Кронид стал верховным богом, всемогущим царем всех богов, и никто из богов иль богинь не может даже помыслить слово его ниспровергнуть; покорные все ему безропотно подчиняются. Он и мудрее, и сильнее всех остальных богов вместе взятых.

Зевс Олимпийский, наконец, обрел спокойствие, которое и сейчас называется «олимпийским». Втайне смеясь и радуясь сердцем, он часто стравливал олимпийцев друг с другом, словно смертных, и они порой бились, не понимая происходящего.

По свидетельству Диодора Сицилийского этот бог особо выделялся среди прочих мужеством, умом, справедливостью и всеми другими добродетелями, а поэтому, получив царскую власть Крона, он оказал людям большинство благодеяний и к тому же самых великих. Прежде всего, чтобы соблюдать справедливость, он научил людей судить друг друга за совершенные преступления согласно праву и, отказавшись от применения силы, разбирать споры в суде. Вообще же он водворил благозаконие и мир, на добрых воздействовав убеждением, а злых подчинив страхом сурового наказания. Обошел он и почти весь мир, вводя везде справедливость, как равенство свободных граждан перед законом и народовластие.

Некоторые говорят, что всеобщий Миропорядок в природе, на Олимпе и на земле находятся под покровительством Зевса. Как царь богов, он есть также и учредитель царской власти на земле. Он наблюдает за исполнением законов, за соблюдением клятвы; он – покровитель народных собраний и совета, а богиня правосудия Фемида и богиня неотвратимого возмездия Немесида – его преданные союзницы. Он охраняет не только государство, но и семью и дом, и поэтому он имеет в середине каждого двора алтарь. Он оберегает права гостя и беглеца, просящего защиты. В некоторых греческих государствах преступник, дотронувшийся до алтаря в храме, получал полную неприкосновенность не зависимо от содеянного.

Зевс всегда придавал огромное значение Справедливости. Поэтому его дочь от Фемиды богиня Справедливости Дике всегда находится при нем. Кроме Дике охраной справедливости занимается Немесида, карающая в основном за моральные преступления, а также Астрея (звездная) – Справедливость, которая сродни Стыдливости. Немесиде в ее служении вечной справедливости помогала дочь Зевса от Фемиды Адрастея. Зевс был главным охранником Справедливости и эти четыре могучих богини помогали ему.

Многие греки в разные времена считали, что самый высший, совершеннейший бог – Зевс, владыка богов и людей, отец всех бессмертных и смертных подчинялся лишь Мойрам – таинственной, непонятной и безжизненной силе, связанной с Необходимостью и Случаем, царящими в природе и существовавшими еще до рождения богов.

Юный Зевс был женат на Метиде, которую он по необходимости проглотил, чтобы она не родила сына более мощного, чем он. Потом он долго был законным мужем Фемиды. Вторая супруга Кронида титанида Фемида, как только поняла, что муж никогда не будет принадлежать ей одной, так сразу развелась с верховным богом, поскольку никогда не стремилась делить с ним власть. И, наконец, Олимпиец женился третий раз, сделав супругой свою сестру Геру, и этому браку по предначертанию Мойры Лахесис суждено было стать последним.

Некоторые говорят, что свадьба Геры и Зевса происходила на горе Ида, и поэтому на изумрудном луге Иды вырос шафран – один из самых красивых видов крокуса – цветка, символизирующего счастье, радость и легкость бытия.

Златовенчанная Афродита, смесившая царственный брак, в начале пышного свадебного пира торжественно объявила:

– Неистовой страстью томящегося непрестанно к Гере, сестре бессмертной своей, любовной мукой томимого триста лет, забывшего даже игры и смех, с вожделенной подругой, Зевса-Кронида я соединяю браком законным…

На роскошную свадьбу все боги прислали свои дары, но лучшим было подаренное бабкой Геей необычное дерево – древо жизни с особенными золотыми похожими на яблоки плодами. Эту необыкновенное дерево, названное яблоней, посадили на самом краю земли в бывшем саду Атланта, который теперь держал на плечах огромное небо, а охраняли его Геспериды и стоглавый дракон Ладон. Похищение золотых яблок с дерева Геры в саду Гесперид стало одним из самых трудных подвигов Геракла.

