Выражение его лица смягчается.

– Я понимаю, Кристиан. Ты ее любишь. Но ты должен научиться объективно воспринимать свой страх и контролировать его. Он иррационален. И глубоко внутри ты это знаешь.

Я длинно выдыхаю.

– Знаю, знаю.

Он на пару секунд опускает глаза и морщит лоб.

– Мне бы только хотелось озвучить небольшое предостережение. – Он поднимает взгляд, убеждаясь, что я слушаю. – Не хочу, чтобы ты саботировал свое счастье, Кристиан.

– Что-что?

– Знаю, ты считаешь, что недостоин его, и ощущение счастья для тебя внове, но тебе следует пестовать его и дорожить им.

Куда, черт возьми, он клонит?

– Я дорожу, – заверяю я Флинна. – Но оно вызывает у меня беспокойство.

– Знаю. Просто будь внимателен.

Я киваю.

– У тебя имеются средства для преодоления беспокойства. Используй их. Освободи свой рациональный ум.

Ладно. Ладно.

Я устаю от этой лекции, которую уже слышал раньше.

– Давай двигаться дальше.

Он поджимает губы.

– Ты уверен?

– Да.

Флинн меняет тему.

– Кстати о саботаже, есть новости о диверсанте?

– Нет! – выплевываю я как ругательство. Хотел бы я, чтоб у меня был ответ. – Я уже начинаю задаваться вопросом, не погорячились ли мы.

– Это было бы не впервые.

Я кривлю рот в полуулыбке.

– Ана сказала то же самое.

– Она хорошо тебя знает.

– Да. Лучше, чем кто-либо. Не считая тебя.

– Ты мне льстишь, Кристиан. Уверен, она знает тебя лучше, чем я. Мы выбираем, что показывать другим людям. Это часть того, что делает нас людьми. Думаю, она видела и твои худшие, и лучшие стороны.

Это правда.

– Она вытаскивает из меня и худшее, и лучшее.

– Если ты нацелишь на это свой ум, то сможешь сосредоточиться на лучшем. Не зацикливайся на негативном и будь внимателен. Используй все, что здесь узнал, – настаивает он.

– Я попробую.

– Не пробуй. Делай. Это в твоих силах, Кристиан. – Он кладет ногу на ногу и продолжает: – Как у тебя отношения с родителями?

– Намного лучше. – И я рассказываю ему о последней беседе с Грейс.

– Это просто замечательно. А как насчет отца?

– Ничего после того его неожиданного извинения.

– Хорошо. – Помолчав, он продолжает: – Ты получил письмо Лейлы, которое я переадресовал тебе?

– Да. Не хочу ее видеть.

– Это, пожалуй, разумно. Я дам ей знать.

– Спасибо.

Он улыбается.

– Знаешь, может, ты и не радуешься своей свадьбе, но моя жена вся в предвкушении.

Я смеюсь.

– Мы приведем мальчиков. Надеюсь, вы все надежно прибили.

– Думаю, Рос, мой главный исполнительный директор, тоже приведет своих детей.

– Ты обсуждал детей с Аной?

– Только в общих чертах. Пока рано об этом говорить, мы оба еще молоды. В сущности, я иногда забываю, как молода Ана.

Да, а я угрюмый подросток.

– Вы оба молоды. – Он бросает взгляд на настенные часы позади меня. – Думаю, на сегодня все, если ты больше ни о чем не хочешь поговорить. В профессиональном качестве я какое-то время тебя не увижу.

– Все в порядке. Спасибо, что выслушал.

– Это моя работа. Не забудь: не задерживаться на негативе. Сосредоточиться на позитиве.

Я киваю и встаю.

– И еще один небольшой личный совет, – говорит Джон. – Счастливая жена – счастливая жизнь. Можешь мне поверить.

Я усмехаюсь, и он тоже.

– Приятно видеть, как ты смеешься, Кристиан.

Мы с Аной неотрывно смотрит друг на друга. Мы лежим в постели… нашей постели, нос к носу, оба довольные, оба не спим.

– Было приятно, – шепчет Ана.

Я сощуриваюсь.

– Опять это слово.

Она улыбается, и я пробегаю кончиками пальцев по ее щеке. Улыбка тает.

– Что такое? – спрашиваю я, и она отводит от меня взгляд. – Ана?

Ее глаза находят мои и глядят пристально, напряженно.

