— Хорошо, моя дорогая. Как ты себя чувствуешь в этот прекрасный день?

Ему ответил мягкий, полный боли голос.

— Зачем ты разбудил меня? Ты хочешь снова помучить меня?

Всеотец неодобрительно цокнул.

— Зачем мне пытать тебя? Ты знаешь, что вкуссс твоей боли больше не доставляет мне удовольствия.

— Почему? Должна быть причина. Или ты наконец убьешь меня? Я уже близка к смерти — я это чувствую, — мягкий голос сорвался. — Пожалуйста… дай мне умереть.

— Ещщще нет, — Всеотец улыбнулся, его безгубый рот растянулся в скелетной усмешке. — Кое-кто придет посмотреть на тебя. Я думаю, ты не захочешь пропустить его визит.

— Кто? Нет…

— Тишшшина, — прошипел Всеотец, закрывая глаза. — Молчи и дай мне сосредоточиться. Ты увидишь его очень скоро, моя дорогая. В удобное время.

Зарн закрыл глаза и позволил себе плыть по течению. Лорен удобно устроилась в его руках, а Малышка, свернувшись калачиком, спала на другой стороне его подушки. Впервые в своей жизни он почувствовал себя целиком и полностью умиротворенным, и это было прекрасное чувство. Замечательное и вместе с тем… странное. Теперь внутри него было что-то — сила или мощь — которую он не чувствовал до того, как они занялись любовью. Это озадачило Зарна и немного обеспокоило, но что бы это ни было, похоже, оно не причиняло вреда. Оно просто было там — тихое жужжание в глубине его разума, говорящее, что он изменился.

«Наверное, ничего, — сказал он себе. — Просто снятие напряжения, которое так долго накапливалось. И какое это было освобождение…»

Они занимались любовью несколько раз, доводя себя до сладкого изнеможения, прежде чем Лорен развязала его, и они рухнули на кровать. Зарн подумал, что для него было чрезвычайно приятно, наконец, заняться любовью, уступить желаниям, которые мучили и Лорен, и его самого несколько месяцев. Он удивился, почему раньше не думал о том, чтобы занять роль покоренного, но ему это просто не приходило в голову. Мужчины Скраджи всегда доминировали. Он задавался вопросом, позволял ли когда-нибудь кто-то из его вида поработить себя женщине раньше. Наверное, нет — такое действие было бы воспринято как признак слабости у любого мужчины. Но Зарну все равно, пока это позволяло ему быть с Лорен.

Это в некотором роде иронично — Зарн был одним из последних настоящих Скраджей, и все же он стал первым, кто подчинился женскому превосходству. «И я сделаю это снова без колебаний», — подумал он, нежно поглаживая Лорен по щеке. Любой мужчина с гордостью назвал бы ее госпожой. Было бы удачей подчиниться ей во время занятий любовью.

Конечно, хотя их занятия любовью были восхитительны, это не связующий секс. Часть его — дикая, собственническая часть его души Скраджа — все еще требовала взять ее полностью, сделать своей вне всякого сомнения. Но Зарну легче игнорировать эту часть теперь, когда его самая сильная сексуальная жажда утолена.

Кроме того, связующий секс с Скраджем означал боль — не только для Лорен, но и для любой другой женщины, которая ложилась в постель с мужчиной Скраджем. Не осталось ни одной чистокровной женщины Скраджа, и никакой другой вид не был устроен так, чтобы справиться с таким размером и толщиной, как у первичного и вторичного членов мужчин Скраджей. Результатом сексуальной связи с земной женщиной, без сомнения, стала бы сильная агония и, возможно, травма — даже если бы он был нежным, в чем явно сомневался. К этому моменту Зарн достаточно хорошо изучил свои инстинкты Скраджа, чтобы понимать, что, как только желание связаться возьмет верх, он не сможет проявлять нежность во время соития.

Зарн любил Лорен и не хотел причинять ей боль. Поэтому, несмотря на чувство неполноценности, он отказывался подчиняться своему инстинкту сделать ее целиком и полностью своей. Лучше остаться такими, как сейчас, чем рисковать всем, чтобы полностью овладеть Лорен.

