— Как тебя зовут? — спросил он, когда она послушно подошла.

— Джа, светлейший.

— Джа? — повторил он медленно. — Джа! Как ты… — он нахмурился и начал сначала, — как ты… Черт! — пробормотал он и начал в третий раз, — зачем у тебя сделаны эти…

Она не поняла. Казалось, он и сам был озадачен.

Старик стал дышать свободнее.

— Светлейший, — слабо произнес он, — сегодня утром вы сказали, что вас зовут Шонсу.

Какое-то мгновение воин недружелюбно смотрел на него.

— Я не помню, — озадаченно нахмурился он. — Вообще-то, я совсем ничего не помню… и, кажется, уже очень давно.

— Вы сказали, — повторил жрец, — что вас зовут Шонсу и что вас преследует демон по имени Уоллисмит. Теперь вы говорите, что Уоллисмит — это вы…

— Демон? — воин громко крякнул. — Демон? Шонсу? — он на мгновение замолчал, а потом опять повторил: — Шонсу? — Кажется, это имя слабо напомнило ему о чем-то. — Нет, меня зовут Уолли Смит, но я не демон. — Он неожиданно ласково подмигнул Джа и прошептал: — Честное слово.

— Конечно, это имя не принадлежит ни одному из известных нам демонов, — тихо сказал старик. — В седьмом круге есть демон, которого зовут Шаасу, но я уверен, что этого имени вы не произносили.

Воин недоверчиво посмотрел на Джа, как будто спрашивая, часто ли старик так бредит, после чего прихлопнул комара, севшего к нему на ногу.

И тут глаза его расширились Он пристально уставился на свою ногу, потом начал разглядывать руку, поднес ладонь к лицу. Теперь настала его очередь побледнеть.

С нечеловеческой быстротой он вскочил с кровати, придерживая повязку, двумя огромными шагами пересек комнату и оказался около зеркала. Через секунду он в ужасе отпрянул.

— О Боже! — Воин наклонился, чтобы получше рассмотреть лицо, провел рукой по подбородку, потрогал пальцем знаки на лбу, дернул себя за длинную прядь черных волос. На затылке он нащупал шишку и стал обследовать ее пальцами.

Время шло. По дороге прошла группа девушек, они возвращались с полей. Маленький домик наполнился их смехом, голосами мужчин, которые дразнили девиц, подшучивая над ними и друг над другом. Голоса удалялись вниз по склону, в сторону города, а воин все еще стоял перед зеркалом, рассматривая свое отражение. Он даже заглянул под повязку, после чего медленно повернулся, присел на край кровати и застыл в горестном недоумении.

— Так вы говорите, Шонсу? — спросил он.

Старик кивнул.

— Вы ударились головой, светлейший. Иногда это может вызвать нарушения… при всем моем уважении, светлейший.

— Расскажите мне все с самого начала!

Хонакура обернулся к Джа.

— Оставь нас, — сказал он.

Казалось, воин не сделал ни одного движения, но его пальцы уже сжимали руку девушки.

— Останься, — сказал он, не глядя на нее.

Рука была большая и сильная, и по телу девушки прошла дрожь. Это от него не ускользнуло. Не поворачивая головы, он посмотрел на нее, и она залилась краской Он мягко улыбнулся и убрал руку.

— Извини, — пробормотал он. Чтобы Седьмой говорил так с рабыней? Это поразило и смутило ее. Едва ли она слышала, как жрец начал свой рассказ. Но описание демона привело ее в ужас — волосы на лице и на животе? Должно быть, он похож на обезьяну.

— Теперь, — голос Хонакуры все еще дрожал, — я должен объяснить, почему такого благородного господина, как вы, поместили в столь отвратительное помещение и не предоставили соответствующих помощников… Воин подмигнул Джа.

— Что касается помощников, у меня нет никаких претензий, — сказал он.

При этих словах сердце девушки забилось сильнее.

— Вы очень любезны, светлейший, — продолжал жрец, не обращая внимания на это замечание. — Но вашей жизни все еще угрожает опасность Я нисколько не сомневаюсь в вашей доблести, — добавил он быстро. — Я уверен, что если дело коснется чести, вы без особого труда расправитесь с Хардуджу. В этой долине седьмой ранг только у него. Он старше вас на пятнадцать лет и к тому же склонен к невоздержанности во всем. Но меня беспокоит возможность предательства.

