.

– Хорошо, не буду! – засмеялась Корасон.

Петер между тем закончил лепить третий кувшин. Он посмотрел на своё произведение и остался доволен.

– Теперь нужно обжигать, да?

– Конечно! – сказал Татав, подойдя к Петеру и посмотрев, что у него получилось.

– А как это сделать?

Татав задумался.

– Когда-то у меня была печь для обжига, – сказал он, наконец. – Но она оказалась мне не нужна, и я сделал из неё коптильню для рыбы, ведь нужно же, мне её где-нибудь коптить, а то она испортится и пропадёт даром.

– А можно её вернуть в первоначальный вид? – спросила Корасон.

– Конечно, можно, – ответил старик, почесав затылок. – Но что мне тогда делать с рыбой?

Петер, слушавший их всё это время, вдруг сказал:

– Я построю коптильню.

– Как ты это сделаешь? – удивился Татав.

– Пока не знаю. Но построю.

Татав и Корасон переглянулись и рассмеялись.

– Почему вы смеётесь? – обиженно спросил Петер.

– Потому, – ответил Татав сквозь смех, – что ты даже не знаешь, как лепить горшки, как строить коптильню, а берёшься за эту работу.

– Но ведь… Не боги обжигают горшки, – вдруг выпалил Петер и сам удивился тому, что сказал. – Кажется, есть такая поговорка.

– Да, есть, – ответила Корасон удивлённо.

– Оказывается, ты не всё забыл, – добавил Татав. – Ну что же, ты меня убедил. Я покажу тебе, что эта коптильня из себя представляет, и посмотрим, что из этого получится. Если ты сумеешь построить мне её, то я с радостью освобожу для тебя печь для обжига. Договорились?

– Конечно, – согласился Петер.

Лицо Татава засияло от счастья. Когда он отошёл от гончарного круга и снова принялся за починку рыболовной сети, к нему подошла Корасон и тихо спросила:

– Чему ты так обрадовался? Ведь Петер может зря израсходовать строительный материал и ничего тебе не построить.

– Тебе этого не понять, Корасон, – ответил старик, продолжая улыбаться.

– Почему же? – удивилась женщина. – Попробуй объяснить, может, я и пойму.

– Просто он вдруг очень напомнил мне брата. Ведь мой брат тоже занимался гончарным делом одно время. И он тоже готов был взяться за любое дело, совершенно не пугаясь того, что никогда ему не приходилось этим заниматься раньше. И у него всегда получалось. Ты знаешь, Корасон, мне почему-то кажется, что у Петера обязательно получится.

– Почему ты так уверен? – не понимала женщина. – Ведь, может, раньше он никогда не занимался этим?

– Ну и что же? Дело совсем не в этом. Я считаю, что человек может научиться всему, что делают руками, – строить, лепить горшки, чинить сеть, да всё что угодно. Для этого нужна голова на плечах и большое усердие. А уж усердия ему не отбавлять, посмотри на него.

Корасон обернулась и посмотрела на Петера. Он только что смял третий кувшин и терпеливо начал лепить четвёртый.

Татав не ошибся – у Петера действительно всё получилось. За три дня он соорудил новую коптильню, да ещё получше старой. Он работал с утра до вечера и прерывался только для того, чтобы поесть. Татав со стороны наблюдал за его работой, иногда помогая дельным советом. Но советы редко были нужны Петеру. Хорошенько подумав, он справлялся с любой проблемой. Это очень радовало старика.

Когда коптильня была готова, Петер подошёл к Татаву и сказал:

– Я построил, как ты сказал. Только изменил кое-что.

– Что ты изменил? – испугался Татав. – Ведь теперь она может не работать.

– Не волнуйся, – ответил Петер спокойно, – она будет работать даже лучше, чем старая. Я просто немного изменил дымоход, так будет лучше, вот увидишь.

