Спустившись, он обнаружил на кухне Мартису и Каеля. Рухнув на скамью, Шилхара застонал и стиснул зубы от запаха каши и масла. Мартиса встала из-за стола и принесла ему подогретый чайник с чаем. Рядом с чайником появилась ненавистная ваза с апельсинами. Желудок скрутило, и Шилхара отодвинул злосчастные фрукты в сторону.

— Убери их, пока меня не стошнило.

Он молча благословил свою ученицу, когда она заменила их чашкой.

— Желаете чего-нибудь ещё? — В её голосе звучало сочувствие.

Чай выплеснулся через край, пока он дрожащей рукой наливал его из чайника.

— Только если предложишь новую голову вместе с чаем. Моя вот-вот лопнет.

Она улыбнулась, потом вздрогнула, когда Каель залаял от утреннего кукареканья петуха во дворе. Шилхара чуть не выронил чашку в попытке заткнуть уши.

— Вон отсюда! — зарычал он на пса, мгновенно заставив того замолчать. Каель поплёлся к двери и лёг, глядя на хозяина обиженным взглядом.

Мартиса коснулась руки Шилхары.

— Сегодня утром я обнаружила чашки на полу, а огонь Пелетты на другой полке. У вас ещё осталось то зелье, что вы мне давали?

— Как только я допью чай и смогу ходить по прямой, то отправлюсь в кладовую.

Он ответил на её невысказанный вопрос.

— Я отослал Гарна в Восточный Прайм. Он вернётся днём. А пока тебе придётся взять на себя его обязанности. Я буду работать в роще один. И мне нужно, чтобы ты приготовила комнату на втором этаже. У нас сегодня гостья.

Желудок скрутило ещё сильнее при мысли о том, что Мартиса узнает о цели визита.

Её брови удивлённо поползли вверх, но она не стала допытываться.

— Я всё подготовлю к приезду.

Осуждающее лицо Гарна промелькнуло перед глазами, сопровождаемое волной раскаяния. Шилхара зарычал в чашку. Она всего лишь служанка и прислужница Конклава. Он не обязан ей ни верой, ни объяснениями.

Посещение кладовой за дозой оживляющего эликсира вернуло ему человеческий облик. Работа в роще одарила успокаивающей передышкой. Сбор урожая и уход за деревьями — трудная, бесконечная работа, но он был рад заняться делом. Роща поддерживала его жизнь, отражала, как далеко он поднялся и что преодолел.

Он выбрал ближайшие к дому деревья. Все окна поместья были открыты, позволяя лёгкому ветерку проникать в комнаты и иногда слышать, как Мартиса упрекает Каеля за какую-нибудь крохотную неосторожность, ведь пёс неустанно следовал за ней по пятам, пока она выполняла свои многочисленные обязанности. Шилхара молчал. Было некое чувство гармонии в том, что он слышал её голос в своём доме, знал, что она перемещается по его поместью в качестве его временной хранительницы. Шилхара представил себе, что было бы, если бы она жила здесь постоянно и стала его любовницей.

Он бы прервал работу, взял её за руку и увёл в их общие покои, где бы они занялись любовью на весь день. Мартиса бы смотрела на него с улыбкой, прикасалась заботливыми руками и ласкала своим чарующим голосом.

Шилхара выругался и срезал гроздь апельсинов, чуть не отрезав себе пальцы. Такая домашняя идиллия ему не по душе. Ему и так неплохо в Нейте в компании Гарна и Каеля. Однако когда Мартиса позвала его на обед, он охотно к ней присоединился.

Тарелка супа, которую она поставила перед ним, благоухала овощами и травами. Занятая тем, что ставила на стол хлеб, масло и чайник, она не услышала его одобрительный вздох.

Она протянула ложку.

— Мне показалось, что на сегодня это лучшее блюдо. Есть ещё вино, если хотите рискнуть.

При мысли о вине желудок сжался, но Шилхара сумел опустошить половину кастрюли супа и умять буханку хлеба. Мартиса больше не смотрела на него широко раскрытыми от изумления глазами. Она привыкла к его аппетиту и тихонько потягивала суп, пока он за обе щеки уплетал обед.

Она снова наполнила его чашку чаем.

 — Я приготовила комнату через две двери от вашей. Это единственное место, где ещё можно спать. Я оставила кувшин с водой и ткань, если ваша гостья захочет обмыться по прибытии. Также протёрла зеркало, хотя с трещиной ничего не поделаешь.

Он хмуро уставился в чашку, испытывая непреодолимое чувство вины.

