Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Нанджи остался у входа, а все остальные столпились у спуска. Уолли опустил вниз свечу. Пламя ее горело так же ровно, как наверху, и значит, воздух там есть. Катанджи не терпелось скорее приняться за дело, и он получил свою награду — Уолли послал его вперед.

Через пять минут новичок вернулся.

— Там лестница, светлейший…

Уолли с удовлетворением встретил восхищенный взгляд Хонакуры.

Проход оказался слишком узким для Уолли. Множество муравьев и других насекомых сильно его попортили; к счастью, скорпионов здесь не оказалось. Как он и предсказывал, лестница поднималась в маленькую каморку. Уолли не мог там выпрямиться, но ему пришлось подняться первым, чтобы сдвинуть крышку люка. Уолли сосчитал ступеньки. Судя по ним, углубление совсем небольшое, размером, наверное, с собачью конуру. Как бы там на самом деле не оказалось конуры… Неуклюже цепляясь за стены, Уолли пошевелил бронзовое кольцо. В темноту проник тусклый луч света.

Встав на колени, он просунул голову в отверстие и заглянул внутрь.

Трудно сказать, кто удивился больше — сам Уолли или мул.

Глава 3

Обычно паломники отправляются в путь утром или вечером. Днем они отдыхают, и поэтому Понофити, погонщик мулов третьего ранга, в полдень всегда заводил свой обоз в хлев, но не распрягал животных: он был ленив. После этого погонщик отправился обедать домой к жене, а потом собирался навестить любовницу. День уже клонился к вечеру, когда он вернулся за мулами.

Самый обычный день из жизни погонщика мулов. Обычный до той минуты, пока он не открыл дверь хлева.

* * *

Катанджи скатился на гору рухляди — разломанные стулья, прохудившаяся упряжь, рваные мешки — уговорил хорошего мальчика перейти в другое стойло, после чего расчистил путь для остальных.

Джа объяснила, почему днем мулы стоят в темном и душном хлеву.

Потом она нашла седельные ремни и привела в порядок костюм своего господина В обломке зеркала Уолли увидел, что от пыли волосы его стали серыми, а это вполне соответствовало его одежде, одежде пожилой женщины. Если не поднимать головы, то в городе никто не обратит на него внимания. Нанджи с досадой согласился, что его чистая оранжевая юбка в настоящий момент совсем не к месту, и хорошенько вывалял ее в грязи. Бормоча проклятия, он даже развязал свой хвост, но взглянуть на переодетого предводителя так и не решился.

Ани, как они и условились, закидала люк грязью, закрыла дверь в голубятню и вернулась в казармы.

Зорька в этой суете участия не принимала никакого, и вид у нее был более свежий и чистый, чем у остальных. Уолли вовремя заметил, что Нанджи подхватил ее и направился к куче сена, и запретил предпринимать какие-либо действия до специального распоряжения.

Виксини выразил сильное желание забраться на спину мула по его задней ноге, но мама удержала сына от этого.

Хонакура сел на мешок с зерном и улыбался беззубой улыбкой.

Ничего не оставалось делать, как только ждать возвращения погонщика.

* * *

Понофити был небольшого роста, и сегодня он вошел в хлев гораздо быстрее, чем когда-либо раньше, потому что ему помогала рука Уолли. Дверь за ним закрылась.

Смуглое лицо погонщика напоминало крысиную мордочку, вонь от него стояла такая же, как и от мулов, но совсем глупым назвать его было нельзя. Увидев перед собой свой же собственный нож, он весь напрягся.

— Сколько ты обычно берешь за перевозку отсюда до пристани? — низким мужским голосом спросила его огромная фигура, одетая в черное платье рабыни.

— Три медяка… господин… — ответил он.

Уолли убрал со лба волосы, чтобы тот сосчитал знаки. Даже кинжал не испугал его так сильно.

— Светлейший!

Если у разбойников и в охране были сообщники, то вполне вероятно, что с помощью подкупов или открытой силы они контролировали и погонщиков. Возможно, есть какие-нибудь условные сигналы. Уолли нашел на стене подходящий выступ и разложил на нем пять золотых монет. Подумав немного, он добавил еще две.

