– Ромео? – выдохнула она, когда я поднялся и натянул боксеры на задницу.

– Ты можешь уйти? Мне нужно отлить и поспать.

Черт, как же мне нужно поспать.

– Но как же...?

– Саммер, просто уходи.

Хлоп.

Мать вашу. Щеку словно обожгло множеством булавок вместо ладони.

Успев понять, что закрыл глаза, я распахнул их и прищурился.

– Ауч.

– Ты назвал меня Саммер. А меня зовут Санни. Ты же знаешь меня уже шесть лет!

Я прошел мимо нее и распахнул дверь.

– Было забавно.

Она была в бешенстве, сложив руки под грудью, а на лице отразилась гримаса.

– Ты свинья. Тебе это известно? – рыкнула Санни, проносясь мимо меня подобно шторму.

– Думаю, да, – фыркнул я, закрывая за ней дверь.

Затем я заставил себя пойти в ванную. Но переступив порог, замер, сердце бешено заколотилось в груди. Внутри меня кто-то поджидал.

– Дерьмо, – выдохнул я, схватившись за сердце, чтобы убедиться, что оно не взорвалось.

– Я тебя не преследую, – нахмурилась Честити. Она сидела на унитазе с опущенной крышкой, обернув тело полотенцем. Ее черное платье висело на двери душевой.

– Если бы знал, что ты тут ждешь меня, то пришел бы раньше, – усмехнулся я, но не ощущал веселья. Внутри что-то шевельнулось.

– Мэгги не захотела сразу уходить, потому я пробралась в свободную комнату и решила дождаться, когда высохнет платье, и она будет готова, – стала оправдываться Честити.

Живот сжался, и я застонал.

– Тебя сейчас стошнит? – ахнула она, вскакивая на ноги. Ее волосы по-прежнему висели вокруг лица влажными локонами.

Вся косметика смылась водой, а может, она использовала какое-нибудь средство, найденное у Бога. Честити была обнажена, а ее голос странно успокаивал.

– Нет, – качнул я головой. – Мне нужно прилечь. Не могла бы ты поговорить со мной пару минут?

– Что? Зачем? – усмехнулась она.

Я нахмурился, но ликер в венах заставил сказать правду.

– Я очень устал, но боюсь спать.

Поступив взор, я почесал затылок, хоть в этом и не было нужды.

Честити пошаркала ногами.

– Могу я сперва одолжить какую-нибудь одежду? – наконец, произнесла она.

Вернувшись к кровати, я тяжело опустился на матрас и указал на гардеробную Бога.

– Ни в чем себе не отказывай. Он даже не заметит.

Спустя несколько минут матрас просел, когда Честити опустилась рядом со мной в позе Будды.

– О чем ты хочешь поговорить? – коротко спросила она.

– Расскажи мне историю.

Фыркнув, Честити стала закатывать рукава свитера, в котором буквально утонула.

– Я расскажу тебе историю Ромео и Джульетты, поскольку не уверена, знаешь ли ты или та потаскушка, сбросившая меня в бассейн, что он не был бабником.

От смешка заныл пресс, и я положил туда руку, другой прикрыв глаза, чтобы свет не обжигал сетчатку.

– Значит, считаешь меня бабником?  

Честити зашевелилась, и ее бедро коснулось моей руки. Пульс участился. Какая жалость. Это самое бедро было погребено под свитером. К тому же, зная Честити, это произошло стопроцентно случайно.

– Думаю, они должны называть тебя Казанова, а не Ромео.

– Ладно, расскажи историю Ромео и Джульетты.

Честити прикрыла мои ноги одеялом, и я улыбнулся, когда она заставила меня приподнять голову и подложила под нее подушку.

– Все началось с двух враждующих семей... – начала она.

– Это вечеринка только для двоих или мне можно присоединиться? – разбудил меня голос Бога.

Шуршание простыней и начавшаяся возле меня паника предупредили, что рядом со мной вскочила Честити, ее волосы сейчас напоминали птичье гнездо, а на нежной щеке остались следы от одеяла.

Голос Честити меня убаюкал, ее присутствие оказалось чем-то вроде пелены спокойствия. Теплое тело Честити и биение ее сердца рассеяли тени в глубине разума и спасли от ужасающих кошмаров.

