— Шилхара, помоги мне подняться.

Она протянула руку. Он раздражённо взглянул на неё.

— Чего ты хочешь от меня, Скверна?

Мартиса хлопнула ладонью по скользкому камню.

— Хватит упрямиться, глупец! Я не бог и не иллюзия.

Она изо всех сил старалась уцепиться пальцами за камни, не сомневаясь, что уже сейчас чудовище с огромным плавником рвётся из глубин, и его огромная пасть, испещрённая рядами острых зубов, широко раскрыта.

— Да чтоб тебя, Шилхара. Я — Зафира.

Цепкий водоворот потянула её за ноги, когда Шилхара выдернул Мартису из безжизненного моря. Он пристально посмотрел на неё, и она увидела первую яркую эмоцию на его лице с тех пор, как попала в иную реальность.

Он отпустил её руку, словно обжёгшись от прикосновения.

— Как мне не повезло. Ты слишком рано обнаружила значение символа.

Не обращая внимания на промокшую одежду и холодный приём, Мартиса обхватила Шилхару руками и крепко прижала к себе. Подобно воде и берегу, он пах погребальным костром. Она увидела свои руки сквозь его спину и вздрогнула. В этом мире его душа приняла такую же физическую форму, как и её, но теперь она исчезала. Подобно священникам, он становился призраком, опустошённым богом, и держался за свою жизнь всё более слабеющей хваткой.

И всё же Мартиса почувствовала тяжесть его рук, когда он обнял её, ярость его поцелуя. У него был вкус не апельсинов и чая, а ужасного отчаяния. Её дар, утихший после того, как магия перебросила её через барьер реальности, пробудился. Мартиса сдержала магию, накапливая силу. Она поймала губы Шилхары в поцелуе, наслаждаясь объятием.

— Глупая женщина — прошептал маг ей в губы. — Ты сделала мою жертву бессмысленной.

Ученица вернулась.

Прогремел над волнами издевающийся и полный злобы голос Скверны.

— Смысл есть, — возразила она. — Ты будешь жить.

Она хотела добавить ещё что-то, но Шилхара внезапно ослаб в её объятиях, содрогнувшись, когда копьё красного света от далёких звёзд ударило ему в спину. Глаза закатились назад, рот открылся в беззвучном крике. Мартиса закричала вместе с ним, пытаясь удержать, когда у него подогнулись колени. Призрачное существо, плывущее под волнами, ударило огромным плавником о скалу, и разъярённый вой Скверны оглушил Мартису.

Она опустила Шилхару на мокрый камень, держа, точно ребёнка. Берсен! Сила священников и их заклинаний. Они атаковали как один, обратив единую силу против Скверны и мага, который удерживал лжебога в своём теле, становясь хрупким от напряжения.

Если бы мир и время позволили, Мартиса бы зарыдала, когда Шилхара открыл глаза. Все звёзды, отсутствующие в фальшивой ночи, сверкали в его чёрных очах.

— Я проклял день, когда ты появилась в Нейте. — Он повернул лицо и поцеловал её ладонь. — И проклял день, когда ты уехала.

— Позволь помочь тебе. — Она убрала прядь волос с его щеки, любуясь его глазами, прикосновениями. — Мне не нужно твоё благородство, Шилхара. Оно тебе не к лицу.

Он долго и пристально вглядывался в её лицо.

— Ты вполне можешь умереть здесь, со мной. Ни Бердихан, ни Зафира не выжили.

Она пожала плечами, изо всех сил стараясь скрыть ужас, который Шилхара всё равно раглядел в её глазах.

— Бывают смерти и похуже.

Шилхара притянул Мартису к себе и снова поцеловал. На этот раз она ощутила горькую сущность боевой магии. Священники будут продолжать уничтожать его. Пока он удерживает бога, а бог удерживает его, Конклав будет атаковать до тех пор, пока Скверна не падёт и его аватар вместе с ним.

— Я не позволила смерти забрать тебя в Ивехвенне, и сейчас не отдам.

Его чувственные губы, истончившиеся от боли, изогнулись в слабой улыбке.

— Что случилось с печальной мышкой, которая, переступив порог Нейта, пугалась собственной тени?

— Тогда я тебя не любила. — Мартиса погладила его по щеке. — И я до сих пор пугаюсь собственной тени.