— Это останется здесь до твоего возвращения, — сказал он. Глаза погонщика загорелись так, словно перед ним лежало целое состояние. — Я поеду верхом на муле прямо за тобой. Если нас остановят разбойники или воины — особенно если воины, — он размахнулся, и нож вонзился в стену, — ты сюда не вернешься. Вопросы есть?

Труднее всего спрятать мечи. Уолли пришлось употребить всю свою власть, которую давала ему третья клятва, чтобы Нанджи наконец отдал ему свой меч. Оба клинка завернули в мешковину и привязали к спине мула под тюком с зерном. Собственный меч Уолли остался где-то в казармах. И так, имея при себе только один кинжал, спрятанный на высокой груди Уолли, путешественники двинулись в путь, направляясь к подножию горы, где им предстояло пройти мимо часовых.

* * *

Все, кроме Зорьки, были с ног до головы вываляны в грязи. Уолли понимал, что вид у него очень уродливый — оплывшее женское тело и мускулистые мужские ноги. Нанджи со своими грязными черными кудрями — просто тощий Четвертый неопределенного ремесла, хотя для своего ранга он необычно молод. Катанджи — всего лишь безымянный Первый. Все остальные не должны привлечь к себе внимания.

Пройти мимо часовых — задача довольно трудная, их там восемь человек, а у Уолли всего один кинжал. Если бы не Хонакура, Уолли никогда бы не пошел на этот риск: где-нибудь в горах наверняка есть другой путь.

Воины прохлаждались в тени земляничного дерева и близко к повозкам не подходили. Из этого Уолли заключил, что жертву убийства еще не обнаружили. Значит, они ищут только воина седьмого ранга да, может быть, его вассала, и большинство, наверное, все еще считают, что Нанджи — Второй. Полдюжины паломников их совсем не заинтересовали. Воины высоких рангов никогда не связываются с таким отребьем, а мысль о том, что Седьмой может переодеться рабыней, вообще никогда не придет им в голову, проживи они хоть тысячу лет. Уолли опустил голову. Пот ручьями стекал по его лицу. Через несколько минут мулы миновали часовых и уже поднимались в гору.

Разбойники вряд ли заинтересуются паломниками, идущими из храма. Они любят грабить еще до того, как к этому приступят жрецы. Итак, теперь Уолли оставалось только вернуть седьмой меч и пригнать свое стадо к лодке. Звучит просто! Если он сумеет добраться до пристани раньше, чем там узнают о его преступлении, то можно надеяться на нерадивость часовых, которые только делают вид, что выполняют приказ нелюбимого предводителя. Впервые за много дней в душе Уолли проснулась надежда. Он стал молиться.

С мечом все оказалось просто. Мулам надо было где-то отдохнуть, и Уолли крикнул погонщику, чтобы тот остановился у четырнадцатого домика.

— Мулы идут. Переправа мулов, — послушно прокричал погонщик. Уолли и Джа спешились.

Они скользнули в домик. Там было пусто. Джа выбрала одну из самых старых хижин. На полу лежал толстый слой грязи, в комнате нет ничего кроме двух полусгнивших матрацев. Видимо, та хибарка, где он встретил Джа, — одно из самых лучших помещений.

— Это здесь, господин, — сказала она, показывая пальцем, и Уолли надо было только протянуть руку и достать седьмой меч из соломы. Клинок засверкал, вспыхнул камень, и сердце Уолли опять затрепетало. Он полюбовался мечом, а потом завернул его в одеяло Виксини.

Джа уже собралась уходить, но эта грязная лачужка напомнила Уолли об их первой ночи. Он взял ее руку. Она обернулась и вопросительно посмотрела на него.

— Джа, — сказал он.

— Да, господин?

Он покачал головой.

— Уолли? — прошептала она с улыбкой.

Он кивнул.

— В этих домиках я нашел два сокровища.

Она оглянулась на дверь, слегка нахмурилась, потом опять обернулась к нему.

— Господин, покажите мне весь Мир.

— Если ты меня поцелуешь.

Она потупила взгляд.

— Рабыня подчиняется приказам.

— Поцелуй меня, рабыня!

63
{"b":"7612","o":1}