– Мы ведь не поторопились, правда? – говорит она тихим, прерывистым голосом.

Я настораживаюсь. К чему, черт возьми, она клонит?

– Нет! Откуда эти мысли?

– Просто я сейчас так счастлива. Не знаю, можно ли быть счастливее. Не хочу ничего менять.

Я прикрываю глаза, смакуя свое облегчение. Она обхватывает мою щеку ладонью.

– А ты счастлив?

Открыв глаза, смотрю на нее со всей искренностью, на которую способен.

– Конечно, я счастлив. Ты даже не представляешь, как изменила мою жизнь к лучшему. Но я буду еще счастливее, когда мы поженимся.

– Ты озабочен. Я вижу это по твоим глазам. – Нежные пальчики гладят мой подбородок.

– Я озабочен тем, как сделать тебя моей.

– Я твоя, – бормочет она, и ее слова поневоле вызывают улыбку.

Моя.

Я продолжаю:

– И нам предстоит выдержать два дня вынужденного светского общения.

Она смеется.

– О да.

– Жду не дождусь, когда увезу тебя.

– Я тоже. А куда мы едем?

– Это сюрприз.

– Я люблю сюрпризы.

– А я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Кристиан. – Она наклоняется и целует меня в кончик носа.

– Хочешь спать? – спрашиваю я.

– Нет.

Хорошо.

– Я тоже. Я еще не закончил с тобой.

Элиот потягивает виски. Только-только пробило полночь, и он растянулся на моем диване, задрав ноги и заняв слишком много места. Никакого чувства приличия.

– Черт, хороший скотч.

– Естественно. – Он дорогой.

– Что она тебе подарила? – спрашивает он. Я достаю из кармана бирюзовую коробочку от Тиффани, в которой лежит свадебный подарок от Аны. Открыв ее во второй раз, изучаю платиновые запонки, на которых выгравирована буква К, переплетенная с А. Она никогда не покупала мне ничего подобного, и мне они безумно нравятся. Надену их завтра на церемонию.

Я вручаю коробочку Элиоту, и он одобрительно кивает, разглядывая запонки.

– Красивый подарок.

– Да. Они бесподобны.

– Уже поздно, братишка, – он зевает. – Пора на боковую. Не забудь, ты завтра женишься.

– Да, пора. – Глоток арманьяка согревает рот, прежде чем плавно стечь по горлу. – Странно будет спать одному.

Не думал, что когда-нибудь произнесу такое.

– Классный был вечер, – говорит Элиот, не обращая внимания на мои слова. – Мне понравились родители Аны. Боб больше помалкивал, и, если подумать, отец Аны тоже. Они оба немногословны.

Элиот смеется.

– Тихони. Прямо как ты. – Он поднимает свой стакан и ухмыляется.

Иди к черту, Элиот. Я хмурюсь.

– Как я? Не знаю, на что ты намекаешь, и знать не желаю. Они же мои будущие родственники, бога ради.

– Ну да, ну да. Мама Аны просто красотка. Я не прочь переключиться на женщин постарше.

Я не намерен обсуждать это с Элиотом!

– А как же Кавана?

Он выдает смущенную улыбку, и я понимаю, что он шутит.

– Спорим, ты рад, что все родители поладили. – Он меняет тему на более безопасную. – И Рэй – болельщик «маринеров», так что тут все путем, а вот футбол – это не мое.

Я киваю. Даже Рэймонд Стил размяк от заботы и гостеприимности Грейс.

Рэй уже ушел спать. Какая ирония, что он ночует в той спальне, которая была бы комнатой Аны, если бы она согласилась стать моей сабой.

Пожалуй, лучше держать эту информацию при себе.

– И твоя миссис Джонс превзошла себя, – продолжает Элиот.

– Да. Гейл – бесподобный повар. Думаю, ей нравится при случае щегольнуть своими кулинарными талантами.

Элиот допивает стакан и одобрительно причмокивает губами.

Некультурно, братец, некультурно.

– Чертовски хороший виски. Ну, я на боковую. А ты?

– Мне еще надо заняться одним делом.

Элиот смотрит на часы.

– Сейчас? Поздно ведь.

– Надо разобраться с одним письмом, которое пришло после обеда. Это недолго. – В любом случае, я не уверен, что смогу уснуть.

– Ну, это твои похороны… то есть свадьба. – Он ухмыляется и соскакивает с дивана со своей обычной резкостью.