Ребята переговаривались в стороне, кажется, Джейд ссорился с Хранителем, Эриком, по поводу провизии. Теплый камешек в кармане ясно указывал на парнишку, подтверждая наши догадки и оставляя неизвестным то, как много он знает. Я с любовью погладила его шершавую поверхность и вернулась к руновязи.

Направить силы, плещущиеся золотым жидким огнем, в дорожки рисунка оказалось куда проще, чем я запомнила, да еще и пришлось удерживать рвущуюся наружу силу. Я с улыбкой подавила волну соленой воды, оставив для моих попутчиков только маленькую часть от скрытого.

— Ты молодец, Лисса, — теплые руки в мягком свитере подкрались неожиданно. Я с трудом согнала дрожь отвращения и покорно приняла тепло — все у нас получится, правда? — он ободряюще похлопал меня по плечам и мельком глянул на руновязь, которая, похоже, не слишком его интересовала.

Мелькнула мысль оставить его здесь, в родном городке, но я потушила искру. Одного кивка от растерянной, старающейся быть сильной девушки хватило, чтобы собрать их вокруг. Я интуитивно ухватила ребят за запястья и зажмурилась. В силе Стихии я не сомневалась, но сомневались стоящие вокруг и это неимоверно выводило из себя и сбивало с толку.

Птицы заливались, словно наслаждаясь эхом, ударяющимся о бесконечную пустошь. Земля, поросшая вереском, сглаживала все выступы и впадины так, что казалось, будто долина идеально ровная. Именно то, что нужно двоим потерявшимся, чтобы найтись.

Внезапно на одном из холмов, затмевая свет солнца, закрутилась воронка, втягивая беспокойный ветер с пустоши в прозрачное и живое нечто. Временной переход стал сыпать искрами, когда из него наконец показалась девичья голова.

Четверо ребят, кубарем выкатившихся на вереск, медленно поднимались и оглядывались. Одна из девушек тут же подскочила, хватая белый комок шерсти и отскакивая в сторону, а другая, поднявшись на колени, украдкой провела рукой по шершавому куску гальки и спрятала под куртку.

— Позволь спросить, Лисса, в каком мы времени?

Эрик, отлично зная, что я не люблю свое имя, сделал его еще хуже, превратив в прозвище; но я промолчала, ведь их расположение мне еще понадобится.

— Лет так десять до нашей встречи, точнее не скажу. Надеюсь, я с мамой уже ушла по какому-нибудь переходу или как мы сюда попали. Не хотелось бы увидеть маленькую себя.

— Думаю, тебе невероятно шло то платье в стиле Средневековья — Джейд, спрятав улыбку в рукаве, занялся огромной брезентовой сумкой, в которую умудрился уместить все наши запасы.

— А ты крута, — улыбнулась Касс, убедившись, что усатая нечисть нашла себе уютную кочку — перенесла нас вчетвером, да еще и эту махину, которую Джейд называет минимальным провиантом.

Я поморщилась — не хотелось, чтобы ребята заметили, сколько силы в маленьком камешке; к счастью, Касс хватило сдержанной улыбки.

Палатка, которую сообразил Джейд, и пламя костра остались далеко позади. Я просто брела по вересковой пустоши, спотыкаясь об окоченелые тела птиц и чертыхаясь. Ветер насмешливо играл с прядями, кидая их в лицо и прилепляя к обветренным губам, наматывая на уши и щекоча кожу спины под курткой. Отблески огня скоро перестали ласкать спину, и я наконец почувствовала долгожданный холод. Озябшие руки не хотелось прятать в карманах, озноб дарил ясность. Я обернулась и прокрутилась несколько раз, убеждаясь, что отошла достаточно далеко — голоса ребят потерялись в вечерней голубой мгле, а ярко-оранжевое пятно и вовсе скрылось за холмом. Больше идти не было сил; я опустилась на первую попавшуюся кочку, оказавшуюся заросшим трухлявым бревном. Все это отмечала мельком, с удивлением заметив, что не чувствую ни мокрых от росы ступней, ни вообще ничего. Стараясь сохранить это блаженное ощущение, я растянулась на земле, гипнотизируя небо и машинально пересчитывая звезды. Это — то, что мне нужно; не ощущать ничего, кроме того, что захочу сама. Я благодарно сжала камень Стихии в потайном кармане и вернулась мыслями к сидящим далеко, греющимся у огня — Джейд даже зефир прихватил. Их нельзя просто оставить здесь — вовсе не из-за заботы, а потому, что они пригодятся. Не знаю, как скоро вернусь в свое время и смогу ли найти еще тех, кто всегда рядом — может, и не ради меня, но так даже легче. Они метаются и не могут понять, на какой стороне, и мне это на руку; я же сама за себя.

