А за окном уже слышались крики черни. Полубенский, сложив за спиной руки, глядел, как толпу еще пытаются сдержать его воины, а в них летят камни и грязь. Но прямых столкновений не было — старались обойтись без крови.

На следующий день Полубенский узнал, что и в других городах и замках начались выступления местных жителей против поляков. Уставшее от войны ливонское население гнало прочь и немцев, и литовцев, и поляков, дабы переметнуться на сторону сильнейшего — Полубенский это хорошо понимал. Еще он понимал, что Ходкевич, наместник Ливонии, ни за что не сунется защищать эти замки и крепости, ибо не сможет противостоять тем силам, что стоят за русским царем. Но чем занят король Стефан? Почему сосредоточился на борьбе с не покорившимся ему Данцигом, когда во владения государства, что находится под его защитой, врывается войско московитов, горят деревни, города и замки, льется кровь?

Командир вольмарского гарнизона вновь появился перед князем, доложил, что Магнус приближается, число недовольных растет, не хватит ни продовольствия, ни пороха. По-лубенский пристально взглянул в бледное лицо командира гарнизона, заметил, что тот уже несколько дней не брился и, видимо, мало спал.

— Не применяйте оружия. Это приказ! — сипло проговорил Полубенский и отвел глаза. — Я сам выйду к людям и сделаю, как они хотят. В этом крае, как и московиты, мы никому не нужны, и люди не будут нам верны. Проклятый край… Скоро мы все здесь погибнем…

Город уже не принадлежал ему. Вооружившись чем попало, жители уже на всех улицах кричали имя короля Магнуса, своего спасителя. Перед тем как выйти и дать арестовать себя, Полубенский сказал командиру гарнизона:

— Сейчас я сам выйду к гарнизону и объявлю о том, что мы сложим оружие и отдаем себя на милость Магнуса. Ты же найди человека, который сумеет подбросить эту грамоту самому царю.

Полубенский протянул командиру грамоту Магнуса. Тот принял свиток и недоуменно поглядел на князя.

— Возможно, царь не знает о своеволии Магнуса. И, возможно, это внесет раздор в их войско. Ну же! Иди! — выпучив глаза, выкрикнул Полубенский. Командир тут же исчез, и князь, перекрестившись, отцепил от пояса саблю и вышел к толпившейся у замка черни…

Когда герцог Магнус понял, что воззвание его к жителям Ливонии принесло свои плоды и слишком многие захотели отойти под его защиту, он уже не мог остановиться. В занимаемых им городах и крепостях ратники переходили на его сторону, чем пополняли его войско, столь необходимое для будущей борьбы с царем. Местные жители также вооружались и шли воевать под его знаменами, и герцог впервые за долгое время будто ощутил за спиной крылья…

Ливонский герцог Магнус со своей молодой женой Марией Владимировной[24], племянницей царя, жил в бедности, ибо разоренная Ливонская земля не приносила дохода. В столь суровое и опасное время ему едва удавалось содержать свое небольшое войско. Когда-то он хотел могущества, хотел славы и власти. А вместо этого он видит ныне лишь скрытые усмешки на лицах своих подданных…

Магнус презирал все, что было связано с московским властителем. Даже Мария Владимировна, на коей Иоанн женил его, была ему противна, а после того как она не смогла несколько раз выносить ребенка, герцог и вовсе отдалился от нее. Все, что ему было нужно — власть и богатства, ради этого он и женился на "московской принцессе", но взамен не получил пока ничего…

Когда он узнал, что государь послал за ним вооруженных ратников, Магнус с супругой и всем своим скудным двором зайцем петлял от замка к замку, позорно прячась от государевых людей — страшился, что Иоанн прознал о каких-либо грехах герцога и велел его схватить. Об этом Магнус даже не хотел вспоминать — настолько ужасными были те дни. И все же долго бегать он не смог. Когда его наконец настигли, то строго, без должной учтивости посланники Иоанна доложили, что царь ждет его в Пскове. Его доставили туда, словно преступника, — об этих унижениях Магнус тоже стремился забыть…

В Пскове Богдан Бельский встретил Магнуса и, не произнеся ни слова, жестом приказал следовать за ним. Переходами, переполненными стражей, он провел герцога в палату, где в креслах восседали государь и царевич Иван, Позади них с большими саадаками изваяниями стояли рынды — Магнус узнал их — это были юные сыновья покойного Ивана Андреевича Шуйского, Андрей и Василий. Царь, заметно постаревший, недвижно сидел в черной ферязи, лицо его было каменным, и страшные глаза его намертво впились в лицо герцога.

