В попытке казаться сильными, неприступными, они скрывают недостойное глубоко — и чем глубже что-то скрыто, тем сильнее успевает стать до наступления Ночи. На словах все так просто, но оказаться один на один с противоположностью на деле куда сложней.

Ночи проходили в полной тишине. Ни одного слова, более того — ни вздоха, ни шуршания одеяла. Только магия и блеск лезвий — холодные зайчики на стенах, потолке, случайных крошках. Никто не спал — это я поняла на четвертый день.

Кассандра, похоже, расположилась за нишей. С наступлением абсолютной темноты спальники перемещались и больше нельзя было сказать кто и где находится. Подругу я определяла по длинному, колкому ножу, который сверкал редко, словно случайно, но работал безотказно. Я не могла разгадать, кто нападает и трусливо пряталась — это вошло в привычку в конце недели. Просто прятаться — за арматурой, брошенной на пол, под выступающей лоджией — и отчаянно сжимать в руке клинок, до скользких от пота пальцев, до дрожи. Иногда глаза смыкались, и я дремала — может, пять минут, а может — пару часов. И из ран за эти внезапные отрезки времени, когда я выпадала из реальности, остался только поверхностный порез на пальце, сделанный невнимательным движением. После того случая я поняла.

Я пешка в этой молчаливой темноте. Я не нужна им — ни мертвая, ни живая — им нужно только негласное обладание, победа, но не девчонка, спрятавшаяся глубоко в темном углу. Меня можно запугать или окружить заботой, главное молча дать понять, что перечить опасно. И им этого достаточно.

Поэтому, сидя в клетчатом пледе и наблюдая за взмахами длинного клинка и чуть загнутого, я раз за разом прокручивала картинку чьего-то искусного морока. Точно уверенная, что это не Эрик, я представить не могла — или не хотела — кто мог бы это сделать. Но девочка в синем платьице не желала уходить, и мы разговаривали по ночам. Я чувствовала, что это новый морок, но разговоры с малышкой заставляли сердце сладко замирать и я поддавалась. Мы говорили о том, что я не доверяла никому — о том, что было «раньше». Все, что было до битвы за Астровод, теперь казалось прошлым веком; и мы говорили, бесконечно долго, а она с каждой минутой все теплее прикасалась, предлагая горячим слезам течь, прокладывая дорожки по щекам, мокрые и соленые. Падать, глухо ударяясь об бетонную пыль. Я знала, что на утро это будет заметно, но с девочкой мне было наплевать. Потому, что она так напоминала то время, когда спрятаться было действительно достаточно. Просто забиться в темный угол — и всем снова будет все равно. И она понимала меня. Молча принимала все, что я выливала беззвучными словами, раздающимися только в моей голове и говорила то, что я хотела услышать. Она пожалела меня.

И раз за разом я откладывала разговор с Касс — как бы ни было горько лишится ее доверия, я не могла рассказать о малышке потому, что знала — от этого она исчезнет. Та, кто всегда рядом, единственная, кому не все равно. И я решила поговорить о другом, отвлечь подругу на какое-то время.

С сожалением проводив взглядом ночную гостью в темно-синем платье с золотой каймой, я осторожно выглянула в незастекленное окно. Сквозь завесу из плюща и неизвестных мне лиан проглядывало светло-розовое небо. В комнате, за моей спиной, раздался звон, преследовавший меня всю ночь, и я втянула голову, снова прижавшись к стене. Свет еще не заполнил «спальню», но ребята уже разошлись по расстеленным постелям из пледов и спальных мешков. По сверкающим кончикам я поняла, что оружие убрано. Через четверть часа свет выльется на безликие стены и притворявшиеся спящими «проснутся». Я свернулась клубком и приготовилась ждать.

— Касс? — девушка вздрогнула и поперхнулась сандвичем из полиэтиленовой упаковки:

— Мм? — отбросила прядь волос назад, и я отрешенно проследила, как они зацепились за вязаную кофту.

