Царь Эхалии Эврит, изучавший науку стрельбы из лука у самого Стреловержца, взялся обучать Алкида этому необходимому воину искусству, и всего через год будущий величайший герой сумел превзойти большинство известных лучников. Однажды он смог с расстояния в 40 локтей несколькими стрелами расколоть на две равные части другую стрелу, закрепленную на щите. Учитель и ученик на долгие годы станут большими друзьями, но по воле старой Ткачихи их дружба для обоих закончится трагически.

По настоятельной просьбе Алкмены, страстно желавшей, чтобы ее сын, как все мальчики его возраста сначала обучался грамматике, затем в палестре и гимнасии, Алкид, изгнанный из спартанской палестры после укуса Тимофея, через год пошел в школу, но не в Спарте, а в родных Фивах.

Несмотря на природный ум, обычная учеба выделявшемуся телесной силой отроку давалась нелегко главным образом потому, что он не умел и не хотел подчиняться, ведь трудно чему-то научиться, если не хочешь. Поэтому нанятый в качестве домашнего учителя строгий спартанский воин, качая головой, не раз про него говорил:

– В единоборстве перворожденному сыну Алкмены не будет на земле равных, но настоящий воин из него никогда не получится, ибо для истинного воина очень важно уметь не только командовать, но и подчиняться. Даже скипетроносцы цари – люди, вскормленные самим Зевсом – должны уметь подчиняться, если не собранью народа, то уж, точно – закону.

Алкид же, как знаменитый царь воинственного Лакедемона Агасикл, любивший внимать мудрецам, говорил, глядя в упор на своего учителя ясными голубыми глазами:

– Я мог бы без слов подчиниться только родному отцу и то не всегда. Тебе же и другим учителям я подчинюсь только в том, с чем сам я согласен.

Амфитрион, узнав о таких ответах приемного сына, тоже много раз пытался его вразумить:

– Сын мой милый. Говорят, не делать никакому уступок в жизни есть первый признак безрассудства. Ну постарайся же понять, что подчиняться должны все, и все кому-нибудь обязательно подчиняются. Малый ребенок – матери и кормилице, отрок – отцу и учителю, эфеб – гимнасиарху, юноша – его поклоннику, а муж – начальникам, начальники – царям, а те – народным собраниям, законам. Все, без всяких исключений, подчиняются богам и Мойрам. Так что никто не оказывается безначальным и совершенно самостоятельным.

Однако все уговоры и увещевания были напрасны.

Однажды Амфитрион по просьбе милой супруги для обучения пению и игре на кифаре пригласил для своих сыновей Лина – одного из лучших учителей Эллады сына лучезарного Аполлона и брата божественного певца Орфея, спускавшегося в край печальных теней за возлюбленной супругой Эвридикой, безвременно умершей от случайного укуса змеи.

Некоторые говорят, что пению и игре на кифаре Геракла учил сын легендарного певца и поэта Мусея Евмолп (хорошо поющий), а фиванец Лин, сын Исмения, приобщал его к изучению изящной словесности.

Прославленный Орфей завещал Евмолпу таинства своих оргий и потому Лин часто его замещал. Однажды, в отсутствие Евмолпа, Лин стал обучать Алкида бряцанию на кифаре не так, как Евмолп, и ученик, не желая переучиваться, отказался слушаться Лина. Учитель, как и большинство воспитателей в таких случаях, ударил специально предназначенной для этого палкой ученика по руке за неповиновение и упрямство.

Алкид подскочил, как ужаленный, на лице его появился звериный оскал, на губах выступила пена, глаза под низким лбом безумно пылали. Он с диким воплем подскочил к учителю и так ударил его кифарой в висок, что тот тут же на месте скончался.

Ученики вспоминали, что, когда Алкид пришел в себя, он ничуть не раскаивался в убийстве учителя, наоборот, он довольно всем говорил:

– Он сам во всем виноват. Я еще в спартанской палестре поклялся, что никто безнаказанно больше меня никогда не ударит, и свою не ложную клятву сдержал я. Пусть все знают, что ожидает каждого, кто на меня руку поднимет.