Не выдержав взгляда Иоанна, герцог упал на колени и начал говорить, что ничем не умалил свою верность государю, что он по-прежнему его раб и готов содеять все, что ни прикажет государь. Погодя, Иоанн позволил ему целовать свою руку, к коей герцог тут же поспешил приникнуть, и молвил:

— Призвал я тебя сообщить, что собираюсь идти войной на своих врагов, что засели на принадлежащих мне по праву землях в Ливонии, и тебе как слуге моему надлежит выступить вместе со мной. Посему жалую тебе земли, что севернее реки Гави[25] вместе с замком Венденом, что на другом берегу той реки. Отправляйся со своими людьми да возьми эти земли.

— С какими же я силами отправлюсь против поляков, великий государь? — вопрошал испуганно Магнус, не вставая с колен.

— Я вперед послал татарский отряд, уж доложили мне — нет в Ливонии польского войска, замки и города впусте. Ступай!

…И вот очередной город без боя раскрыл перед ним свои ворота. Герцог победителем въезжал в Венден, люд стоял толпой, приветствуя своего нового господина. Он был счастлив, ведь накануне того, как им занят был Венден, ему доложили, что Полубенский схвачен в Вольмаре и город ждет герцога, коему готов присягнуть.

— Где сам Полубенский? Он жив? — спросил Магнус двух своих ближайших помощников, немцев Томаса Анца и Гануса Берга, с улыбкой оглядывая рукоплещущую ему чернь.

— Нам доложили, что весь гарнизон Вольмара и князь брошены в подвал замка, содержатся там под стражей. Воль-мар наш!

Магнус кивнул с довольной улыбкой и, воздев правую руку, приветствовал мирных жителей. Затем добавил:

— Напишите туда, дабы с ними ничего не произошло. Это ценные пленники…

С хозяйским видом он вошел в замок, оглядел его мощные укрепления и, довольный собой, стал осматривать его изнутри. В Венден государь не велел ему вступать. Ровно как и в Кокенгаузен[26], куда он уже послал своих верных воинов — там тоже обещали без боя сдаться герцогу.

— Сегодня я отправлю царю грамоту. Доложу о наших успехах, — неспешно шагая по темным переходам замка, говорил своим помощникам Магнус. — Отправляйтесь в Кокенгаузен. Действуйте всюду от моего имени. Я приеду немного позже…

Магнус сидел за письменным столом, откинувшись в резном деревянном кресле, вздернув свой длинный нос к темному потолку. Написаны и отправлены грамоты необходимые, отъехали по его указанию Анц и Берг. Прибыл Генрих Бойс-манн, старый вояка, коего герцог поставил во главе гарнизона Вендена. Худой жилистый немец с костистым лицом струной вытягивался перед Магнусом, это герцогу очень нравилось.

— Много ли местных жителей захотели воевать вместе с нами? — деловито спросил Магнус, с удовольствием глядя на услужливую выправку Бойсманна.

— Не много, Ваша Светлость!

Улыбка пропала с лица Магнуса. Он хмуро еще раз оглядел Бойсманна с ног до головы и, отвернувшись, велел ему убираться. Когда они начнут называть его иначе? Он ведь король Ливонии! И к королю надобно обращаться "Ваше Величество"! Ничего, скоро запомнят!

…Через несколько дней он хотел выступать к Кокенгаузену, который, как он слышал, был успешно захвачен его людьми, и снова без боя. Такие легкие победы начали наскучивать герцогу. С неудовольствием вспомнил он крепость Роненбург, где сидел верный Полубенскому гарнизон, и он с боями заставил отступить людей Магнуса. Ничего! Ныне и они покорятся. Что ж, Вольмар, где сидит захваченный со своим гарнизоном Полубенский, тоже готов покориться Магнусу. После Кокенгаузена герцог выступит туда! И он уже представлял, как Полубенский, этот знаменитый литовский полководец, окажется у него в руках!