Интермедия 2

— Князь! — в княжескую палату не вошел, а ворвался Евстафий — правая рука и верный соратник полоцкого князя Святослава Мстиславовича.

Князь — уже не молодой мужчина лет сорока, был опечален. Уже больше часа он размышлял над своей судьбой. За свои годы он так и ничего значительного не добился. Был новгородским князем, но правил только один год затаил злобу на новгородцев, которые добавили ему еще тогда, шесть лет назад морщин и седых волос. И можно ли гордиться тем, что побывал на новгородском столе? Вольный торговый город очень удачно поддерживал свой особый свободный статус через политику призыва и изгнания князей. Причем приглашал из разных княжеских домов. То владимирские, то черниговские, киевские, да все побывали в Новгороде.

А честолюбие князя давило на него и старило, от чего в свои сорок лет он выглядел на все пятьдесят. Святославу пришлось сесть на полоцкий стол в обход изяславовичей. Но он не был доволен своим княжением. Литва все больше усиливалась, и стоило больших трудов лавировать между интересами русичей и многочисленных балтских племен, особенно литвы. А после Калки силы Смоленска были подточены, и ждать существенной помощи оттуда не приходилось.

— Что ты аки тать вбегаешь? — отреагировал, наконец, князь на вошедшего порученца и советника.

— Пад Юрьевым крыжаков разбили, силаю аж пять тыщ, — задыхаясь, выпалил Евстафий.

— Кто, Вячко? — уже с интересом спросил Святослав. Он еще не разобрался в новых раскладах, но интуитивно чувствовал, что настал его шанс.

— Так, Вячко з эстами и вольными ратниками з Владимира да Новгорода, — докладывал верный слуга.

После упоминаний Новгорода бровь над правым глазом князя дернулась и он поморщился.

Установилась пауза. Евстафий знал это состояние князя. Нужно было выждать время, чтобы у Святослава все данные в голове сложилось в стройную систему и только тогда он сможет быстро впитывать предложения и советы. Евстафий был не менее князя честолюбив и жаждал через него власти, возможность повелевать, пусть и через волю князя, людьми была наркотиком для сына бедного рыбака. Он был всегда в тени своего князя, но упивался возможностями, которые возникали при собственной интерпретации желаний князя. Вот и сейчас он все сделает, чтобы возвеличить своего князя. Ведь достаточно взять дружину, да охочих полочан поднять, и идти на Герсике, а потом и на Ригу. Крестоносцы потерпели большое поражение и не смогут противостоять его княжьей рати.

— Силы великие ордена выставили, а коли разбиты воны, то зараз и Литва, и Новгород, да и Владимир пойде на лицарей. Летты, ливы да и ятвяги усе станут супратив лицарей, — озвучил свои мысли Святослав. — Што параиш мне?

— Треба брать дружину, охочий люд полоцки, також слать у Смаленск за падмогай и идти на Герцыке, потом аще на Кукенос и рядиться з Ригой, — дал самый очевидный совет Евстафий.

— Усе так, токмо не потребны Смаленские рати, — принял решение князь и уже в уме продолжил свои мысли.

Он понимал, что его княжение на полоцком столе зыбко. По сути, он силой взял княжество. А Полоцк был всегда особняком от русских княжеств. Старший сын Владимира Изяслав ранее сидел в Полоцке. И взяли полоцкие земли смоляне потому, что те слабы стали. И не духом и не войнами, а княжеская власть ослабла. Не было уже таких князей, как Всеслав Брячиславович, прозванный кудесником. И вече — то ненавистное вече, что и в Новгороде — стало сильно уж важным для полочан. А Святославу нужно стать героем и своим князем для всего населения некогда сильного Полоцкого княжества. А сделать это можно вернув полоцкие земли по Двине, вернув Герцике и Кукенойс и дань от балтских племен. И, если это он сделает, то и молодой Миндовг, что выражает волю отца своего Рингольда, не сможет претендовать на земли Полоцка.

Итак, решено — воевать рыцарей!

