— Это место мало кто посещает, и гостей там не жалуют.

Они пробирались между фургонами и телегами, проходя мимо толпившихся у костров групп женщин, которые, мгновенно прервав разговор, провожали Мартису с купцом заинтересованным взглядом. Вокруг с криками и смехом носились дети. Мартиса увернулась от неприветливого пса, норовящего цапнуть её за пятку.

Караван-вожатый остановился перед фургоном, в который была запряжена серая в яблоках лошадь. Выкрашенный в бледно-синий и бордовый цвет фургон был на удивление роскошным. Широкие окна свободно пропускали прохладный ветерок, раздвинутые парчовые шторы открывали вид на толстые ковры и многочисленные подушки. В таких условиях путешествовали богачи.

Мартиса полюбовалась фургоном и взглянула на купца.

— А почему мы остановились?

Он посмотрел на неё, словно на сумасшедшую.

— Это ваш фургон.

Мартиса изумлённо уставилась на вожатого и снова посмотрела на фургон. Рабы не ездят в таких роскошных повозках. Чаще всего они вообще идут пешком. Её поездка в Нейт и обратно верхом на лошади была вопросом скорости и удобства для Камбрии, а не жестом доброты. Что за рабовладелец тратит огромные деньги на жалкую собственность?

Мартиса попятилась.

— Должно быть, произошла ошибка.

Звякнули бусы, предводитель каравана пожал плечами.

— Можете ехать внутри или идти рядом. Меня это не волнует. Мне уже заплатили.

Он снова пожал плечами и ушёл.

Не желая выставить себя большей идиоткой, Мартиса открыла дверь и осторожно поднялась на две ступеньки. В полутёмном помещении её окружила выцветшая роскошь. В воздухе витал аромат каких-то экзотических духов. Она бросила котомку и узелок с едой в угол и устроилась на подушках, пока караван собирался вместе и готовился к отъезду.

Лёгкий ветерок ворвался в широкие окна, принеся с собой аромат позднего анемона и первые запахи осени. Трава становилась всё выше и гуще по мере того, как они удалялись от побережья вглубь дальних земель. Вдалеке горизонт затеняли зубчатые силуэты Драморинов. Родичи Шилхары уже начали спускаться к равнинам на зимовку.

Последние дни всё напоминало Мартисе о её возлюбленном. Она скучала по нему. Тосковала до тех пор, пока истома не загорелась жарким огнём в сердце. Она не получила ни единой весточки ни от него, ни от Гарна с тех пор, как покинула Феррин Тор, да и не ожидала услышать. Шилхара осторожный человек, и если Камбрия когда-нибудь заподозрит, что его враг испытывает какие-то чувства к его скромной рабыне, епископ убьёт её. Он пойдёт на любой шаг лишь бы причинить боль Повелителю воронов.

И всё же, молчание Нейта тяжело давило на разум. Недели тянулись так медленно. Мартиса гадала, думает ли Шилхара о ней так же, как она о нём. Она не сомневалась, что он любит её. Он был готов пожертвовать собой, чтобы защитить её. Такая преданность не свойственна внезапным порывам и капризам души, так что Мартиса понимала: Шилхара также постоянен в своей преданности и привязанности, как и в своей ненависти.

Внезапное осознание этого факта облегчило грусть. Она больше не принадлежит Камбрии из Ашера. Если только Шилхара каким-то образом не сумеет оскорбить и сделать врагом её нового хозяина — а зная Шилхару, такой исход вполне вероятен, — она сможет послать ему весточку. Пару коротких, сухих строк. С подсказкой о её местонахождении, если он захочет её найти.

Воодушевлённая своим будущим планом, Мартиса принялась за еду, собранную для неё Бендевин. Съела яйца с хлебом и выпила немного вина. Монотонный пейзаж, ритмичный скрип колёс, крепкая выпивка, и сон сморил её. Зевая, Мартиса задвинула занавески на окне, погрузив фургон в полумрак. Она свернулась калачиком и заснула на мягких подушках, вспоминая, как Шилхара собирал урожай в роще, а яркое солнце освещало его длинные тёмные, как вороново крыло, волосы.

Её мучили сны. Образы мертвецов, распростёртых на морозной земле. Шилхара на чёрном берегу, склонившийся перед заклинаниями священников и гневом бога. Дар, утекающий из Мартисы потоком янтарной крови, оставляя глубоко в душе пустоту.

