– Поздравляю, – Марианна протянула счастливчику руку, и тот принялся её трясти и пожимать. – У вас действительно потрясающая зрительная память. А я уж начала подозревать что-то неладное, больно странно вы поначалу себя вели.
– Ха, так я вообще человек застенчивый, – признался старичок. – Если бы вы знали, сколько внутренних препятствий и каких-то непонятных комплексов мне нужно преодолеть для того, чтобы просто заговорить с незнакомым человеком… Хоть и говорят, что французы – народ весёлый и общительный, ко мне такие определения явно не подходят…
– Так вы француз? – вскинула брови Марианна.
– Да, истинный. Самый что ни на есть настоящий. Родился в Бордо. Родители нарекли меня Андре. Фамилия моя Картье, – отрапортовал матрос.
– Очень приятно, – сказала Марианна. – Уж не родственник ли вы того самого Картье, часового магната?
– Нет, что вы… – почему-то смутился Андре. – Разве тогда я служил бы простым матросом? Впрочем, не вы первая задаёте мне этот вопрос. А вас, простите, как величать?
– Марианна… Марианна Сальватьерра…
– Сальватьерра?…– Андре почесал подбородок, заросший густой щетиной. – Сальватьерра…
– А что вас удивляет? Чем вы озадачены?
– Знакомая фамилия, – изрёк матрос. – Скажите, а вы путешествуете с супругом?
– Нет, я одна… – Марианна печально опустила глаза. – Мой муж утонул… Упал за борт… Больше года назад… Мы тогда отправились в круиз… Хотели отдохнуть. Отдохнули…
– Значит, и на этот раз я не ошибся… – Андре горестно вздохнул. – Примите мои соболезнования… Его звали Луис Альберто, да?
– Да… Вы и это помните?
– А что делать? Такая уж у меня память… Так, значит, это он утонул? Странно… Получается, что я видел Луиса Альберто за несколько минут до его гибели…
– Что? Что вы сказали? Повторите! – Марианна схватила старика за воротник бушлата.
– Я в-видел в-вашего мужа за несколько минут до его гибели… – начал заикаться Андре.
– Но почему вы его не спасли? – закричала Марианна. – Почему не позвали на помощь?
– Н-на помощь? – голова матроса прыгала из стороны в сторону, так сильно трясла его Марианна. – А зачем? Ничто не предвещало печального конца…
– Как же не предвещало? Луис Альберто стоял на перилах, он был крайне взволнован, в тот момент он был просто не в себе!
– Мне так не показалось, – старался доказать свою точку зрения Андре. – Напротив, ваш супруг совсем не был похож на самоубийцу. Он весело смеялся, курил и вовсе не собирался прыгать за борт.
– Что значит смеялся? – Марианна непонимающе смотрела на Андре и даже отдёрнула руки от его бушлата. – Вы что-то путаете… Это был не Луис Альберто…
– Я не знаю, мадам Марианна, как вам доказать обратное… – рассудительно сказал старик. – Просто не знаю… Но и на этот раз ошибки быть не может. Тот человек, которого я видел ночью на палубе, был не кем иным, как Луисом Альберто. Я нередко встречал вас, вы держали его под руку…
– Так вы говорите, он смеялся?… – Марианне показалось, что она начинает сходить с ума.
– Ну да… – пожал плечами Андре. – Смеялся и разговаривал о чём-то с каким-то молодым человеком. Они оба были навеселе. Поэтому я и прошёл мимо, они даже не заметили меня. Зачем мне было их беспокоить?
– А вы не могли бы описать того молодого человека? – Страшная догадка мелькнула в голове Марианны.
– Ну, он был такой… Такой высокий, – вспоминал Андре. – Такой широкоплечий… Что ещё? Не знаю, ничего необычного в нём я не заметил… Обыкновенный мужчина… А, вот что! Он говорил с акцентом. Команда «Санта Розы» интернациональная, да и пассажиры обычно у нас разношерстные… Я имею в виду, что они из разных стран и говорят на разных языках. Тут такого наслушаешься. За те шесть лет, что здесь работаю, я слышал многие наречия и научился их различать. Судя по всему, тот молодой человек, который смеялся о чём-то с вашим супругом, был либо чех, либо словак, либо поляк…
– Ах, вот оно что, – тихо сказала Марианна. Лицо её сделалось мёртвенно-бледным, женщина пошатнулась и, чтобы не упасть, судорожно схватилась за перила.