Отложив идею связывания в сторону, Зарн почувствовал искру удовлетворения, размышляя о своем будущем. Несмотря на мрачные предсказания Слка о том, что его ДНК Скраджа восстановится, человеческий ген, полученный им от Лорен, казалось, держится на удивление хорошо, и Зарн был за это благодарен. Это давало ту небольшую сдержанность, которая позволила ему стать покорным, а не традиционно доминирующим во время их занятий любовью. Без этого он разорвал бы свои оковы и без колебаний уложил бы Лорен в постель для связывающего секса. Его инстинкты Скраджа слишком сильны, чтобы их контролировать без посторонней помощи. Помощь шла от крошечной частички человеческой ДНК, которую он нес в себе. Его глаза по-прежнему горели и принимали свой прежний цвет, когда Зарн находился в сильном стрессе, но в остальном он выглядел как человеческий мужчина и поэтому был доволен тем, что остался.

Лорен пошевелилась, ее длинные черные волосы защекотали его обнаженную грудь, она тихо вздохнула. Зарну показалось, что он увидел мягкую улыбку на ее губах, и сам улыбнулся в ответ. Теперь, когда они наконец нашли способ быть вместе, не причинив ей вреда, он знал, что никогда не уйдет. Он, Лорен и Малышка могли остаться вместе навсегда здесь, на Земле, работая в магазине Лорен днем и греясь в лучах своей любви ночью. Вместе они будут семьей — тем, чего у него никогда не было и к чему Зарн всегда стремился.

Все еще думая о теплом, идеальном будущем, что их ожидало, Зарн в последний раз поцеловал шелковистые черные волосы Лорен и позволил себе расслабиться и заснуть.

— Сссын… мой сссын…

Знакомый голос звал его, звал издалека, но все же был слишком близко. Намного ближе, чем Зарн когда-либо хотел быть к обладателю этого шипящего злого голоса.

— Зарн… — голос настойчиво назвал его имя. — Приди ко мне, мой сссын. У меня есть кое-что, на что ты захочешь взглянуть.

— Оставь меня в покое! — попытался крикнуть Зарн, но слова выходили шепотом. Внезапно он оказался в большом темном тронном зале космической станции Скраджей. На троне, вырезанном ядовитыми зелеными линиями, сидел его отец.

Зрелище было ему знакомо — это то, что он видел почти каждый день с рождения. Но на этот раз было кое-что новенькое. Ноги всеотца в ботинках опирались на большой прямоугольный предмет, покрытый тканью. Коробка? Нет, клетка, был уверен Зарн. Он слышал, как что-то шуршит внутри, и ткань, покрывающая ее, вздымалась, очерчивая толстые решетки. На мгновение ему показалось, что он увидел контур руки, сжимающей один из жестких железных прутьев, прямо под тканью, но затем рука исчезла, и Зарн сомневался, действительно ли он видел это или нет.

— Что тебе от меня нужно? — спросил он своего отца. — Я отказался от тебя и всей моей расы. Как ты вообще меня нашел?

— Ты имеешь в виду свою измененную ДНК? — Всеотец насмешливо ухмыльнулся своей изменившейся коже и глазам. — Да, отличная работа. Теперь ты выглядишь в точности как человек … и ведешь себя как человек.

Зарн нахмурился.

— Если ты звал меня сюда, чтобы посмеяться, мне все равно. Мне нравится, как я сейчас выгляжу, и Лорен тоже. Не говоря уже о том, что моя человеческая ДНК позволяет мне контролировать инстинкты Скраджа причинять вред и насиловать, которые я унаследовал от тебя.

Багровые глаза горели.

— Я не могу поверить, что ты сломил свои естественные инстинкты ради этой женщины. Она слишком слаба, чтобы противостоять тебе в твоем истинном облике, и не подходит для моего сссына.

— Будь осторожен, отец. Лорен — моя женщина, и я не потерплю ни слова против нее, — прорычал Зарн.

— Твоя женщина, да? — Всеотец засмеялся. — Как ты посмел называть ее так, если не оставил на ней ни единого знака принадлежности? Где ее клеймо? Где ее пирсинг и ошейник? Вместо этого ты носишь ее клеймо у себя на груди, как если бы она была доминантом, а ты — подчиняющимся.

Зарн приподнял подбородок.

— Я покоряюсь ей и горжусь этим. Лучше буду звать Лорен госпожой и подчиняться ее воле до конца своей жизни, чем стану доминировать и причиню этим боль хотя бы раз.