Я оглянулась на шум, стирая соленые ручейки, уже начавшие смешиваться с дождем.

Кто-то вновь открыл люк. Из черной дыры вылезли сначала молочно-белые, словно светящиеся в сумерках от туч, тонкие пальцы. За ними высунулась голова и я выдохнула — сегодня мне придется сражаться только со знакомым человеком. Эрик дергался, но его колени раз за разом соскальзывали с мокрого железа. Я, сама не понимая, что делаю, подошла поближе. Парень, почти оказавшись на крыше, упал вниз, едва успев схватится за бортик. Снизу послышались неразборчивые ругательства

— Наверно, больно? — я присела на корточки и ухватила парня за плечо

— Что…что ты делаешь? — он рвано выдохнул мне в ладонь, которую я уже протянула к его спине. Впившись пальцами в мокрую рубашку, изо всех сил потянула извивающегося парня вверх.

Он попытался подняться, но не смог, с ужасом глядя на брюки. Нога подкосилась и Эрик снова оказался на мокром бетоне. Я подошла поближе, растирая онемевшие руки; от промокшей ткани на ноге струилась кровь, пробегая узким ручейком по крыше и, должно быть, стекая в один из желобов. Я рывком упала на колени, требовательно перевернула лежащего на полу, задрала ткань и провела пальцем вокруг рваного пореза. Послышался треск рвущихся нитей, я обернулась, увидев, как Эрик отрывает ровную белую полосу от рубашки и протягивает мне.

Самодельный бинт, чуть пропитавшись кровью в центре, остановил поток. Я устало оперлась на одну руку, протянув другую парню:

— Вставай, — но он медлил, закусив губу

Внезапно я сообразила, что, только что такой слабый, парень перехватил мою руку повыше локтя, другой притягивая к себе за плечо. Он со стоном приподнялся и вдруг впечатал меня затылком в бетон, заставив поморщится и запоздало вскинуть руки, пытаясь отстранить Эрика. Поздно. Я успела только почувствовать, как его ледяная рука легла мне поперек горла.

В медленные, тягучие две минуты я помню только темноту и яркие звездочки перед глазами; пальцы, сделавшись вдруг холодными лезвиями, давили на горло и грудь, мешая дышать. Я слышала хрипы, вздохи и стоны, не скоро сообразив, что это я пытаюсь вырваться из цепкой хватки. В последний раз открыв глаза, решила заглянуть в темные, расширившиеся в темноте зрачки Эрика и заметила птицу за его спиной. Похоже, он прочитал это на моем лице, но было уже поздно.

Дрозд, пролетев куда-то пониже, скрылся. Но за спиной парня появился кое-то опаснее — Лина резким ударом сбила его руки с меня, перевернула Эрика на спину и прошептала что-то, заставившее его невнятно забормотать, постанывая. Очевидно, девушка случайно надавила на искалеченную ногу. По лужам вновь заструилась кровь.

— Пошли, — я ухватилась за протянутую руку, с трудом поднимаясь, и последовала за фигуркой в сером платье к пожарное лестнице, едва заметной за пеленой дождя.

До дома я добралась словно в тумане, вновь переживая все, что так стремительно пронеслось словно мимо, оставив только синие отпечатки на шее, скрытые ото всех за кудрями.

Проснувшись и уставившись в потолок, я долго силилась привести мысли в порядок. Через четверть часа вздохнула, поднялась и на ватных ногах спустилась на кухню. Мика сидела на последней ступеньке, обложившись книгами и тупо уставившись в пустой лист.

— Дурацкое сочинение, — пожаловалась она, бегая глазами по раскрытой странице. Я поморщилась, с трудом перешагивая через эти баррикады.

— И тебе доброе утро, — спустя пару часов, окружив себя еще и несколькими опустевшими чашками, мы отправили стопку аккуратно исписанных листов в ящик стола. Сестра, привстав на носочки, порывисто меня обняла и потащила куда-то за калитку, неразборчиво тараторя. Я успела только прихватить большой черный зонт, который, впрочем, перестал защищать от беспрерывного дождя, стоило мне выйти на скользкий асфальт.