– Черт, сейчас четыре утра, – прохрипела она, ее глаза бегали с меня на Бога и обратно.

– Мне пожелать доброй ночи? – усмехнулся Бог.

– Она назвала меня Казановой.

Мне на лицо прилетела подушка, и я рассмеялся. Возможно, я спал всего четыре или пять часов, но это был самый прекрасный сон за всю мою жизнь.

– Я тебя ненавижу, – фыркнула Честити, побежав за своими вещами.

– Не похоже на обычные фразы, к которым ты привык после совместно проведенной ночи, – отозвался Бог, сбрасывая ботинки.

– Я тоже тебя недолюбливаю, ледяная королева, – ответом мне стал ее средний палец, прежде чем Честити выскочила из комнаты.

Мой желудок запротестовал, когда я попытался сесть. Тело ненавидело мою привычку пить и отказывалось сотрудничать.

– Бог, – простонал я, снова падая на подушку.

– Мммм?

– Можешь проследить, чтобы она поймала такси или вроде того? Ее привезла сюда подруга, но сомневаюсь, что она все еще здесь.

Меня не должно было волновать, как Честити доберется домой, но так уж случилось. Я был в долгу перед ней за сон без сновидений.

Двадцать секунд. Столько прошло времени с тех пор, как я сел напротив университетского консультанта-психолога. Никто из нас не произнес ни слова.

На полпути в колледж у меня лопнула шина и пришлось заканчивать путь трусцой, оставив машину на обочине.

– Честити, – наконец, произнесла Лилиан. – Какой из нее вышел наставник?

Я поерзал на стуле, устаивая яйца поудобнее, и качнул головой.

Неделя прошла без происшествий. Я умудрялся вовремя приходить на все занятия и даже завел пару новых знакомств, но никаких признаков «Элиты». Ни единого шепотка о тайном обществе, что заставляло меня нервничать. Я предполагал, что в университете будет соответствующая атмосфера, все будут жить в ожидании, выберут ли их. Однако в реальности общество оказалось еще более секретным, не попадая под радар большинства людей.

В этом был смысл, но из-за подобного поиск информации о них превращался в ад.

– Рэтт, – окликнула меня Лилиан, напоминая, что задала вопрос.

– А с чего вы взяли, что мы сдружимся? – я едва не рассмеялся, вспомнив, как Честити показала мне средний палец на вечеринке Бога.

После той ночи я едва ли пересекался с ней, и меня все устраивало. Даже если она побуждала игрока во мне преследовать ее, лишь бы изменить мнение Честити. Или заставить ее рассказывать мне истории перед сном.

К черту. У меня были дела поважнее.

– Ее любят в кампусе, и она знает местность лучше, чем большинство, – отозвалась Лилиан и склонила голову набок, изучая меня. – У вас какие-то неприятности?

– Кроме той, что Честити ненавидит весь мужской род? Нет.

Лилиан улыбнулась, принявшись что-то печатать на компьютере, но я не видел, что именно.

– Удивлена, что ты не смог убедить ее в обратном.

Лилиан флиртовала?

– Озлобленные, как правило, кусаются. Лучше просто оставить их в покое, – пожал я плечами.

Она перевела разговор на моих родителей, и следующие двадцать минут я кивал или качал головой на ее вопросы. Мне не хотелось говорить о том, почему мамы нет рядом, или почему я за прошлую неделю видел Честити чаще, чем отца.

– Есть еще что-то, о чем ты хотел бы поговорить?

«Нет».

– Я в порядке.

– Ладно. Тогда хорошего тебе дня. Увидимся через неделю.

Лилиан не стала провожать меня, как в прошлый раз, и как только я распахнул дверь, то едва не столкнулся ни с кем иным, как с Честити.

В дверном проеме возникло своего рода противостояние, оба отказывались извиняться и шагнуть в сторону, хотя совершенно ясно, что мы едва не столкнулись из-за ее неуклюжей задницы.

Я ощутил сладкий яблочный аромат, от которого во рту тут же образовалась слюна. Честити смотрела на меня с вызовом, сегодня ее глаза скорее отливали сиреневым, чем голубым.

Я лениво и соблазнительно нагнулся, вдыхая ее аромат, и подмигнул.