Её разбудил резкий стук костяшек пальцев по дверце фургона и столь же резкое:

— Женщина из Ашера.

Сбитая с толку внезапным пробуждением Мартиса всмотрелась в темноту. Пока она спала, опустилась ночь.

— Да? — ответила она хриплым голосом.

— Твоё путешествие подошло к концу. Собери вещи и быстро.

Мартиса разгладила складки на юбке, переплела косу, как смогла, и собрала вещи. Когда она открыла дверь, караван-вожатый её уже поджидал. Его суровое лицо приобрело жуткий вид в свете факела, который он держал в руке. Позади него тянулась вереница фургонов. Возницы рассматривали её со своих высоких сидений, а женщины и дети выглядывали из-за занавесок и дверей фургонов.

— Остаток пути придётся пройти пешком. На эту дорогу никто не ступает. Даже лошади.

От последних слов сердце Мартисы забилось всё чаще, пока кровь не загремела в ушах. Мартиса отошла от двери фургона. Справа от неё под серебряным светом луны в шепчущем танце колыхалось море высокой травы. Слева на равнине, впитывая лунный свет в тени, простирался чёрный лес искорёженных деревьев. Линию между ними прорезала длинная угрюмая тропа, окутанная ещё более густой тьмой.

Мартиса прижала котомку к груди и постаралась не закричать от радости. Вместо этого она улыбнулась предводителю каравана и рассмеялась, когда его брови изогнулись дугой. Он осторожно попятился и протянул факел.

— Вот. Пригодится. — Он всмотрелся в извивающиеся тени древнего тракта и начертил пальцами защитный знак. — Да будут добры к тебе боги. Тебе понадобится их помощь в этом проклятом месте.

Мартиса взяла факел с благодарным кивком и сияющей улыбкой.

— Они уже меня одарили.

Лес, который когда-то пугал своими цепкими деревьями и крадущимися тенями, теперь приветствовал её как родную. Мартиса чувствовала его шипящее ободрение, признание её присутствия в момент, как она поставила ногу на дорогу, ведущую в Нейт. Свист и крики, скрип колёс и грохот гружёных повозок постепенно стихли, пока она шла по тёмной аллее к поместью. В редком подлеске мелькали извилистые тени, текучие ленты тьмы не отставали даже при её темпе. Она больше не боялась. Теперь тени обратились в стражей, сопровождавших одного из своих домой.

Факел отбрасывал ореол бледного света, проглоченного клубящимся туманом, ласкающим лодыжки. В лесу пахло сыростью, мхом и еле уловимым запахом пепла.

Вдалеке показались знакомые колдовские огни. Похожие на необычных светлячков зелёные огоньки двинулись ей навстречу.

Свет стал ярче, открывая взору две знакомые фигуры.

— Гарн! Каель! — Мартиса бросилась к ним, едва не выронив факел.

Гарн крепко обнял её. Он ни капли не изменился за эти два месяца — великан с лысой головой, сияющей под бледной луной, и голубыми глазами, потемневшими в призрачном сиянии колдовского света. Каель заскулил в знак приветствия. Когда Мартиса наклонилась обнять пса и почесать за мохнатыми ушами, его длинный точно плеть хвост энергично завилял.

Мартиса поднялась и сморщила нос.

— Боги, от тебя несёт ещё хуже, чем с нашей последней встречи. Неужели никто и никогда тебя не искупает?

Гарн забрал у неё пожитки, с одобрением принюхиваясь к содержимому с едой. Он схватил Мартису за руку и почти потащил по дороге к особняку, взволнованный её появлением. К тому времени, как они добрались до ржавых ворот внутреннего двора, Мартиса задыхалась.

Сияющий в лунном свете Нейт был таким, каким она его помнила: древняя развалина, прекрасная и царственная в своём упадке. Здесь в воздухе витал запах золы и горелого дерева, и счастье Мартисы померкло.

— Роща. Я чую то, что от неё осталось?

Глаза Гарна заблестели от слез. Пальцы быстро сплели узоры слов.

— Так много было потеряно. — Она кивнула на молчаливый ответ Гарна. — Ты абсолютно прав. Мы не только потеряли, но и многое обрели.

Мартиса последовала за ним через ворота в поместье, остановившись только раз, чтобы бросить быстрый взгляд на главный зал, место жестоких уроков и страшных откровений. Гарн повёл её к лестнице, жестом показывая, что господин ждёт её в своих покоях.