– Ну что же, посмотрим, – недоверчиво сказал старик. – Завтра утром я поеду на рыбалку, а когда вернусь, мы её опробуем.

– А можно с тобой? – попросил Петер.

– Лучше не надо. – Татав не любил выходить на рыбалку с кем-то после того, как утонул его брат.

Когда на следующий день старик вернулся с рыбалки, Петер и Корасон уже ждали его.

– Ну что, попробуем? – спросил старик и поставил перед Петером корзину с рыбой.

– Конечно, попробуем.

Разожгли огонь. Татав с интересом наблюдал за Петером, который очень волновался. Он ходил из стороны в сторону, то и дело подкладывал дрова, проверял тягу.

– Успокойся, всё будет нормально, – сказала Корасон.

Петер сел на землю. Но через минуту опять вскочил и начал ходить по двору. Ему никак не сиделось на месте.

Рыба получилась превосходная. Больше всех радовался Татав. Он то и дело хвалил Петера, говорил, что теперь может построить такие коптильни по всей деревне, и не нужно будет платить огромные деньги мастеру из города.

– Я тоже очень рад. Мне приятно, что я смог сделать что-то полезное, – смущённо ответил Петер.

Тут во двор вошёл Намис. Никто его даже не заметил. Лавочник с презрением посмотрел на веселье людей и сказал:

– Татав, я пришёл напомнить тебе о том, что завтра ты должен платить мне проценты. Ты помнишь об этом?

– Помню. – Старик перестал смеяться.

– А деньги у тебя есть?

Татав промолчал.

– А за что он должен платить тебе? – вмешался Петер.

– Это не твоё дело, – зло ответил лавочник.

– Почему же, моё, – спокойно сказал мужчина. – Ведь я живу в его доме, мы едим один хлеб.

– Не нужно тебе этого знать, – тихо сказал Татав.

– Но почему? Этот мужчина требует от тебя деньги. Я ем твой хлеб, живу в твоём доме, пользуюсь твоей добротой, а ты от этого страдаешь. Я ведь хочу помочь тебе, хватит мне всё время бездельничать.

– Но ты не бездельничаешь. Вон, какую хорошую коптильню соорудил за три дня.

– Коптильню?! – удивлённо спросил Намис.

– Да, а что? – гордо ответил Петер.

Лавочник немного помолчал, о чём-то соображая, а потом сказал:

– Если твой гость, Татав, соорудит мне коптильню, будем считать, что проценты за этот месяц ты мне уплатил.

– Я согласен, – сказал Петер.

– Нет! – вмешался старик.

– Но почему? Ведь у нас нет денег. – Мужчина был удивлён.

– Потому что эта работа стоит намного дороже. Послушай, Намис, не нужно обманывать меня так нагло. Если ты хочешь, чтобы Петер построил тебе коптильню, то это будет стоить тебе процентов по долгу за… за четыре месяца.

– За два, – спокойно ответил лавочник.

– За три. За три месяца, – вмешалась Корасон. – И считай, что тебе очень повезло.

Услышав слова женщины, Намис не стал больше торговаться и согласился на её условия.

– А ты сможешь это сделать? – спросила она, когда лавочник ушёл.

– Конечно, смогу, – спокойно сказал Петер. – Я мог бы построить даже лучше, потому, что теперь знаю, как это делать. Но мне не очень хочется стараться для этого человека… Хочешь, я тебе сооружу такую коптильню?

– Нет! – засмеялась Корасон. – Не нужно.

– Тогда я вылеплю тебе самый красивый кувшин, какой ты только можешь себе представить.

– Ну, зачем, не нужно. – Корасон покраснела и опустила глаза.

– Почему не нужно? Ведь ты так много ухаживала за мной, и ты… ты… ты очень добрая, – смущённо пробормотал Петер и взял её за руку.

К ним подошёл Татав.

– Спасибо тебе, Петер! – сказал он, хлопая его по плечу. – Ты не представляешь себе, как ты выручил меня.