Из-за плохой видимости Элмио боялся наткнуться на какой-нибудь фонтан с бесшумно струящейся высокой плазмой, или на очередного случайного прохожего. Хотя, надо сказать, духов на этом уровне было намного меньше, чем на четырех предыдущих. Тишина и спокойствие царили здесь, среди одиноких колонн и арок. Пару раз Элмио все же видел проходящих мимо строго одетых мужчин в белых плащах, в сопровождении имперских стражников, и с кучей похожих на свитки пергаментов. Но все они вели себя исключительно по-деловому — с выражением крайней занятости на лицах. Поэтому никаких шумных разговоров или прочих признаков суеты на пятой небесной площади услышать не довелось. Только один раз двое каких-то странных типов с пепельными волосами и в белых одеждах о чем-то переговаривались вполголоса. Их внешность была довольно необычной. Поначалу Элмио принял их за коверилов, но, когда они вышли из тумана и прошли мимо, ощущение мнимой схожести сразу же рассеялось. Слишком прямые и правильные у них были черты лица.

— Это мигиэ́ндрины, — пояснил Клэйрохс, после того как Элмио заинтересованно обернулся в сторону странных прохожих.

По словам капитана, эта раса духов была немногочисленна и к тому же далека от мирских дел, зато славилась своими выдающимися интеллектуальными способностями. Мигиэндринов сложно было увидеть в других уголках Империи Духов. Чаще все они обретались в столице.

Кроме типов в белых одеждах еще им по дороге встретились двое маленьких детей, лет примерно шести-семи. За все время пребывания в мире духов, с совсем юными жителями тонкого измерения Элмио столкнулся в первый раз. Дети были со своей матерью, но вели себя слишком тихо и послушно для своего возраста. Это наводило на странные мысли. Хотя, вероятнее всего, причиной был дефицит жизненной энергии, поэтому разбрасываться своими эмоциями, живущие в уединении духи просто не могли.

Увидев Элмио, малютки робко улыбнулись и, отводя взгляд, попытались сделать вид, что ничего не обычного не заметили.

Спустя еще минут десять, густой туман начал рассеиваться, и по обеим сторонам дороги, которая заметно ушла в тень, показалось высокое ограждение.

— Вот мы и пришли, — произнес Клэйрохс, когда стены разошлись в стороны причудливой аркой, и за ними показался широкий проем, плавно переходящий в декоративный сад.

Сразу же за садом возвышалось огромное здание, похожее на пирамиду. Почти целиком оно было построено из белого мрамора и местами облицовано отдельными желтоватыми блоками с вырезанными древними надписями. Капитан пояснил, что это дворец — жемчужина Милливэриума. Верхние его этажи, вместе с многочисленными террасами и колоннами, терялись в обволакивающем тумане, скрывая его истинную высоту.

К распахнутым настежь золотым воротам, примерно восьмиметровой высоты, была выложена бледно-оранжевыми гладкими плитами широкая дорожка. Она имела ровно четыре невысоких ступеньки и обрамлялась строгим бордюром. С каждой стороны от ворот стояло по шесть имперских воинов — стражников в длинных синих плащах и парадных серебристых костюмах под ними.

Вслед за Клэйрохсом, Элмио проследовал прямо внутрь величественного здания и сразу же оказался в огромном, но почему-то пустовавшем зале с десятиметровым куполообразным потолком. Окон в зале не было. Внутри царил полумрак, и вместо уже привычных светильников, развешанных по стенам, приглушенный фиолетовый свет исходил от необычного, стоявшего в центре, магического фонтана с плоским, как столешница, верхом.

У стены, напротив входа возвышались статуи из шершавого зеленого камня. Огромные, почти под самый потолок, они изображающие разных мужчин и женщин. Статуй было ровно двадцать, и все они отличались друг от друга образами, одеянием и статью. Некоторые стояли в воинствующих позах, сжимая в руках оружие, другие, наоборот, выглядели довольно миролюбиво и тянули руки к небу или опирались на посох. Все это — и фиолетовый полумрак, и статуи — создавали одухотворенную атмосферу. Словно этот зал был древним храмом, построенным не одно столетие назад, и по какой-то таинственной причине уцелел с тех далеких времен.

— Кто эти люди? — спросил Элмио, инстинктивно понимая, что изваяния изображают именно людей, а не духов.

