— Уже не получится.

— Точно, — согласился он и зажег потухшую сигарету.

— Возвращайтесь к себе, — скомандовал Питер. — Больше никаких прогулок. Все перемещения только под нашим контролем. Даже внутри здания, даже от комнаты к комнате. Лейла, сопроводи их.

Виктор усмехнулся, но подчинился. Из-за этих тупых деревенских скотов ему придется реже выходить наружу.

В комнате его ожидали два человека: и ни один из них не был психологом. Подполковник Фаруджа и маленького роста человечек с смешными усиками, младше Виктора, в забавном одеянии. Такое вроде бы называлось сутаной. Подполковник показал ему на свободный стул:

— Присаживайтесь. Это святой отец Энрике Карраджо, представитель Римской Католической Церкви.

Виктор уставился на священника в полном недоумении: зачем он здесь? Что нужно священнику от него? Еще в школе им рассказали, что именно религиозные фанатики играют не маленькую роль в разжигании ненависти к модифицированным людям.

— Я, так понимаю, что доктор Альберт не придет?

— Верно, — согласился Фаруджа, — доктор закончил свою работу. Сегодняшний инцидент показал его некомпетентность.

Виктор кивнул головой, соглашаясь: странно, что психолог не смог уловить настроение попытавшихся сбежать косоваров. А ведь опытный мозгоправ должен чувствовать такие вещи задолго до того, как их попытаются реализовать.

— У меня для вас плохие новости, Солано.

— Меня повесят или расстреляют? — Виктор попытался улыбнуться, но военный достал свой комм и повернул экран так, чтобы он мог хорошо рассмотреть фотографию.

У Виктора перехватило дыхание. На паркетном полу лежала его мать, его мама, его мамочка. Она лежала на спине, откинув левую руку в сторону, а правой держала рукоятку пистолета. Под ее головой растеклась лужица уже свернувшейся крови. Правая сторона лица почти полностью отсутствовала. Темно-синие облегающие брюки и черная кофта с высоким горлом не позволяли увидеть никаких следов насилия.

— По официальной версии она покончила с собой, — заявил подполковник.

— Как вам удалось получить этот снимок? — почти шепотом спросил Виктор. — Или вы его смонтировали? Смонтировали же? С вашей-то техникой?

— Снимок получен от агента, агент также сообщил, что есть все основания думать, что это не самоубийство, а инсценировка.

— У вас есть агенты в Республике?

— Да. И я даже не стану скрывать его имя. Он вам знаком, вернее она. Джеки Вайн.

Виктор на мгновение подумал, что сейчас потеряет сознание. Перед глазами все начало плыть, но слабость тут же прошла. Новость о том, что Джеки работает на внешних, его нисколько не удивила. Она всегда умела находить неожиданных союзников и покровителей, его больше удивил тот факт, что подполковник так спокойно выдал ему имя агента.

— Примите мои соболезнования, — заговорил священник. Голос у него оказался низкий, совсем не соответствующий хрупкой внешности. Низкий и приятный. — Терять близких — это испытание для каждого из нас.

— Когда?

— Это произошло три дня назад. Мы получили информацию только сегодня утром. Присоединяюсь к соболезнованиям.

— Зачем здесь этот человек?

— Святой отец хочет предложить вам работу. С моим командованием это согласовано.

— Работу? На Церковь? Я же не верю в вашего гребаного Христа!

— Солано, я мусульманин, вы обобщаете, но позвольте святому отцу сделать предложение.

— Сейчас? Именно сейчас? — Виктор хотел закричать, но не смог.

— Да, именно сейчас, — твердо заявил Фаруджа и обратился к маленькому обладателю смешных усиков. — Отце Энрике, изложите ему суть.

— Господин Солано, моя Церковь находится в авангарде борьбы с вашим государством. Думаю, что этот факт вам известен. Позиция Папского престола однозначна: в нашем мире биологическому виду, как ваш, нет места.

— И вы хотите предложить представителю этого вида работу? — Виктору показалось, что священник издевается, но тот выглядел серьезным.

— Да. Мы подробно ознакомились с вашей историей и считаем, что в свете грядущих событий вы могли бы быть нам полезны. А мы вам.

