Меня нельзя игнорировать. Если она закатит один из своих припадков или начнет капризничать, я вымещу это на ее заднице.

Только она не из тех, кто закатывает истерику без веской причины. Этим утром она кончила мне на пальцы после того, как дочиста вылизала свою тарелку.

Когда я отпустил ее, она разгладила юбку и проворчала, что ей нужно переодеться, направляясь обратно в свою комнату.

В припадке не было необходимости.

Как бы она ни чувствовала себя обиженной, Аврора понимает, как сильно она нуждается в прикосновениях, которое могу дать только я. Она знает, что не может бороться с собой, когда дело касается меня. Чем упорнее она это отрицает, тем быстрее ее тело подчиняется моему приказу.

В том, как она падает, есть эйфория, даже когда она этого не хочет. Я медленно формирую ее, чтобы она стала моей идеальной покорной девочкой, но в то же время я не хочу гасить ее огонь. Я также не хочу стирать то, как она смотрит на меня каждый раз, когда спускается со своего кайфа.

Она ненавидит, что не может устоять перед своим трансом, когда дело касается меня. И поскольку она ничего не может с этим поделать, она направляет эту ненависть на меня.

Меня это вполне устраивает. До тех пор, пока она у меня в руках.

Все началось с необходимости разгадать ее и с кощунства думать, что она может хранить от меня секреты.

Теперь это нечто большее.

Я даже сам этого не понимаю, но я готов увидеть это до самого конца.

Что приводит меня в ее квартиру.

Быстрый запрос с Харрисом сказал мне все, что мне нужно было знать. К ней явился адвокат Максима, и она сбежала.

Я набираю код и захожу внутрь. Охрана пришла спросить, кто я такой, но после разговора с Харрисом, который сейчас ждет меня в машине, он отступил.

В квартире темно, за исключением телевизора, который показывает черный экран, но он не выключен. Автоматическая лампочка мигает у входа, когда я вхожу внутрь.

Квартира Авроры средних размеров с бесчисленными фотографиями часов на стенах. Ее вкус в основном черно-белый. Ее диваны черные. Стену белые. Висячие часы черные, ковер белый.

Цветовая гамма намекает на нечто отличное от ее вкуса, подчеркивая ее внутренний хаос.

Сначала я ее не вижу, но потом различаю тело, свернувшееся в позе эмбриона на полу.

Я делаю паузу, пытаясь получше рассмотреть открывающуюся передо мной сцену. Что-то внутри меня шевелится. Понятия не имею, что, но оно просто движется.

Я подхожу к ней и приседаю перед ее неподвижным телом. Я глубоко выдыхаю, когда замечаю, как поднимаются и опускаются ее плечи.

Ее бледные руки прижимают колени к груди, пальцы непроизвольно подергиваются, а конечности сводит судорогой. Ее черные пряди закрывают обзор, поэтому я приподнимаю их двумя пальцами.

Глаза Авроры зажмурены так крепко, будто она боится их открыть. Ее губы сжаты в линию, розовая помада размазана. Тушь и высохшие слезы покрывают ее щеки.

— Почему... — бормочет она. — Почему?

Должно быть, это из-за Максима. Снятся ли ей кошмары о нем, или, возможно, она вновь переживает какие-то воспоминания?

— Аврора.

Она даже не шевелится, поэтому я трясу ее за плечо. По какой-то причине я не хочу, чтобы она оказалась в ловушке в этом месте. Это место только причиняло ей страдания и боль.

— Аврора!

Ее глаза распахиваются, но она не видит меня, не совсем. Словно она смотрит сквозь меня. Глубокие, темно-синие ее радужки погружены в транс, из которого она не может себя вывести.

Я провожу пальцами по ее волосам.

— Давай, дикарка. Возвращайся.

Она этого не делает. На мгновение она смотрит вперед, будто зачарованная чем-то по телевизору.

Мои пальцы скользят к ее шее, и я слегка сжимаю, увеличивая давление небольшими шагами, пока она не сосредотачивается на мне.

Она фокусируется, но ее глаза не совсем там, где надо. Как будто она хочет меня видеть, но не может.

— Алисия не может уйти. Не сегодня. — ее голос ломкий, даже затравленный. — Она не может, Джонатан.