— Не здесь. Давай на верхний этаж, — прошептала, почти не размыкая губ. Кассандра облегченно кивнула и неожиданно громко заявила:

— Да, я дам тебе расческу. Только скорей верни, а то я сама как чучело, — и многозначительно кивнула на Эрика, подошедшего слишком близко. Парень отшатнулся и принял абсолютно независимый вид. Усмехнувшись про себя, я выдавила:

— Хорошо, спасибо, — и выскочила в пустой коридор, смягчая шаги, чтобы Эрик не услышал.

На последнем, седьмом этаже, Кассандра разбила замок, сдерживавший люк, и у нас появилась возможность иногда сбегать сюда, чтобы перевести дух. Немного расслабится перед тем, как провести еще день и еще одну бессонную ночь, не смея что-либо признать. Если кто-то осмелится играть в открытую, боюсь, мы просто поубиваем друг друга раньше, чем все кончится.

Я вздрогнула и упала, больно ударившись плечом о водосточную трубу. Осторожно перекатилась ближе к центру плоской крыши, боясь упасть с края, и поднялась. Выдохнула. Только кот.

Сириус, важно распушив хвост, добрался до выемки около дымохода и свернулся клубком так, что стал похож на единый комок белой шерсти. Я рассмеялась; смех скоро перешел в истерический и, смирившись, я просто опустилась рядом, зарывшись носом в колени. Пушистая жидкость перетекла к моим ногам и сочувственно поймала слезинку. Пространство просто схлопнулось, оставив меня и Сириуса в абсолютной темноте.

Похоже, в этот раз я знатно затянула с публикацией. Спасибо, что подождали, обещаю, следующая часть выйдет вовремя.

— Василис? Василисааа? — Касс стояла на коленях и поглаживала кота, стараясь не прикоснуться ко мне — Лисса? Ты как?

— Прости, — я поднялась, вытирая слезы. Здесь, под дождем, перемешанным с солнечными лучами, заметила, что глаза Касс тоже покраснели. Значит, я не одна не выношу бессонных ночей — я хотела поговорить, — сразу с места в карьер потому, что сил на предисловие нет — у вас есть план?

— Я тоже устала, — она подсела, так, что наши плечи соприкоснулись. И я поняла, что девушка ждет, молча спрашивая разрешения. Вздохнула и улыбнулась, чувствуя, как она расслабляется и оседает, сильнее облокачиваясь на кирпичный дымоход — да, Джейд вроде все продумал, только не все мне рассказал

— Скажи, что знаешь, — не решаясь заглянуть подруге в глаза, я протянула руку к Сириусу, развалившемуся и подставившему живот дождю.

— Джейд считает, что ты — хранительница воды, — я кивнула. Ничего нового — а Эрик — огня, — Кассандра замолчала, ухватив мою руку. Молча ответила ей тем же и проглотила мысль. Это трудно принять, но я ждала чего-то и хорошо, что это что-то пришло:

— Дальше.

— Получается, ты должна найти свой камень, а Эрик — дойти с нами до конца. Джейд думает, огонь будет в самом конце, — Касс вздохнула, решаясь — потому, что дело идет к битве. А где война, там огонь. Поэтому Эрик еще жив — без него не открыть городские ворота, как без четвертого Хранителя, — еще одна мысль, которую нужно просто проглотить. Я заметила, что тереблю пуговицу на рубашке и заставила себя отнять руку — поэтому мы ничего не предпринимаем. Понимаешь, Джейд не ночует здесь, — теперь мои брови рисковали потеряться в волосах, но я смолчала — он ищет твой камень — говорит, так быстрее. Но я думаю, он боится вывозить тебя из каменного дома ночью.

— Я так ценна? — усмехнулась я, не выдержала.

— На самом деле не из-за этого. Но я тебе ничего не говорила, — Касс усмехнулась и лукаво прищурилась — так вот. А я с каждой ночью все активнее напоминаю себе, что Эрик нужен, чтоб все кончилось. Так бы давно убила

— Значит, мы ждем, пока Джейд разыщет камень воды? — я оправила полу рубашки и подвернула штанину. Все что угодно, лишь бы занять дрожащие руки.

— Ага. Только вот загвоздка, — между водой и огнем остается земля, а ее Хранителя мы не нашли, — я вздрогнула и выпрямилась. Воспоминания об Астроводе, преследовавшие меня с начала нашего путешествия, снова пропыли на обратной стороне век:

— Зато, кажется, я нашла