Самым опасным противником России на внешнеполитической арене было Крымское ханство. Громадное государство, состоявшее, помимо самого Крымского полуострова, также из Северной Таврии, Северного Приазовья и части северокавказских земель, управлялось династией Гиреев[33] — чингизидов, претендовавших на старшинство во всём сообществе государств — «осколков Золотой Орды».
Крымский хан имел возможность чрезвычайно быстро собирать и выводить в поле боеспособную армию из нескольких десятков тысяч превосходных кавалеристов, с детства наученных владеть оружием и легко управляться с конём. Крымская знать была заинтересована в агрессивной политике: угрожая набегами, ханы с приближёнными получали «поминки» — дорогостоящие подарки от соседей. А устраивая набеги, они угоняли многотысячный «полон» для продажи на невольничьих рынках.
Эти рынки — место для русской истории памятное и страшное. Через крымскую работорговлю с XV по XVIII век прошли миллионы русских православных людей, которых захватили на окраинах Великого княжества Литовского, Польского королевства, Московского государства, казачьей гетманщины. В жерло работорговли огромными массами уходили взрослые мужчины и женщины, становясь «живой слоновой костью», чтобы где-нибудь в Северной Африке или Южной Франции оборотистый предприниматель мог указать особой строкой «ассортимента»: «миленькая славяночка, работящая и покорная», «крупный славянин с хорошими зубами и толстыми мышцами, умелый ремесленник».
Защита России от нашествий крымского хана сделалась жизненно важной задачей для московского правительства. Строительство оборонительных линий (засечных черт), создание на юге страны мощный крепостей, а главное, постоянное присутствие на лесостепном юге мобильных «корпусов», готовых драться хоть через час после того, как пришло известие о подходе неприятеля, — всё это дорого стоило, но спасало Россию от гибельных бедствий.
Ещё в начале XVI столетия ничего подобного не существовало. При Иване III Крымское ханство являлось союзником Московского государства и оказало неоценимые военно-политические услуги в борьбе Москвы с Великим княжеством Литовским. Хан Менгли-Гирей в отличие от государей Большой орды и Казанского ханства состоял в дружественных отношениях с Россией. А Большая орда после Великого стояния на Угре (1480) ослабела и была далеко не столь опасна, как раньше. Поэтому никакой обороны на юге страны налаживать не требовалось.
Но при Василии III ситуация изменилась коренным образом. Отношения с Крымом испортились, Менгли-Гирей стал союзником Сигизмунда I, который вёл с Московским государством многолетнюю изнурительную войну. На протяжении первых нескольких лет после смерти Ивана III небольшие отряды татар появлялись на окраинах Московского государства, но столкновения с ними имели незначительный масштаб: производилась своего рода «разведка боем». Впервые Россия почувствовала серьёзную военную опасность со стороны Крымского ханства весной 1512 года: южнорусские земли подверглись массированному нападению крымских «царевичей». Именно с этого момента начинает складываться оборонительная система на Оке.
С 1510-х годов русские полки начинают регулярно занимать позиции «по берегу», то есть по течению Оки. Главными опорными пунктами русской тактической обороны стали «города-штабы»: Калуга, Кашира, Коломна, Серпухов, Тула, а также в какой-то степени Зарайск, с 1550-х годов — Дедилов.
Малые набеги крымских татар быстро стали обыденностью. Раз в несколько лет происходил значительный набег крымцев на южные земли Московского государства или, как называли подобного рода акции в летописях и разрядных книгах, «царёв приход», «царевичев большой приход», «приход в силе тяжкой». Подобные набеги при Василии III случались в 1512, 1514, 1515, 1517, 1521, 1527, 1531, 1532 и 1533 годах. Уже в 1520-х годах общая схема Окской обороны «по берегу», родившаяся совсем недавно, закрепляется на долгие десятилетия.