Малиновый свет пролился на море. Выступ содрогнулся под ногами Мартисы и Шилхары, когда водяное чудовище ожесточённо ударилось о скалу. Шилхара задрожал в руках Мартисы. Она помогла ему встать, приняв на плечи весь его вес, когда он пошатнулся.

— Я умираю, — прохрипел Шилхара.

Мартиса обняла его за талию и пристально вгляделась в осунувшееся лицо. Его тёмные глаза, сияющие звёздами несколько мгновений назад, потускнели.

— Тогда останови это, — взмолилась она. — Используй меня. Используй мой дар. Я не сделаю твою жертву напрасной. Не трать свою жизнь попусту. — Она прижала ладонь к его щеке. — Позволь мне любить тебя. Этого будет достаточно.

Шилхара рассмеялся глубоким, глухим смехом.

— Нет, Мартиса из Ашера. — Нимб кровавого света окутал его жутким сиянием. Руки на её плечах напряглись. — Я очень жадный человек. Мы могли бы прожить на тысячу лет больше, чем этот извращённый бог, и всё равно этого будет недостаточно.

Он наклонился к ней, дразня губы.

— Откройся мне, бидэ цзиана. Впусти меня.

Мартиса задрожала от страха и радостно рассмеялась. Её дар, ударившись о ворота воли, вырвался на свободу и устремился к мужчине в её объятиях в потоке живого янтарного света.

Она провалилась в темноту.

Она встретит свою погибель в его объятиях и от его руки. Шилхара крепко сжал Мартису и с жадностью принял добровольную жертву, собирая магию в своей хрупкой душе и испытывая ярость на бога за его действия. Это было не соитие по любви, а мерзкое и паразитическое насилие. Власть бога над ним была ограничена, и самая могущественная часть его существа оставалась нетронутой. Шилхара не просто овладел Мартисой, а поглотил её. Он чуть не выронил её из своих объятий, отшатнувшись при мысли о том, что делает с женщиной, которая спасла его, причём не раз, а дважды.

Эта простая, непритязательная девушка обладала даром более могущественным, чем сотня солнц, и этот дар нёсся через тело Шилхары подобно необъятной, незамутнённой реке. Он взял то, что она предложила, потому что Мартиса предложила ему то, что никто другой никогда не давал — надежду. Его магия окрепла благодаря её поддерживающей силе, наполнив душу так, что Шилхара больше не видел ни моря, ни скалы через прозрачные руки. Он больше не страдал от сокрушительной мощи лжебога и спаянной воедино ненависти священников.

Вода забушевала, когда тварь в глубине забилось об скалу, отчего осколки камня посыпались в волны. Звезды в вышине, воплощения священников, вспыхнули ярче, соединяя магию воедино и готовясь снова напасть на Скверну.

Шилхара смотрел на умиротворённое лицо Мартисы, на её закрытые глаза. В этом осквернённом месте она нежно сияла в ореоле янтарного света. Он любил её до безумия, до одержимости и даже до самопожертвования. Он не Бердихан и не обречёт её на участь второй Зафиры. Он лишит её дара, но она будет жить. Даже если придётся уничтожить Скверну, Конклав и самого себя — она будет жить.

Он поглощал её магию, как голодный человек яства на пиру. Внезапно позвоночник пронзила агония, и Шилхара вскрикнул. Священники обрушили на него объединённые силы Конклавы, а через него — на бога. Несмотря на невыносимую боль, Шилхара схватил их силу, направил её, укрепил и отточил, пока магия не запульсировала в его ладони, точно пылающее копьё. Он швырнул его точно гарпун в чёрную тень, колышущуюся прямо под поверхностью воды. Потрясение Скверны и внезапный ужас ударили по Шилхаре также сильно, как и атака священников. Брызги липкой воды взметнулись в небо, когда из волн в судороге выпрыгнуло существо — огромный, напоминающий угря монстр с тёмной скользкой чешуёй. Безглазая голова заслонила собой небо, а зияющая пасть, пронзённая магическим копьём, могла проглотить луну.

Скверна закрутился в воздухе от боли, а затем набросился на Шилхару. Маг вызвал заклинание щита, используя остаточную магию Конклава и непрерывный поток дара Мартисы. Угорь ударился о магическую защиту и рухнул в воду, накрывая безжизненный берег приливной волной вышиной со скалистый холм.