— Какой же ты еще дурак! — произнес капитан, небрежно смерив его взглядом.

— Ага, дурак, — согласился Элмио. — Прям как ты в детстве.

Клэйрохс промолчал и, развернувшись к нему спиной, сделал пару шагов в сторону. Его взгляд был устремлен куда-то в темноту, но даже так прекрасно ощущалось, как воздух вокруг потяжелел от его раздражения.

Когда повисшая тишина начала Элмио надоедать, он будто невзначай пнул ногой камушек, что валялся на обочине дороги, и осторожно спросил:

— Что будем делать?

— Возвращайся к себе в комнату.

— А ты так и будешь тут торчать?

— Нет, — Клэйрохс на мгновение обернулся и строго посмотрел юноше в глаза. — Но, если ты опять соберешься удрать непонятно куда, ты снова меня тут встретишь.

— Слушай, я не хочу сидеть, как полный придурок, в душной комнате следующие три дня, — Элмио подошел к капитану воинов совета и развел руками. Ни малейшего желания идти обратно в штаб у него не было. — К тому же еще больше я не хочу возвращаться назад в человеческий мир. Мне нечего там делать!

— А что тебе здесь делать? — Клэйрохс задал вопрос, стоя к нему спиной, и довольно безразличным тоном.

— Ну, не знаю. Я мог бы, например, лучше овладеть высокой плазмой, стать магом, поселиться где-нибудь в Хайлеросе, изучать ваш мир, — перечисляя все эти спонтанные желания, Элмио пытался достучаться до капитана воинов совета, но тот, похоже, уже не был настроен на разговор. — Я просто не могу вернуться обратно! — Воскликнул Элмио, ощутив дикую безнадежность на душе. — Вот представь: у меня есть семья, родные, близкие, друзья… Но что толку? Я никого из них не знаю и не помню. Прежнего меня у них больше нет.

Клэйрохс промолчал, с мрачным видом всматриваясь в ночь.

— Что толку, — продолжал Элмио, — если моя мать или отец обнимут меня и назовут по имени? Ведь для меня это будет всего лишь пустой звук. Зачем врать себе? Меня теперь зовут Элмио, и все мои близкие, все, кого я раньше знал — для меня теперь чужие люди. Я даже никогда не смогу вспомнить, что любил их. А они будут переживать обо мне, думать, как вылечить эту чертову амнезию, которой на самом деле не существует! — Элмио от бессилия и со злостью сжал руки в кулаки. — Я ведь испорчу им всю жизнь, не говоря уже о своей собственной. Я просто не могу вернуться обратно!

— К сожалению, это не тебе решать, — после небольшой паузы ответил капитан воинов совета.

— А кому? — Элмио дернул его за плащ, чтобы тот, наконец, обернулся. — Почему вообще это должен кто-то за меня решать?

— Ты уже свой выбор сделал, когда просил о помощи там, у реки. Теперь я вмешался и должен закончить начатое, несмотря на то что не все прошло так гладко, как хотелось бы. — Клэйрохс был задумчив и серьезен. Он неохотно развернулся, и по его выражению лица сразу стало ясно, что говорить на эту тему он не горит желанием. — Возвращайся к себе в комнату. Мне правда жаль, но я ничего не могу сделать.

Элмио продолжил стоять на месте, как будто ожидая еще каких-нибудь слов, или что произойдет чудо, и все резко изменится. Но все оставалось как есть, только легкий ветерок пронес мимо несколько сухих листьев и обронил их рядом в траве.

— Тогда, может быть, — осторожной просьбой прерывая тишину, снова заговорил Элмио, — может быть, хоть эти последние несколько дней я мог бы провести здесь с какой-нибудь пользой? Мне бы огромное удовольствие доставило вот даже просто побродить по миру духов…

— А что ты подразумеваешь под словом «удовольствие»? — неожиданно резко спросил Клэйрохс, строгим взглядом уставившись на него.

Вздрогнув от неожиданности, Элмио аж отшатнулся и не уверенно пробормотал:

— Удовольствие — это такое чувство. Это наши эмоции…

— Эмоции и чувства, говоришь? — Клэйрохс подошел к нему ближе и повернул ладонью вверх свою правую руку. На его кожаной перчатке тут же загорелся небольшой светящийся шарик. Постепенно он стал набирать объем и менять цвет с бледно-голубого на багряно-красный. В лунном свете эта картина выглядела довольно устрашающе, отчего Элмио даже попятился назад.

