Она нагнулась и выскочила из низкого дверного проёма, прежде чем Мартиса успела задать ещё вопросы.

Она недолго оставалась одна. Три девицы постучали и вошли в дом, неся принадлежности для ванны, тарелку с едой, крепкий котелок с водой и чайник. Когда они уходили, Мартиса пробормотала слова благодарности. Оставшись одна в доме, она поставила чай и котелок на огонь и принялась за еду. Здесь не было курманов, чтобы отчитать её за то, что она принялась за трапезу до возвращения Шилхары.

Еда состояла из мелко порезанного барашка, чечевицы и перца. Мартиса использовала плоскую энджиту как ложку и выпила половину чайника, чтобы охладить острый огонь перца на языке. Потом проверила воду в котле, расплела косу и быстро разделась, дабы принять ванну. Свежий воздух с улицы пах снегом, но в доме было тепло, и Мартиса неспешно намылилась и смыла дорожную пыль с тела.

— Чтобы меня встречало такое зрелище каждый раз, когда я захожу в дом.

Она заметила Шилхару у входа, чёрные глаза сверкали от восхищения. Мартиса опустила руки, давая разглядеть себя во всей красе.

— Ребёнку борделя, я думаю, такое зрелище вполне обычно.

Он медленно приблизился к ней, его взгляд ласкал её с каждым шагом.

— Истинно. — Он вывел изящный узор на её обнажённой груди и животе. — Но ты не обычная женщина, даже если у тебя всего две груди.

Он вызвал у неё смех, хотя и согревал кровь своей близостью и прикосновениями.

— Ты поговорил с сарсином?

Мартиса ахнула и выгнулась дугой, когда он наклонился, взял её сосок в рот и принялся сосать. Она зарылась мокрыми руками в его волосы и застонала, не обращая внимания на то, что, скорее всего, намочила перед его туники.

Шилхара в последний раз поцеловал кончик соска, прежде чем отойти. Свет от костра подчёркивал цвет острых скул и блеск глаз.

— Пока да. Это было скорее официальное приветствие, чем разговор по делу. Сегодня вечером он снова захочет поговорить со мной. Кардук любит трепать языком.

Мартиса захихикала.

— В точности как сказала твоя тётя.

— Ты говорила с Дерсимой? Это женщина бросает вызов богу. Она четвёртая из шести жён и самая могущественная в доме Кардука. Управляет остальными.

Он говорил о тёте с любовью и большим уважением. Мартисе нравилось видеть эту его сторону — Шилхару, свободного от привычного презрения. Она бросила мокрую тряпку на край котла и потянулась за другой, чтобы вытереться. Шилхара отобрал у неё тряпку.

— Нет. Заканчивай принимать ванну.

— Но еда…

Чёрная бровь изогнулась дугой.

— Я поем, пока ты моешься.

Взгляд, которым он окинул её, обольщал, и Мартиса ответила на невысказанный вызов. В уединённом доме курманов не было ни слуг, ни господ. Ему было приятно просто наблюдать за ней, ей — что он так себя ведёт.

Остальная часть омовения прошла медленно и томно. Шилхара сидел, скрестив ноги на одной из подушек, и ел оставшуюся еду на тарелке. Мартиса скрыла усмешку, когда Шилхара настолько увлёкся движением тряпки по её бедру, что чуть не сунул руку в огонь вместо того, чтобы схватить ручку чайника. Она простая Мартиса, но в такие моменты чувствовала себя более красивой и чувственной, чем все Аньи в мире. Она упивалась падением в искушающую страсть. Он здесь сарсин, а она — наложница, выступающая для его услады.

Его лицо напряглось, когда она провела высохшей тряпкой по внутренней стороне бедра, почти до лона. Он отшвырнул пустую чашку и потянулся к ней, обхватив икру. Мартиса бросила тряпку и стала ждать.

Он быстро встал, положив руки ей на бедра.

Она принялась играть со шнуровкой на его тунике.

— Курманки купают своих мужчин?

Мозолистые руки прочертили дорожку от бёдер к талии, к внешнему изгибу груди.

— Иногда. Если супруга этого пожелает. Привилегия брака.

Шилхара озадаченно улыбнулся.

Один из шнурков развязался меж её пальцев.

— Я хочу искупать тебя.

Он перестал улыбаться.

— Но почему?

Такой осторожный человек, несмотря на свою прямоту. Её сердце заныло в груди, а тело горело от желания. Она опечалит его, когда покинет Нейт.