Глава 12. Дранг нах вестен. Идем на Запад

Потери наши были большими. Больше трех сотен человек, из которых большинство были тяжелые конники, что отчаянно рубились с рыцарями на встречных. Пехота также потеряла около шести десятков ратников в основном из охочих людей, которые трудно впитывали понятия дисциплины и коллективного боя. И это были убитые. Раненых же оказалось значительно больше. Но современная медицина такова, что в живых остались только те, кто мог не умереть в первые часы и имел шансы поправиться в будущем, других же ратников, чьи увечья и раны были смертельны, милосердно умертвили.

В бою хорошо себя показали наемники. Булгары были в первых рядах в атаках, при этом потери отряда составили чуть больше десятка. А вот у генуэзцев вообще не было потерь. При этом я лично наблюдал их работу. Очень грамотно отходили, защищались, не лезли в свалку, но точечно выбивали кнехтов. Ну а маневр в обход лесом всадниками под командованием Филиппа — вообще находка! Так вовремя ударить в тыл рыцарям — уже породить сумятицу в их рядах, что не меньше чем полпобеды.

А враг оказался сложным и принципиальным. Даже балты откатывались только тогда, как теряли чуть ли не две трети воинов. Очень грамотно работали в малых группах, помогали немцам при натиске. И боюсь представить, что могло быть, если бы все балты были в кольчугах. Рыцари так же показали тот класс, к которому необходимо стремиться, и хорошо, что многие из воинской школы, как и будущие наставники этой школы, видели этот мастер-класс. Быстрое перестроение, маневренность, отсутствие паники даже в безвыходной ситуации, личная доблесть. И как хорошо для Руси, что мы сегодня их изрядно проредили. Теперь после наглядного пособия, можно требовать такой же выучки.

Когда знаешь, что должно быть на выходе от твоей работы, то рано или поздно этого добьёшься. Такой принцип работал и в ремесле, я точно знаю — испытал на себе, такой и в воинском искусстве.

Мародерка продолжалась даже при разведенных кострах и в полной броне, так как пару раз, гонимые отрядами нашего войска, к городу выбегали вооруженные недобитые противники. Только к полуночи можно было подводить итоги боя и думать о дальнейшем.

Совещание было в палатах князя, который мужественно терпел нарастающую боль в руке.

— Две тыщи аще пять сотен — то ливы да латгалы. Девять сотен пешцев лицарей, три сотни лицарей аже их обслуга, узяты абозы, скотина, да коней половили две сотни аще три десятка, — докладывал подручный князя Вячко, которому он еще в поле приказал следить за процессом добычи трофеев.

А трофеев было много. Дерзкий рейд Филиппа просто разогнал обозников, некоторые из которых уже встречались с этим отрядом ранее, еще до осады. И опять, уже по выработанной схеме, Филипп смог притащить почти весь обоз, используя явно не строевых слуг рыцарей, которых отлавливали по кустам. При этом пришлось оставить целую сотню всадников на охране добычи. Сложное решение — удар получался на треть слабее, но и обозы оставлять было нельзя. Не только для того, чтобы порадовать внутреннего хомяка, но и недодать припасы, оружие, инвентарь и все остальное для похода важное, противнику, чем ослабить его.

Когда же Филипп рассказал о своих мыслях припрятать часть взятого, чтобы потом забрать, я в резкой форме отказался. Как я думаю, что и по численности и по вкладу наше воинство может рассчитывать на две трети всех трофеев и собирался при необходимости отстаивать эту позицию.

Как оказалось, Вячко умел быть благодарным и видел не просто действенную помощь в общей победе, но и элементарное спасение его, княжих людей и города. В итоге нам досталось: 170 великолепных тяжелых коней, еще триста коней более слабых пород, больше подходящих для обоза, ну и сельском хозяйстве, шестьдесят коров, шедших своим ходом на прокорм рыцарей и сто свиней, 110 арбалетов, 70 мечей, 1000 копий, 89 рыцарских кольчуг, 12 чешуйчатых доспеха. Самым же удобоваримым были деньги. Что в обозах, что в казне войска, что с убитых. Всего вышло больше двух тысяч гривен, в основном монетами. Из этого количества нам досталось 1500 гривен. В эту сумму не входили предметы роскоши, например четыре массивных серебряных подсвечников и один даже золотой, которые были в походной церкви одренцев. В той же походной церкви обнаружились и книги, украшенные драгоценными камнями и пластинами благородных металлов.