— Я могу устроить тебе сильный всплеск чувств и эмоций, без всяких прогулок — вот прямо сейчас, — голос капитана воинов совета звучал строго и с каким-то зловещим оттенком.

Переводя взгляд с горящего энергетического сгустка, на теряющееся в тени капюшона лицо, Элмио продолжал медленно отступать. Наконец, пробирающая его дрожь стала слишком очевидной, чтобы пытаться ее скрыть.

— Ладно, я понял… — пробормотал он, сглотнув вставший в горле ком. — Может, обойдемся без этого?..

Клэйрохс остановился и медленно развел руки в стороны, показывая, что полностью согласен с таким мудрым решением. Огонек у него на ладони постепенно угас. А Элмио развернулся и быстрым шагом пошел обратно к штабу воинов совета, стараясь унять трясущиеся колени.

Остаток ночи Элмио просидел у своего поломанного окна, печальным взглядом изучая звезды. Сегодня даже сквозь дымку рассеивающихся облаков они выглядели необычайно яркими и усеивали собой все небо. Это зрелище буквально гипнотизировало. Казалось, сам космос так широко распахнул свои объятия, что, вглядываясь туда, в эти бесчисленные скопления далеких небесных светил, можно самому улететь прочь — навстречу безграничному пространству.

Сквозь общее мерцающее великолепие по небу пронеслись сразу несколько таинственных огней. Конечно, Элмио знал — на самом деле это просто метеориты, сгорающие в атмосфере. Но почему-то именно здесь, в мире духов, ему хотелось верить, что это настоящие угасающие звезды, падающие с небес специально, чтобы загадывать миллионы желаний — самых разных, на какие только воображение способно. Тем не менее, просидев до утра, Элмио так и не загадал ни одного. Дурацкое чувство беспомощности не покидало его. Он уже сам не мог понять, чего хочет.

Поначалу, когда он только попал в мир духов, его терзало уныние, потому что у него совсем ничего не было: ни прошлого, ни настоящего, ни даже надежды на будущее. Он не знал, о чем мечтал и ради чего жил, и поэтому всей душой хотел это вернуть. Вернуть свою прежнюю жизнь, чтобы заполнить гнетущую пустоту.

Но какой ценой, как оказалось?

Если бы даже его память уцелела, ему бы все равно пришлось забыть все то, что с ним произошло в этом мире. Просто взять и выбросить целый кусок из своей жизни, причем, не зная даже, ради чего. От подобных мыслей Элмио бросало в дрожь. Вдруг там, в прошлом, ничего из того, что ему бы хотелось, у него не было? И он вообще раньше на улице жил, имея только дядю непонятно в каком лесу…

— ‹‹‹А не шанс ли это все изменить?››› — задавался он вопросом, рассматривая звезды. — ‹‹‹Не лучше ли, что я уже никогда не узнаю, каким я был?›››

В ответ на светлеющем небе пролетел еще один огонек. Он показался маленьким и холодным, но, в то же время, было в нем нечто обнадеживающее.

Элмио закрыл глаза и снова вызвал на ладонь высокую плазму, которую так неожиданно себе вернул благодаря капитану воинов совета.

— ‹‹‹Может, не стоило ему хамить?››› — мелькнула неуверенная мысль, пока он вглядывался в горящий зеленым цветом энергетический сгусток на своей руке, внутри которого изредка мелькали голубые искорки.

Впрочем, легкое угрызение совести тут же затмило прибывающее сияние увеличившегося магического шара. Элмио ни за что не хотел расставаться с ним и с этим потрясающим чувством, когда можешь держать высокую плазму в своих руках, ощущая пальцами ее светящуюся материю.

Но что теперь можно изменить? Ведь все уже потеряно. Клэйрохс не знает, что магические способности он обрел, пребывая здесь, в тонком измерении — во время своего отравления во сне. Да и что бы он сделал, если бы знал? Элмио был убежден — эти воспоминания капитан воинов совета все равно не даст ему сохранить и при первой же возможности отправит его назад в человеческий мир.