— Грядущие события — это война?

— Да. Как только закончится топливо на Станции, мировое сообщество начнет операцию по освобождению территории, захваченной вашим видом.

— Вы просто перебьете всех, — мрачно заметил Виктор, — зачем вам я?

— Позиция Папского Престола такова: любыми средствами избежать геноцида. Не будем скрывать, что абсолютно все население Анклава будет стерилизовано, но Папа Климент желает, чтобы в результате операции было как можно меньше жертв с обеих сторон.

— Я еще раз повторю свой вопрос: что конкретно вам от меня нужно? — Виктор начал злиться. Эти ублюдки сунули ему под нос фотографию мертвой мамы, его мамы, любимой мамы, которая вырастила его, заботилась о нем, которая посвятила ему свою жизнь. А теперь пользуются тем, что он находится в состоянии … Он и сам не мог точно описать свое состояние: растерянность, боль, горечь, паника, ненависть, ненависть к тем, кто это сделал. Она не могла покончить с собой. Его мать не была трусом, это была жесткая, волевая женщина, которая смогла вырастить без отца нормального мужчину, а не размазню, затюканного вниманием. Она бы никогда так не поступила. Значит, ее убили по приказу Совета. Маккензи, Герт. Твари. Не получилось с ним, достали мать. И Петр не смог помочь, а ведь мог. Хотя. Если на станции осталось мало топлива, то и влияние сотрудников станции уже не столь велико как раньше.

— Мы рассматриваем возможность минимизировать жертвы среди населения Анклава. Вы прекрасно знаете город, знакомы со многими представителями власти. Надеемся, что вы сможете организовать своих бывших соотечественников таким образом, чтобы они отказались от сопротивления и интегрировались в обычную жизнь.

— Стать коллаборационистом? Предателем?

— В Ветхом Завете есть понятие «Око за око». Это будет вашим ответом на то, что Совет Анклава сотворил с вашей жизнью.

Виктор не знал, что ответить: предать свою расу, заставить их подчиниться воле внешнего мира. С другой стороны, это ведь дает ему шанс отомстить членам Совета, которые пытались убить его, но итоге убили его мать. Суки.

— Мне нужно подумать. И еще, полковник, Джеки не сообщила о том, как похоронили мою маму?

— Нет. Но я передам ей этот вопрос. Ответ будет на следующей неделе.

— Хорошо. Еще один вопрос: почему вы допускаете участие гражданских в конфликте?

— Вы про святого отца и Ватикан?

— Да.

— Церковь — своего рода государство, так что ее можно рассматривать именно в таком виде. А, вообще, Солано, поройтесь в сети. Там все подробно разжевано, и доступ к этой информации у вас есть.

— Сколько времени вам потребуется на ответ, господин Солано? — спросил священник.

Виктор пожал плечами:

— К вечеру буду готов. И все же, почему я? Почему не Сонины?

— Вы умеете принимать решения, можете организовать людей, имеете, хоть и небольшой, но все же, опыт руководства коллективом, хорошо знакомы с социальной обстановкой в городе, не склонны к чрезмерному насилию.

— И еще отлично мотивирован убийством родственника?

— Именно так, — согласился священник, — плюс, за последние несколько лет эмигрантов из Анклава не было вообще. Мы даже думали о том, чтобы закрыть этот центр.

— Центр принадлежит Церкви?

— Да, он содержится на средства Престола.

— Ясно,

Полковник и священник поднялись со своих мест:

— Дадите ответ, Солано, как будете готовы. Я в любом случае задержусь здесь из-за происшествия, а святой отец дождется вечера.

— Хорошо.

Гости покинули его комнату. Виктор подошел к окну и распахнул его, достал спасительную сигарету и закурил. Он остался один в этом мире. Больше никаких родственников, да и просто друзей у него теперь нет. Он одинок, ему даже поделиться не с кем. При воспоминании про мать он сжал зубы: предложение священника предоставит ему шанс разобраться с виновными в ее гибели. Если только внешние не придумали эту историю. Очень подозрительно, что новость о смерти его родительницы совпала с предложением поработать в оккупационной администрации.