Щурясь от капель, ставших холодными, я заметила Лину, осторожно закрывающую дверь. Мика уже неслась далеко впереди, чтобы перехватить девушку. Я не сомневалась, что сестра знакома со всеми жителями города; судя по бесчисленным коробкам с выпечкой, с которыми она выныривала по утрам на улицу, скрываясь в горячей дымке, многие сочли ее за отличного друга. Я отошла под защиту хлипких деревьев, прижавшихся к заборам по обе стороны от дороги. Впереди Мика активно жестикулировала, что-то рассказывая Лине, чуть склонившей голову набок. Девушка внимательно прислушивалась, но будто больше к шуму дождя, чем к словам стоящей перед ней. Я проследила взгляд Лины и тоже уставилась в грозную анфиладу деревьев. Ветер, тоже вымокший до нитки, жалобно завывал, ковыляя по мокрому гравию, и в отместку отчаянно скрипел стволами.

На какое-то мгновение я увидела среди промокших листьев силуэт со знакомыми всклокоченными волосами. Дыхание сбилось, руки, дрогнув, сжались в кулаки. Силуэт лихо встряхнул головой и, словно усмехаясь, обернулся. Я не заметила, как подалась вперед, растирая онемевшие пальцы и недоуменно и яростно разглядывая кудрявую шевелюру.

Но затем фигура слилась с мутной водяной дымкой и мне пришлось признать, что человек привиделся. Кроны шумно раскачивались, встречаясь друг с другом и отталкивались, подаваясь назад. Под таким дождем некому гулять в дебрях парка. Я обернулась на двух девушек, стоящих под крышей на ступеньках каменного крыльца, и только сейчас заметила, что Лина громко мне что-то говорит, но слова на полпути смывает дождь. Я быстро приблизилась и взбежала по ступенькам; Лина приоткрыла дверь и впустила нас в короткую крытую галерею. Струи стекали по обе стороны, смешивая тучу брызг с пеленой дождя. Мика заинтересованно огляделась, взяла мой зонтик и, выскользнув из-под надежной крыши, затерялась в саду. Лина обернулась и повысила голос, чтобы перекричать стихию:

— Не находишь, что все это странно и слишком стремительно? Мика предложила немного отвлечь тебя, — я охнула и обернулась, словно рассчитывая встретится с сестрой взглядом

— Она знает? — Лина рассмеялась и уверенно заявила:

— Ничего из того, что произошло вчера в мансарде. Но она волнуется, говорит, ты все меньше времени проводишь дома, а когда возвращаешься, все чаще запираешься у себя, — она опустилась на ступени и поджала ноги — остается поверить ей на слово

— Что она задумала? — из прошлых похождений сестренки стоило ожидать чего-то грандиозного и несколько незаконного.

— Все в порядке, — Лина правильно истолковала испуганную мину на моем лице — весь план праздника — мой, — я тихонько вздохнула, надеясь, что девушка не услышала

— Если все это ради меня… — она перебила

— …даже не думай. Ты ужасно обидишь Мику и пару-тройку моих друзей, — она поиграла бровями и произнесла, наслаждаясь моим вновь вытянувшимся лицом — в полночь

Мика выскочила из зарослей шиповника у дверей, как чертик из табакерки и, сунув мне зонт, потащила к выходу. Все, что я успела услышать, показалось мне дурной игрой фантазии:

— Колдуньи любят темноту.

Я на всякий случай уточнила у сестры, когда мы брели по дорожке перед домом:

— Почему в полночь? Если это вечеринка ужасов…

— …не порть веселье! — Мика слегка подпрыгивала, наслаждаясь предстоящим праздником.

Вечером, увидев меня на лестнице, сестра быстро подскочила ближе, преодолев десяток ступеней и велела потушить свет в комнате, чтобы не вызвать подозрение у домашних. Сама она очень скоро вышла из своей комнаты в пижаме и медленно спустилась вниз за стаканом воды. Впрочем, прежде, чем выключить большую хрустальную люстру, она подмигнула мне и кивнула на мой халат, расстеленный на кровати.

Оставшиеся пару часов я провела в полной темноте, зарывшись в одеяло с фонариком и книгой. И поймала себя на мысли, что на время забыть о карте и ребятах в мансарде гораздо приятнее, чем казалось вначале. Я подумала о Тесс, ощутив, как мне ее не хватает и неожиданно вспомнила Эвелину, показавшую мне все ходы в Астроводе, приносившую чай и молча сидевшую рядом. Но как бы не хотелось снова оказаться среди Колдуний, я должна избавится от опасности. Все это — мое дело.