Я обнимаю ее за спину, и она сжимает мой пиджак в смертельной хватке, ее тело дрожит, дыхание прерывистое.

Тогда это возвращается ко мне.

Аврора получила известие о смерти Алисии в тот день, когда сообщила о преступлениях своего отца. Понятия не имею, почему я не подумал об этом факте раньше.

Все ее трагедии произошли в один день. Один удар за другим. Ей было всего шестнадцать, и она не знала, что такое жизнь, пока ее у нее не отняли.

Неудивительно, что она нуждалась в возрождении.

Теперь, когда часть ее кошмаров вернулась, она отброшена на одиннадцать лет назад.

Я несу ее на руках, и она прижимается ко мне, ее тело все еще дрожит.

Несмотря на значительный рост, она легкая, как перышко. То, как ее изгибы формируются во мне, кажется естественным и легким.

Как будто, так и должно было быть всегда.

У нее вырывается всхлип, когда она утыкается носом в мой пиджак.

— Алисия...

— Ее здесь нет, но я рядом. Я всегда буду рядом, дикарка.

Глава 22

Аврора

— Я всегда буду рядом.

Эти слова просачиваются в мое сознание и выходят из него. Как тень, которую ты можешь видеть, но не можешь коснуться.

К тому времени, как я открываю глаза, я не знаю, реально ли то, что я вижу, или это просто игра моего испорченного воображения.

Первое, что я замечаю, это то, что я не в своей квартире, не лежу на полу и не переживаю свои ужасные воспоминания.

Моя комната в доме Джонатана поражает своим огромным пространством и элегантным потолком. Когда я сюда попала?

— Тебе нужно поесть.

Я резко принимаю сидячее положение и только тогда замечаю Джонатана, сидящего на стуле напротив моей кровати.

Он одет в темно-синие брюки от костюма и белую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Верхние пуговицы его рубашки расстегнуты, открывая тугие линии ключицы и намекая на мышцы груди.

Это самое большое количество кожи, которое я когда-либо видела у Джонатана, если не считать его жилистых рук. Как будто он живет в костюме — или родился в нем.

Не то чтобы ему раньше приходилось раздеваться догола, все, что ему нужно, это твердая рука, чтобы заставить меня рассыпаться.

Он был сосредоточен на своем телефоне, но теперь он засовывает его в карман и берет тарелку супа с подноса на прикроватном столике.

— Ты привёз меня сюда?

— Зачем задавать вопрос, на который ты уже знаешь ответ?

Прослушивал ли он голосовое сообщение Алисии? Хуже того, видел ли он меня на самом дне, на полу?

— Как... как ты получил доступ в мою квартиру?

— У меня свои способы. — он протягивает мне тарелку. — А теперь ешь. Ты ничего не ела с утра, а сейчас девять вечера.

Откуда, черт возьми, он это знает? Я не утруждаю себя расспросами, потому что он просто скажет, что у него снова свои методы, или прямо проигнорирует меня.

Мой нос морщится от запаха еды.

— Я не голодна. Во всяком случае, тошнота вот-вот накроет меня без всякой видимой причины.

— Это часть твоего перерождения? Пропускать приемы пищи?

— Ну и что с того, что это так?

— Ты не можешь убежать от Максима, прекратив все, что ты делала, когда была с ним. Ты ведь понимаешь, что обманываешь только саму себя, верно?

Мои ногти впиваются в одеяло, когда черная ярость клокочет у меня в животе.

— Ты ничего обо мне не знаешь, чтобы так говорить, хорошо? Ничего! И я просила тебя не произносить его имени.

— Вот, явное доказательство того, что твое перерождение так и не состоялось. Если ты в растерянности после встречи с его адвокатом, как собираешься встретиться с ним лицом к лицу, когда он появится? Потому что он снова появится, Аврора. Если это не связано с условно-досрочным освобождением, то это будет связано с чем-то другим. Такие люди, как Максим, не любят, когда их оттесняют в тень. Он украдет всеобщее внимание и придет за тобой. Так что вместо того, чтобы убегать от призрака его имени, соберись с духом. Режим полета никогда не работает, так что ты, возможно, захочешь попробовать режим боя.