Каждый год Гера купалась в источнике Канаф у города Навплии и вдыхала чудодейственный аромат золотых яблок со своей яблони, и после этого богиня становилась вновь девственницей, делала это богиня, чтобы быть более желанной своему царственному супругу, хотя он однажды в ссоре сказал ей язвительно, что девственность красит только девушек юных.

Сбылась трехсотлетняя мечта новоявленной царицы, и волоокая Гера со сверкающими глазами в пурпурных одеждах и с брильянтовой диадемой в белокурых волосах величественно взошла на золотой трон, воссев рядом с Зевсом.

Роскошная диадема представляла собой ажурную золотую корону в виде усыпанной бриллиантами кукушки надо лбом, которая своими расправленными крыльями охватывала голову, а в лапах держала две половинки золотого яблока. Гера стала настоящей царицей Олимпа, и боги, как перед госпожой, склонились пред ней, благоговейно почитая ее наравне со всемогущим Кронидом.

Однако отношения с Зевсом бывали хорошими у Геры только в постели, да и то лишь в самом начале жизни совместной. Она всегда очень спорить любила со своим величественным супругом и братом.

Многие слышали о таком забавном случае: Зевс однажды, нектаром упившись, бремя царских забот отложив, со своею Герою праздной тешился вольно на супружеском ложе и во время отдыха сладостного ей так возвестил:

– Милая моя, ты должна быть мне благодарна за то, что тебе со мной так хорошо! Наслаждение ваше, женское, слаще того, что нам, мужам, достается.

Гера же и, будучи совсем молодой, во всем перечить мужу очень любила. Часто она прелестной белокурой головою влево и вправо оживленно мотала, так выражая свое несогласье с супругом. Зевс же в первые годы законной супружеской жизни с Герой не гневался на возлюбленную жену и сестру за споры и не грозил подвесить ее на цепях с наковальнями на ногах или низвергнуть в гнилостный Тартар, как он стал делать после бунта богов, зачинщицей которого была белорукая Гера.

И в этот раз супруги совместно решили, чтобы некий Тиресий высказал им мненье свое, ибо про него говорили, что он любовь знал и мужскую, и женскую, ибо в резвой юности на 7 лет был превращен в женщину, а потом опять стал мужчиной. И этот Тиресий, не сомневаясь, твердо ответил:

– Если мужчину и женщину на ложе небесная привела Афродита Урания и исчислять все удовольствие в десять частей, то только одна часть выпадает на долю мужчин, а остальные девять – на долю женщин. Если же их свели Афродита Пандемос и Гимер-Желание плотское, то доли мужчины и женщины почти будут равными, лишь немного часть женщины будет больше.

Гера была уверена, что супруг должен быть ей более, чем она ему, благодарен за наслаждение, которое она ему доставляет. Она считала свою любовь к Зевсу возвышенной и небесной и потому вышло, что Тиресий дал подтвержденье словам Громовержца.

Дочь Крона, как говорят, огорчилась много сильней, чем стоило дело, и в неистовом гневе наказала сурово судью – очей нескончаемой ночью.

Зевс широко открытыми глазами долго смотрел то на ослепленного Тиресия, то на жену, что-то гневно ему говорившую и, наконец, страшно скрипнул зубами и тихо, но грозно так возвестил:

– Слушай слово мое и безмолвно внимай, о супруга! Ты, волоокая, грозная Гера, можешь, коль хочешь, еще истреблять иль калечить ни за что человеков, смерти подвластных. Но пылающий гнев твой в разговоре со мной в ничто я вменяю! Не смей никогда спорить со мною! Если же, справедливость отринув, ты в мстительной ярости будешь доходить до последних пределов, то я с тобой разведусь и останешься навсегда ты обычной богиней, какой была до свадьбы со мною.

Впервые Зевс так разгневался на молодую супругу. Никогда до этого момента Гера не была так испугана; по – тихому, зловещему голосу Зевса и по мелко трясущейся черной небольшой бородке, которую он недавно отпустил, она поняла, что тот обязательно сделает, что обещает. Гера запомнила этот спор с Зевсом, который рассудил Терисей навсегда, и это спасло жизнь многим людям, например, троянскому царевичу Парису, который признал, что Афродита прекраснее ее. Впоследствии Гера научилась владеть собой, и гнев, внушаемый богиней бешенства Лиссой, скрывался под язвительной улыбкой и превращался в отложенную злокозненную месть.