— Это Великий Совет. — Клэйрохс мельком оглядел все статуи. Казалось, он видел их уже сотни раз. — Эти скульптуры были сделаны очень давно, в горах, далеко на западе отсюда, в знак вечного уважения и благодарности Великим. Тогда двадцать человеческих магов только пришли в наш тонкий мир, и, совершив свой первый подвиг — одолев Пламенного Дракона Хранителя Врат — принесли духам жизненную энергию и стали именоваться «Великим Советом». Несколькими столетиями позже эти статуи перевезли сюда, в Милливэриум, чтобы именно здесь, в столице, каждый желающий мог поклониться создателям Империи Духов и их первым изображениям.

— У них такие живые лица! — Элмио разглядывал каждую статую с огромным интересом, словно перед ним стоял настоящий человек. — А где находится сам Великий Совет?

— Их физические тела спят в мире людей, потому что подолгу находиться в тонком измерении в своей истиной форме даже таким великим магам доставляет много проблем. А где находятся они сами — никто не знает. Иногда они являются действующему правителю нашей империи.

Элмио подошел к статуе одной женщины, державшей в левой руке большой каменный шар, символизирующий магию. Она выглядела в точности как живая, казалось, вот-вот повернет голову в его сторону и заговорит. Самые известные человеческие мастера по камню не смогли бы сделать ничего подобного.

— Значит, они в мире духов?

— Да. Они всегда здесь, в созданной ими империи. По крайней мере, так говорят.

В зале эхом раздались чьи-то шаги.

Элмио обернулся и увидел длинноволосую девушку конферу в синем плаще стражника. Она подошла к ним и, поприветствовав обоих поклоном, почтительно заговорила:

— Господин капитан воинов совета восточной части империи, его высочество желает видеть тебя через десять минут. — Она еще раз поклонилась и перевела взгляд своих черных, как ночь, глаз на Элмио. — Тебя он хочет видеть чуть позже.

Сообщив, что ей было велено, девушка развернулась и таким же быстрым и уверенным шагом удалилась.

Провожая ее взглядом, Элмио, наконец, ощутил всю важность этого визита, ради которого они проделали такой длинный путь. Он смотрел на темно-золотую дверь в конце зала, откуда пришла стражница и куда очень скоро ему придется пройти, чтобы попасть в зал, где его примет принц, и сердце у Элмио замирало от волнения. О моменте, который должен был вот-вот наступить и о его важности он думал всю прошедшую неделю.

Элмио повернулся в сторону Клэйрохса и увидел, что капитан тоже молча смотрит на эту дверь. Поймав на себе взгляд юноши, Клэйрохс обернулся. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза.

— Куда ты потом отправишься? — прервав тишину, спросил Элмио.

— Скорее всего, назад, в восточную часть империи, — капитан говорил необычайно тихо, почти шепотом, словно больше не желал нарушать спокойствие царившей здесь атмосферы: — Там у меня теперь много дел накопилось. За все время, пока мы сюда добирались, я почти не связывался со своими. Даже на ежедневном ночном собрании воинов совета только один раз появлялся, — произнес он задумчиво и еще раз окинул взглядом дверь, в которую им обоим предстояло войти. — Не знаю, до чего вы договоритесь с принцем, и сможешь ли ты, как хотел, встретиться с Богиней Снов. Узнаешь ли что-нибудь о своих утерянных воспоминаниях или же просто вернешься в человеческий мир — все это будет уже без моей помощи. Прости еще раз, что не смог вернуть твою память. Если бы я вовремя поймал ту шевиеру…

— Знаешь, если бы этого всего не произошло, я бы не увидел Империю Духов, — задумчиво ответил Элмио. — Многие отдали бы остаток жизни за то, чтобы увидеть другие миры. А я здесь был около двух недель и даже успел овладеть высокой плазмой. Это же здорово. Я, наверное, и не мечтал о таком раньше. — Он на секунду замолчал, понимая, что все свои ощущения в двух словах не передать, и с грустью улыбнулся. — В общем, я ни о чем не жалею. Если так нужно было, и я ничего не узнаю больше про свое прошлое, увиденное мной здесь я бы все равно ни за что не согласился забыть и не стал бы ни на что менять. Даже на свои прежние воспоминания. Это теперь часть меня, а я такой, какой есть. Расстаться с собой, наверное, было бы даже хуже самой смерти.