Правитель выбрал себе не того оруженосца, подумал Уолли; правитель не продумал всех шагов заранее. Но тем не менее нельзя допустить, чтобы этот спор откладывался, иначе он, может быть, как-нибудь ускользнет.

— Иди! — заорал Хардуджу на четвертого.

— Стой! — рявкнул Уолли. — Светлейший Хардуджу, не будет ли вам угодно ответить на мое приветствие по всем правилам чести? Если нет, я выношу вам свое осуждение и обнажаю меч.

— Хорошо, — оборвал его Хардуджу. — Но потом вы объясните, откуда у вас оружие.

Вынув меч, правитель начал свое приветствие и вдруг сделал внезапное движение вперед. Уолли бы он обманул и, наверное, обманул бы девятерых из десяти, но Шонсу оказался этим десятым. Его острые глаза хорошо видели всю фигуру Хардуджу. Когда тот сделал движение плечом, Уолли быстро отступил назад и выхватил свой меч, изогнув великолепный клинок как лук, что дало ему преимущество в несколько драгоценных долей секунды. Он парировал удар, но не удержал равновесия, и его выпад не достиг цели. Но все же Хардуджу отступил.

Прищурив глаза, он какое-то время смотрел на Уолли; нет, это не самозванец. Хардуджу опять сделал выпад. Удар, ответный удар, — несколько секунд слышался звон металла. Хардуджу опять поднял клинок, но в этой позиции преимущества были на стороне великана Уолли. Одной ошибки достаточно. Уолли ударил противника по руке. Это необычный ход. Если бы Хардуджу отразил удар, Уолли потерял бы защиту. Он не отразил. Меч Хардуджу со звоном упал на пол, и правитель зажал рану рукой.

— Сдавайся! — воскликнул Четвертый, хотя ему полагалось сначала подождать, что скажет Нанджи. А Нанджи, помня приказ, не говорил ни слова, и поэтому сдача не принималась.

В глазах жертвы Уолли прочел ужас, и его решимость пошатнулась. Потом он вспомнил маленького бога и все открывшееся ему величие. Движимый скорее страхом, чем ненавистью, Уолли выполнил все приказы божества, вогнал свой меч в грудь Хардуджу. Тело обмякло, и клинок вышел легко.

Весь бой не занял и тридцати секунд.

Вот так Уолли Смит стал убийцей.

Звон мечей стих, и слышались только предсмертные хрипы Хардуджу, потом раздался стук подошв по камням, потом все стихло. Тишину прервал возглас Нанджи. Он двинулся было вперед, но остановился, увидев, что все стоят на месте. Уолли, не решаясь отвести глаз от Четвертого, выразил ему ритуальную благодарность. Тот, судорожно сглотнув, переводил взгляд с мертвого тела на эту Немезиду, вынырнувшую из Реки. Несколько секунд в воздухе висела некая неопределенность — как секундант правителя отнесется к тому, что сейчас произошло? Как к честному поединку? Или же он позовет охрану и тогда умрет? Основания для таких сомнений были: не все правила были соблюдены в точности, но вины Уолли тут не было, и воин хорошо это понимал. Он обнажил меч, приветствуя старшего. Уолли ответил. Устанавливается мир, во всяком случае, на какое-то время.

Теперь Нанджи смог пробраться вперед и подобрать меч убитого. Он, как полагается, опустился на одно колено и протянул его Уолли, нарушая торжественный ритуал довольной ухмылкой. Когда тебя силой заставляет служить какой-то совершенно голый незнакомец — это одно, но когда ты вдруг оказываешься на стороне победителя в некоей важной схватке — это уже совсем другое.

На меч Уолли едва взглянул. Это было нечто настолько вычурно украшенное, что эфес стал слишком тяжел, нарушая равновесие. Но тем не менее теперь он принадлежит Уолли, и за него можно получить большую сумму денег. Кроме того, он все равно лучше, чем меч Нанджи. Согласно традиции, тот, кто выигрывает поединок, делает подарок своему секунданту.

— Это тебе, — сказал Уолли. — А то, что у тебя на спине, верни на кухню, там ему место.

— Черт побери! — воскликнул Нанджи пораженный. — То есть спасибо, мой повелитель!

Выражая свое презрение, Уолли традиционным жестом вытер меч о юбку убитого.