К середине XVI века система обороны Московского государства от Крымского ханства на Оке работала как часы. Как правило, пять полков весной выдвигались на Окский рубеж, а снимались с него осенью. Расстояние между фланговыми полками могло составлять 200 километров и более. Вперёд выдвигались «сторожи» — дозорные отряды. В тех случаях, когда намечался прорыв обороны крупными силами крымских татар, один из полков принимал удар на себя, а остальные спешили к нему на помощь. Подобного рода тактика диктовалась манерой действий самих крымцев: они имели возможность широкого выбора точки или точек нападения, притом направление прорыва могло быть изменено в любой момент — скорость и манёвренность крымской конницы давала такую возможность её командирам. Отсюда — крайняя рискованность всей русской оборонительной конструкции для полка, который принимал удар татар первым: он полностью зависел от расторопности боевых товарищей из остальных полков, и любое их промедление грозило ему гибелью.
Рельефно показывает достоинства и недостатки московской оборонительной тактики отражение крымцев на Оке в 1541 году. При Иване IV большой «царёв приход» 1541 года был первым в череде масштабных нашествий. К тому времени окская система обороны уже устоялась, но отражать крымцев приходилось в обстановке политической розни.
На Москве в ту пору было смутно. Великая княгиня Елена ушла из жизни ещё в 1538 году. Сам Иван Васильевич был одиннадцатилетним ребёнком. У подножия трона, занятого мальчиком Иваном, хотелось бы напомнить, утвердилось боярское правление. Придворные партии вырывали друг у друга кормило власти. Между 1538 и 1541 годами господствующее влияние получила аристократическая партия Шуйских, а весной 1541 года, незадолго до набега крымцев, преобладание перешло к партии Бельских. Соперничество группировок знати за влияние на дела большой политики и возможность контролировать ключевые назначения скверно сказывалось на обороноспособности государства.
В 1541 году русская оборонительная армия вышла на Окский рубеж в традиционном составе: пять полков. Об угрозе вторжения знали заранее. В Москву «прибежали… ис Крыма два полоняника», сообщившие, что крымский хан знает о стратегических трудностях обороны на южных границах России: часть государева двора и дети боярские семнадцати служилых городов воевали в тот момент на казанском направлении, невозможно было спешно перебросить их на Оку. Из Москвы в Путивль, к тамошнему наместнику Ф. Плещееву-Очину, был отправлен приказ осуществить разведку. Разведчики обнаружили в степи «сакмы великие»[34]. Станичник Алексей Кутуков принёс в Москву «с поля» новое известие: он обнаружил врага «на сей стороне Дона на Сновах». 21 июля воевода князь Семён Ми-кулинский, будущий герой Казани, доложил из Зарайска: известия подтвердились, большое вражеское войско идёт к Оке. Бывшие крымские «полоняники» и русские станицы в степи передавали весьма тревожные сведения: крымский хан шёл со своими людьми, «царевичем» Имином (Эмином), при поддержке ногайцев, турецкого отряда[35], с мощной артиллерией и наёмными стрелками из пищалей. Всего — более 100 тысяч бойцов. Счёт вражеских сил производился в ту пору путём внешнего наблюдения и «по сакме» — конским следам, широкую полосу коих оставляла движущаяся армия. Разумеется, подсчёты эти нельзя считать в полной мере достоверными. Цифры, весьма вероятно, сильно преувеличены. Однако ясно было, что крымцы шли «в силе тяжкой». Это, а также присутствие в армии вторжения самого крымского хана Сахиб-Гирея с сыном, да ещё в сопровождении известного русского изменника — князя Семена Фёдоровича Бельского — наводило московское правительство при малолетнем Иване IV на печальные мысли. Очевидно, замышлялось большое нашествие, вроде новой Батыевой рати, похода Едигея 1408 года или же великого вторжения крымцев 1521 года.
Полученные сведения вызвали перегруппировку оборонительных сил. Армию, сконцентрировавшуюся во Владимире для действий на Казанском направлении, всё же не тронули, но стали к ней стягивать отряды из отдалённых районов. На будущее она могла стать резервом для обороны Москвы, если на Оке Сахиб-Гирея остановить не удастся[36]. Значительный отряд под началом князя Ю. М. Булгакова был выдвинут в качестве заслона к Пахре. С ним отправился «царевич Шигалей» со служилыми татарами Городецкими. Но основные силы во главе с князем Дмитрием Фёдоровичем Бельским[37] встали под Коломной.