Воин хмурился и покачивал головой, как будто не мог ничему этому поверить.

— Нет, я не опасаюсь того, что сюда могут прийти воины, — пояснил Хонакура. Лицо его порозовело, голос звучал тверже. — Разве только разбойники, которые подкупают стражу, и она берет их под свою защиту. Но здесь вас никто не станет искать, светлейший.

Джа уже открыла рот, но спохватилась, надеясь, что они не заметили этого; однако от воина ничего не могло ускользнуть, и вот опять его глубокие, внушающие ужас глаза смотрели на нее.

— Ты хотела что-то сказать? — спросил он.

Она судорожно глотнула воздух.

— Около полудня, светлейший…

— Да? — он ободряюще кивнул.

— Я вышла, светлейший… всего на минутку. Мне надо была Меня не было всего лишь минуту.

— Хорошо, — его внимание и терпение пугали, — и что же ты увидела?

Она видела, как какая-то жрица пятого ранга, полная женщина средних лет, шла по дороге и заглядывала во все домики. Раньше такого никогда не было, к тому же она вспомнила, что ее хозяйка Кикарани строго ей наказала, что никто не должен знать об этом благородном господине.

Хонакура зашипел.

— Даже жрецы здесь продажны, этого я и опасался! Вас обнаружили, светлейший!

— Минуточку, — громко сказал воин, не спуская глаз с Джа и все так же улыбаясь. — Так она вошла и увидела меня?

— Нет, светлейший, — Джа почувствовала, что краснеет.

— Но уже сам факт того, что ей не дали войти, позволит им сделать все выводы, — рассерженно произнес жрец.

Воин не обратил на него внимания.

— И что ты сделала, Джа?

Она опустила голову и прошептала, что сняла платье, закрыла воина своим телом и сделала вид, что они развлекаются. Женщина не вошла, а снаружи она не могла хорошо его рассмотреть.

Наступило молчание, потом, все еще дрожа, она посмотрела на него и увидела, что он улыбается, нет, смеется, и странно было видеть эту мальчишескую усмешку на таком мужественном лице.

— Жаль, что я был без сознания! — сказал он. Потом он повернулся к жрецу.

— Повторяю, у меня нет претензий относительно слуг.

Хонакура сиял.

— Это рука Богини! Да, я не ошибся, когда подумал, что это Она привела вас сюда! Возьмите миллион рабынь, светлейший, и вы не найдете ни одной, которая догадалась бы защитить вас таким образом и захотела бы это сделать.

— Рабыня? — Ее пугала его улыбка, а о том, каков он в гневе, она не решалась и подумать. — Так эта линия на лице означает, что ты рабыня?

Она робко кивнула, и его гнев теперь обратился на жреца.

— И кто же владеет этой рабыней?

— Я полагаю, храм или жрица Кикарани, жрец не испугался, он только слегка удивился. — А что, светлейший?

Воин не ответил. Некоторое время он хмуро смотрел перед собой, потом невнятно произнес:

— Из какой помойной ямы все это взялось? — он пожал плечами и опять обратился к жрецу — Итак, я должен убить этого человека… Хардуджу… да? А его друзья?

Кажется, старика это удивило.

— Если вы говорите о воинах, светлейший, то они с почтением отнесутся к вызову и к тому, что за ним последует. Я уверен, что большинство из них — люди чести. Затем, когда вы получите власть правителя, вы сможете наказать изменников, обеспечить паломникам должную защиту и выловить разбойников. — Понятно, — он замолчал и уставился в пол. Мимо с грохотом прошла вереница мулов, копыта выбивали стаккато по булыжникам дороги, погонщики радостно кричали, завидев впереди конец своего долгого путешествия. По дороге брела лошадь. Солнечный бог спустился совсем низко, и светлое пятно на стене порозовело. Жужжали мухи. Воин лениво отгонял их, а иногда ловил муху рукой. Потом он хмуро посмотрел на жреца.

— Хорошо, а где я сейчас?

— В этом домике обычно останавливаются паломники, — пояснил Хонакура.

— Где это?

— Сразу за городом.

— А что это за город? — голос его звучал все глуше, в нем таилась опасность.