— Мы еще не закончили, — сказал он. — Кто были ближайшими помощниками светлейшего Хардуджу?

— Только Тарру, мой повелитель, воин шестого ранга.

— Значит; достопочтенный Тарру. Веди меня к нему.

— Вот он идет, мой повелитель — Нанджи показал на тех троих, что остались на ступенях. Один в зеленой юбке и двое — в красных. Шестой и двое Пятых. Они шли через двор. По ступеням храма спускались новые воины, люди подходили и с другой стороны.

— Тогда пойдем! — Уолли предоставил Четвертому заниматься телом, это — одна из обязанностей секунданта. Еще не все кончено. Тарру, возможно, захочет отомстить за Хардуджу. Исполняя обязанности правителя, он, вероятно, сможет поднять на незнакомого захватчика всю охрану, хотя это и противоречит воинским заповедям. Наступил упадок сил, и Уолли чувствовал сильное утомление.

Они остановились друг перед другом в полном молчании. Перед Уолли стоял седой ветеран, иссеченный шрамами, но его небольшое тело было гибким, а взгляд — острым. На нем была чистая аккуратная зеленая юбка и, в отличие от Хардуджу, никаких камней и украшений. Глубокие морщины придавали лицу суровость. Хотя он и ниже рангом, справиться с ним не так-то просто, и он находится в гораздо лучшей форме, чем был его правитель.

Тарру поднял меч для приветствия, Уолли ответил.

Некоторое время они молча изучали друг друга, Тарру переводил свой острый взгляд с сапфира на эфесе меча на пропитанные кровью сандалии. Если секундант Хардуджу принял вызов на поединок как на честный бой, то мстить он не должен, но, как и предсказывал бог, соблазн, заключавшийся в этом мече, слишком велик. Убей чудовище — получишь сокровище, игра стоит свеч.

Жадность победила. Тарру сделал знак вызова.

— Давай! — взревел Уолли, и мечи сверкнули. Нанджи и Пятый заняли позиции секундантов. Тарру сделал выпад, Уолли парировал и вдруг занес свой меч так далеко, что чуть не убил противника. Опять эта вспышка ярости? Тарру реагировал медленно. Он сделал еще один выпад, который Уолли отвел без труда. Понимая, что никакая опасность ему не угрожает, Уолли расслабился и теперь только отводил эти легко предсказуемые удары, направляя каждый по своему желанию и не предпринимая никаких попыток к нападению.

Тарру кружился вокруг Уолли, а тот медленно поворачивался за ним, секунды летели. Уже собиралась толпа, и второй Пятый кричал, чтобы люди не подходили близко.

Ботинки стучали по камням, поднималась пыль. Звенел металл. Удар, еще удар, выпад… Под раскаленным небом лицо Тарру разгорелось, он тяжело дышал.

Уолли начал понимать, что значит быть величайшим воином в Мире — это отличное занятие. Ему едва ли нужно переставлять свои израненные ноги, а руку в таком положении он может держать хоть весь день. Тарру по праву носил шестой ранг — так говорили Уолли глаза Шонсу, но для Седьмых нет верхнего предела, и Шонсу мог бы с тем же успехом иметь восьмой или девятый. Он во всем превзошел старика. Уолли не решался оглянуться, но он знал, что среди собравшихся зрителей есть и воины. Интересно, что чувствует сейчас Тарру? Напряжение уже сказывалось, дышать ему становилось все труднее. Он затеял поединок, и теперь, не в силах достичь своей цели, старик выглядел смешно. Что он чувствовал теперь, что последовало за вспышкой алчности — гнев? Страх? Унижение?

Наконец Тарру отступил и остановился, тяжело дыша, широко раскрыв остекленевшие глаза. Он явно чувствовал себя побежденным. Уолли сделал вид, что пытается подавить зевок. Где-то в толпе раздались слабые смешки и послышался свист.

— Бой окончен? — произнес секундант Тарру. Ему уже не приходится ни на что надеяться.

Согласно правилам, Уолли не должен отвечать ему. К тому же он не решался отвести взгляд от своего противника. Пришлось ограничиться лишь быстрым кивком.

Наступило молчание. Четкие инструкции, которые получил Нанджи, могли оказаться роковыми. Совершенно невозможно, чтобы вызов на смертный поединок закончился без крови. Сообразит ли парень?

— Бой окончен! — От напряжения голос Нанджи срывался на писк.