Обратный путь пролетел, как мгновение, промерзшие и не гнущиеся ноги сами несли меня к источнику тепла. Я мысленно оценила свой вид — потерянная, замерзшая и голодная — и улыбнулась.

Несносные сверчки все не умолкали, наоборот подбираясь все ближе к палатке, ввинчивая свой стрекот в уши. Я перевернулась и шумно выдохнула разгоряченный четырьмя телами воздух. Волосы, растрепавшиеся за мою прогулку, шуршали, мешая уснуть. Откуда-то с далекого моря подул ветер, залетая сквозняком под брезент; дышать стало легче, и я попыталась снова уснуть — прикрыла глаза и отпустила мысли в свободную пляску. Кажется, это и оказалось ошибкой.

Перед глазами всплыл Аарон. Я давно не вспоминала о нем, предпочитая просто отталкивать в глубину сознания. Только этих мыслей вкупе с образами двух моих спутников не хватало, чтоб я вконец помешалась. И все же гадкое, мокрое от слез сочувствие надёжно обосновалось в уставшем мозгу. Я смирилась и стала ждать, когда воспоминания о Хранителе уйдут.

Удивительный камешек дал мне не только силу, но и знание, так, что теперь я наверняка знала всех четырех Хранителей. Возможно, мы просто не замечаем какого-то знамения, но я и без него знаю, что камень Земли здесь — в вересковой пустоши, в другом времени, как и Аарон. Интересно, как отреагирует символ Земли на чужака? Обрадовавшись, что мысли сменили курс, я ухватилась за эту мысль.

Калейдоскоп образов прервал треск огня. Я настороженно прислушалась, но только отчетливее услышала, как кто-то снова развел костер; видимо, мне не одной не спится на новом месте. Извиваясь змейкой, я бесшумно проскользнула наружу.

***

Я едва успел заметить, как от темного пятна палатки отделилась девичья фигурка. Высокий столб дыма ненадолго отгородил меня, дав время полюбоваться Лиссой.

Даже в пижаме и с растрепанными волосами она выглядела уверенно. Огляделась вокруг, вызвав у меня невольную улыбку и опустилась на бревно, поджимая ноги. Я придвинулся к огню, руша что-то магическое и поискал взглядом плед; хотелось согреть ее руками, но не решился.

— Не спится? — она поежилась от промозглого ветра, грея руки над огнем.

— Так странно, — не стал отвечать на очевидное — как будто только что мы были у себя дома и все было так скучно, как — оп — и мы в прошлом, посреди огромной пустоши, и мы оба — Хранители Стихий.

— А мне всегда казалось, что я не на своем месте, — она доверительно заглянула мне в глаза, заставляя вспомнить свои гнусные планы, построенные в городском парке — и я смею предположить, что теперь все, как надо.

Мы не стали больше говорить, наслаждаясь чем-то хрупким, повисшем в воздухе. Я только и думал о том, сколько должно быть сил, чтобы остаться собой, чувствуя невероятную мощь в кармане, чтобы улыбаться сейчас.

Вместо нас звонкую морозную тишину прервали тихие голоса, доносящиеся из палатки. Я инстинктивно отодвинулся к краю бревна, уложенного у огня в качестве скамьи, и тут же мысленно выругал себя за это трусливое движение. До последнего хотелось надеяться, что проклятые родственники просто меняются местами на своих лежанках, но нет — взъерошенная голова парня высунулась, и, заметив Лиссу, улыбнулась и прошептала что-то в брезент, вылезая полностью. Василиса обернулась и приветливо махнула Джейду, приглашая к огню. Зубы заскрежетали сами собой, но я уговорил себя молчать и слушать. Касс принялась о чем-то рассказывать Лиссе, параллельно шаря рукой в сумке с провизией. А я смотрел на девушку без привычной дрожи и настороженности, даже как будто сквозь; вздрогнул, отряхнулся и приказал себе не мудрить.