Клавдий Элиан говорит, что Лин учил мальчика Геракла играть на кифаре и, когда тот взялся за дело неловко, рассердился, в ответ на что раздраженный Геракл ударил учителя плектром (пластинка или кольцо с «когтем», надеваемое на палец для игры на струнном инструменте) и убил.

Диодор говорит, что Лин имел много учеников и из них три самых известных: Геракл, Фамир и Орфей. Из этих троих только Геракл, который учился играть на лире, был не в состоянии воспринимать то, чему его учили, из-за душевной тупости или из-за пренебрежения Музами, и однажды, когда Лин, как было принято, наказал его за лень и тупость палкой, тот рассердился и убил своего учителя одним ударом лиры по голове.

О Лине знал и Гомер, который, описывая щит Ахиллеса поет, что в круге молодых и беззаботно-веселых юношей и дев, отрок прелестный на звонко рокочущей лире сладко перстами бряцал, воспевая прекрасного Лина.

На Геликоне, горе Муз сладкозвучных существует грот Лина. В этом гроте стояло его изображение, и здесь ежегодно приносили ему заупокойные жертвы, предшествовавшие обыкновенно жертвоприношению в честь божественных Касталид.

Некоторые приписывают Лину нечестивые мысли о том, что если боги однажды произошли от природы и появились на свет, то когда-нибудь они навсегда исчезнут с Олимпа, как все рожденные когда-нибудь исчезают с лика земли, спускаясь в ее сумрачные недра.

Вездесущая Мойра Лахесис решила, что некоторые знания Лина, приобретенные не без помощи богини случая Тюхе, преждевременны, и ему, как герою, далеко опередившему свое время, необходимо сейчас сойти со сцены жизни, чтобы не нарушать заведенный порядок. Ткачиха почему-то решила свести вместе судьбоносные нити Лина и необузданного сына Зевса от смертной Алкмены, как будто Лина не мог убить кто-то другой.

Фиванцы говорят, что Лин был похоронен у них, но после поражения при Херонее эллинского войска Филипп, сын Аминты, на основании какого-то видения, явившегося ему во сне, взял и перенес кости Лина в Македонию. Однако впоследствии на основании других сновидений Филипп вновь отослал останки Лина назад в Фивы.

Алкида же решили судить.

Домочадцы Амфитриона говорят, что, он, узнав о предстоящем суде над Алкидом, по привычке долго тер раздвоенный кончик носа, пытаясь придумать, как спасти приемного сына от суда и не придумал ничего лучшего, как обратиться к судье с таким предложением:

– Я согласен заплатить большую пеню родственникам Лина за сына, только бы избавить его от суда, дабы людская молва не разносила о нем недобрую славу, чтобы каждый не мог говорить о нем дурно.

Однако судья ответил Амфитриону твердо:

– Будет справедливее, если дурное будут говорить о твоем сыне, убившем учителя, чем из-за него – о нашем суде!

Когда Алкида все-таки привлекли к суду по обвинению в преднамеренном убийстве, Амфитрион не сдался. Желая спасти Алкида от сурового приговора, он всячески затягивал судебный процесс, прибегнув к помощи Амфилогиая (Судебные тяжбы).

Это божество было порождено богиней раздора Эридой, хотя некоторые считают, что его матерью была древняя богиня правосудия Фемида, родившая его после развода с Зевсом от неизвестного отца. Этот бог в отличие от Фемиды не вершил правосудия, и потому его не почитали не только смертные, но и на обильноложбинном Олимпе его не приняли в сонм и даже на расширенные Советы богов не приглашали. Бесславным концом Амфилогиая, как божества, стал суд над неистовым Ареем. Бог кровавой войны тогда воткнул острую медь своего тяжелого копья в горло «исчадью» Посейдона Галиррофию, попытавшемуся изнасиловать его дочь Алкиппу. Не смел Амфмилогиай от мерзкого страха даже в очи глядеть двум могучим олимпийским богам Эниалию и Энносигею и, как мог, по своему обычаю затягивал тяжбу. После того, как по воле Мойры Лахесис мудрой Афиной вместе с великим отцом был учрежден авторитетнейший властный и судебный орган Афин, который в дальнейшем стал называться Ареопагом (холм Ареса), об Амфилогиае окончательно позабыли и на вечно нетленном Олимпе, и на полной праха земле.