Кончик пальца прошёлся по изогнутой переносице.

— Потому что к тебе приятно прикасаться, на тебя приятно смотреть. Мужчина, который делает это, — она положила его руку себе на грудь, позволяя почувствовать чувствительную вершинку соска. — И это... — Она провела той же рукой между ног и раздвинула бедра, так что его пальцы скользнули во влажное лоно.

Глаза Шилхары закрылись, и он застонал. Эти чудесные пальцы творили свою магию, проскользнув в неё, чтобы гладить и дразнить. Язык вторил пальцам, когда он откинул её голову назад и поцеловал.

На несколько минут Мартиса растворилась в его прикосновении, прежде чем пришла в себя и оттолкнула руку. Шилхара зарычал в знак протеста, но не остановил её. У обоих перехватило дыхание.

— Я не прошу многого, — выдохнула она.

Его взгляд обнажил её душу.

— Ты просишь всё. — Он продолжал пристально смотреть на неё, в глубине глаз клубились тени. Плечи приподнялись при глубоком вздохе. — Как пожелаешь.

Эйфория, переплетённая с желанием. Мартиса стянула с него одежду, отбросив с таким энтузиазмом, что Шилхара рассмеялся. Она остановилась, когда он предстал перед ней обнаженный, омытый мерцающим светом низкого пламени костра. Полированная кожа бледнела ниже тонкой талии, широких плеч и выше длинных ног. Он был прекрасен, и пальцы Мартисы покалывало от желания отдать дань уважения настоящей мужской красоте.

Оставшаяся в котле вода была ещё тёплой, и она намочила новую тряпку. Шилхара стоял неподвижно для медленных манипуляций, шумно втягивая воздух, когда ткань скользнула между его бёдер и легонько погладила яички. Мартиса не торопилась, наслаждаясь видом блестящей от капель воды кожи. Шилхара покачнулся на ногах, когда она намылила его и провела по рёбрам, впадине позвоночника и тугим ягодицам. Довольный вздох вырвался из горла, когда она обвила скользкими пальцами член и погладила.

Руки Шилхары сжались в кулаки. Лицо, раскрасневшееся от жара огня и пламени, пробужденного в теле, вытянулось в острые углы. Голос приобрёл резкую скрипучесть.

— Заканчивай скорее, а то мы измажем кровать мылом.

Мартиса тихонько рассмеялась и полила его водой, чтобы смыть мыло. Он был мокрым, блестящим и возбуждённым. Мартиса бросила тряпку в котёл. Её губы трепетали у его подбородка.

— Кровать слишком далеко.

Дыхание Шилхары участилось ещё сильнее, когда она изучила его тело своим ртом, губами и языком, играя с сосками, путешествуя по животу, выступающему углу бедра, вниз к стройным, мускулистым бёдрам. Шилхара зарылся руками в её волосы и принялся массировать голову дрожащими пальцами. Опустившись перед ним на колени, Мартиса встретилась с его тёмными глазами и сомкнула губы на кончике члена. Шилхара первым отвёл взгляд, откинув голову назад, задыхаясь от удовольствия, когда она взяла его полностью, по самое основание.

Он был одарён, как и любой другой мужчина, но подходил к её рту так же идеально, как и к лону, словно был создан для неё и только для неё одной. Мартиса наслаждалась тугой кожей члена на языке, чувствительным гребнем, проходящим по всей длине. Его запах, аромат мыла и мускуса, наполнил ноздри, когда он мягко погрузился в её рот. Мускулы на длинных бёдрах дрожали под руками, и дрожь усилилась, когда Мартиса потянулась погладить яйца.

Из горла Шилхары вырвались глубокие стоны. Следуя за лёгким нажимом его рук, Мартиса принялась сосать сильнее, быстрее вращая языком по стволу и головке. Она позволила ему почти выскользнуть изо рта, а затем снова и снова брала по самое основание. Из горла Шилхары вырывались бессвязные звуки, руки сжали волосы. Два глубоких толчка по всей длине члена, и он заполнил её рот.

Мартиса пила, ощущая солёный привкус на языке. Она продолжала сосать, осушая, пока размягченный член не выскользнул изо рта, а колени Шилхары подогнулись. Он рухнул перед ней, опустив голову, задыхаясь сильнее, чем запыхавшаяся лошадь. Он отодвинулся положить лоб ей на плечо. Остаточная дрожь сотрясала тело. Мартиса провела рукой по шелковистым волосам, влажным на висках от пота.