– Вам нехорошо? – испугался Андре. – Быть может, вы голодны? Как раз сейчас время сладкого стола…
– Нет-нет, я не хочу, есть, – еле слышно произнесла Марианна. – Аппетита нет…
Она не помнила, как добралась до каюты, как её ноги подкосились, и она в изнеможении повалилась на диван.
«Боже мой! – пронеслось в её воспалённом мозгу. – Так, значит, Казимир Квятковский, человек, которому я безгранично доверяла, которого считала своим преданным другом, оказался не только подлым обманщиком и вором, но и жестоким, хладнокровным убийцей! А я ведь дала ему свой домашний адрес! Он мог приехать в Мехико и обмануть, обокрасть, убить Бето и Марисабель! Господи, ты не мог допустить этого! В чём мои несчастные дети провинились перед тобой? Я найду этого мерзавца… На краю земли найду Казимира. Пусть я буду сидеть в тюрьме, пусть меня приговорят к смертной казни, но я убью мерзавца, придушу собственными руками… А Луис Альберто…
Бедный, доверчивый Луис Альберто… Как же ты мог попасться в расставленные сети?… Значит, ты не хотел кончать жизнь самоубийством, значит, я не виновата в твоей гибели… Не виновата… Не виновата…»
Марианна целую неделю не выходила из своей каюты Она не поднималась с постели, то и дело, проваливаясь в болезненную дрёму. Стюарды приносили Марианне завтрак, обед и ужин, всячески стараясь угодить дорогой гостье. Но она вела себя замкнуто, не отрывала голову от подушки и почти не притрагивалась к еде.
Несколько раз к Марианне наведывался Андре. Он волновался за её здоровье и предлагал всяческую помощь, на что Марианна благодарила старичка и уверяла его, что с ней всё хорошо, она скоро поправится. Андре только извинялся и пожимал плечами. Ему было и невдомёк, отчего занемогла Марианна и почему она не хотела пользоваться услугами корабельного врача. Во время своих визитов Андре устраивался в кожаном кресле и озирался по сторонам, поражаясь богатому убранству каюты. Марианне был глубоко симпатичен этот француз, и, быть может, в какой-нибудь другой момент она и проявляла бы к нему большую благожелательность, но тогда… Тогда ей хотелось побыть одной, наедине с собой. Она знала, что никакие доктора не смогут помочь ей, она должна была сама, своими собственными силами справиться с болезнью, поразившей её душу, пережить тягостное разоблачение…
Спустя семь дней Марианна проснулась ранним утром, перед самым завтраком. Ей приснился замечательный сон, будто она скакала на лошади по бескрайнему полю на белом, мускулистом коне, а вслед за ней мчался Луис Альберто, подгоняя своего старого мерина. Они неслись с бешеной скоростью, ветер свистел в их ушах, и когда Марианна открыла глаза, она ещё какое-то время находилась между сном и реальностью, ей казалось, что где-то рядом бьёт копытом норовистый жеребец. Чуть позже Марианна догадалась, что это на палубе играют в кегли, и характерный, легкоузнаваемый стук издавал большой чёрный шар, сносящий деревянные фигурки.
Марианна решила, что пришла, наконец, пора покончить с отшельническим образом жизни.
«И что это я лежу целыми днями, страдаю? – подумала она, сладко, потягиваясь. – Слезами горю не поможешь. Когда-нибудь я всё равно расправлюсь с Казимиром Квятковским, с этим беспощадным палачом. А сейчас… Сейчас я надену платье, которое мне подарила Тангам в тот день, когда я уезжала из Мадраса, и спущусь к завтраку. Вот так-то. Нужно начинать новую жизнь!»
Марианна выпорхнула из постели, быстренько приняла душ, привела себя в порядок и, облачившись в новый наряд, отправилась в ресторан.
Утро выдалось солнечное, прохладный, освежающий ветерок колыхал американский флаг, вывешенный на корме. Пассажиры гуськом, приветливо здороваясь друг с другом, спускались на нижнюю палубу, где и располагался известный нам пункт общественного питания.
Официанты раскатывали на роликах по блестящему паркету, разнося клиентам всевозможные яства. На завтрак обычно подавались яичница с беконом, тосты с джемом и какая-нибудь каша, которую любили поглощать большей частью старики и дети.