«Она мне ни жена, ни любовница. Просто ещё один слуга в доме. Как и Гарн. Будет ли она так любезна, если выяснит, что гостья — гурия, привезённая мне для ночных забав?»

Мартиса как раз убирала со стола, пока Шилхара допивал чай, когда Каель внезапно разразился очередным лаем.

— Я убью проклятого пса.

Скрип повозки возвестил о возвращении Гарна. Шилхара приготовился к ещё большему неодобрению слуги и не был разочарован. Великан вошёл в кухню с грозовой тучей осуждения на обычно приветливом лице.

— Гарн, с возвращением! — Весёлое приветствие Мартисы только ещё больше омрачило его лицо. — Почему вы не вошли через парадную дверь?

Шилхара услышал недоумение в её голосе. Его глаза расширились, когда слуга провёл свою спутницу на кухню. Тихий вздох Мартисы усилил его собственное удивление.

Гарн привёз не просто гурию. Шилхара уставился на самую прекрасную женщину, которую когда-либо встречал. Длинные чёрные волосы, искусно уложенные и заколотые шпильками с драгоценными камнями, были зачёсаны назад и спадали на спину густыми локонами. Гладкая медовая кожа молила о ласке. Тонкий нос, ярко накрашенные губы изогнуты в соблазнительную улыбку, делающую акцент на изящные скулы. Зелёные глаза искусно очерчены чёрным карандашом, что подчёркивало их экзотическую форму. От её миниатюрного скульптурного тела у мужчин текли слюни. Множество ярко-прозрачных шарфов драпировало фигуру. Если не считать роста и изящного телосложения, она была полной противоположностью Мартисы. И, должно быть, эта девушка стоила целое состояние.

Гурия поклонилась, сложив маленькие ладони, словно в молитве.

— Для меня огромная честь быть призванной служить вам, повелитель Нейта. — Голос у неё был прелестный, высокий и нежный.

До его ушей донёсся сдавленный стон. Когда Шилхара отвёл взгляд от гостьи, Мартиса была занята тем, что убирала со стола посуду. Голова опущена, лицо отвёрнуто. Привычная грация покинула её, и она сложила миски с неуклюжим грохотом. Он посмотрел на Гарна, чей грозный взгляд обещал испепелить его на месте.

Шилхара кивнул гурии в знак приветствия и жестом пригласил Гарна отойти вместе с ним в дальний угол кухни.

— Ты что, с ума сошёл? — прошипел он шёпотом. — Я послал тебя в храм Луны за гурией, которая точно не заразна оспой. Ты что сделал, попросил самую дорогую проститутку в борделе?

Ехидная улыбка Гарна подтвердила его подозрения.

Шилхара покраснел.

— Ты наглый ублюдок. Меня так и подмывает погрузить её в телегу и заставить тебя везти её обратно. Но ведь именно этого ты добиваешься? Ну, сегодня вечером можешь просто сидеть на кухне и пережёвывать мысль о том, как я на верху резвлюсь, пуская на ветер наш двухмесячный запас провианта.

Он не думал, что на языке жестов можно произнести дерьмовое-оправдание-ублюдка-портовой-крысы, но каким-то образом Гарн справился. Последовавший за этим рык Шилхары был прерван Мартисой, которая обратилась к гурии:

— Я — Мартиса, адане, слуга и ученица в этом доме. Давайте покажу подготовленную для вас комнату.

У Шилхары внутри все горело, как от её вежливого обращения с гурией, так и от того, что она привела в порядок комнату, не зная, для чего та предназначена. Низкое рычание Гарна подчеркнуло его отвращение. Слуга прошёл мимо женщин и вышел из кухни. Гурия улыбнулась и кивнула Шилхаре, когда Мартиса повела её к лестнице. Мартиса даже не взглянула на него.

Оставшись один на кухне и чувствуя себя полным ничтожеством, Шилхара побежал в рощу и выместил своё разочарование на укрытых в деревьях осиных гнёздах, замораживая или сжигая их заклинаниями, от которых у него начала раскалываться голова.

Когда подали ужин, он сел за стол и уставился на кулинарный «шедевр» на своей тарелке. Только его еда была кошмаром, почти несъедобной смесью свинины, сожжённой до куска чёрного угля, и водянистой зерновой каши со вкусом куска дерева. Гарн сидел на скамье как можно дальше от своего господина, стараясь не свалиться с края, и уставившись на него так, словно тот насекомое, которое он хочет раздавить ботинком и размазать по полу. Мартиса не поднимала глаз с тарелки. Она методично поела, расспросила гостью о поездке в Нейт и замолчала.