— Я думала, мы могли бы сыграть в «Монополию». Что ты думаешь?

Он смеется и прижимает меня к груди.

— Ты действительно милая, знаешь это?

— Милая? Вау, спасибо. Мне больше нравится пьяный Фишер. Пьяный Фишер сказал, что я сексуальная.

— Неужели? Что плохого в том, чтобы быть милой?

Я пожимаю плечами. Фишер прижимается лбом к моему.

— Держу пари, ты сладкая на вкус.

Я с трудом сглатываю. О, Боже. Что, если я на вкус, как черствый «Чирос»? (Примеч.: Cheerios — товарный знак сухого завтрака в форме колечек).

— Есть кое-что, что ты должен знать.

— Ладно. — Он отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Ты знаком с этим придурком. Что ж... он единственный парень, который у меня был... — Тьфу.

— Что? Ты серьезно?

Я открываю дверцу машины и бросаю туфли и сумочку на сиденье. Захлопываю дверь и прислоняюсь к ней.

— Мне очень жаль.

— Ты извиняешься? Почему ты сожалеешь об этом?

— Потому что не хочу, чтобы ты разочаровался в том, что я не такая опытная женщина, какой кажусь в своих книгах. По правде говоря, я никогда не делала и половины того, о чем написала.

Фишер оглядывает стоянку и смотрит, как люди садятся в свои машины и лимузины.

— Почему бы нам не поехать к тебе и не поговорить об этом там? Я думаю, здесь не место для такого разговора.

Я киваю и открываю дверцу машины.

— Я поеду за тобой, хорошо?

— Конечно.

До моего многоквартирного дома двадцать минут езды. Всю дорогу я жалею, что вообще сказала что-то Фишеру. Я должна была просто переспать с ним и не говорить ни слова. Может быть, я не так уж ужасна, и он бы никогда не узнал.

Я паркую машину, Фишер паркуется рядом. Беру туфли с сумочкой и открываю дверь, готовая извиниться за сказанное.

Он деловито запирает машину, его галстук свободно болтается на шее.

— Эй, мы можем просто забыть, что я сказала?

Я не успеваю закончить фразу, как губы Фишера касаются моих. Он наклоняется, берет меня на руки и несет в здание. Когда мы входим в лифт, Фишер опускает меня на пол, нажимает кнопку моего этажа, а затем прижимает меня к стене лифта.

— Ты думаешь, меня волнует, что ты делала, а чего нет? — Его дыхание становится тяжелым, и он проводит тыльной стороной пальцев по моей щеке. — Меня волнует только то, что я собираюсь сделать с тобой. Сегодня вечером.

Раздается звонок лифта, и двери открываются.

Я застываю на месте. Фишер такой чертовски сексуальный. Он делает шаг из лифта, и двери начинают закрываться, оставляя меня внутри. Фишер просовывает руку между дверьми и хихикает.

— Не бойся. Обещаю быть нежным, если ты не хочешь, чтобы я был грубым.

Я сглатываю. Он протягивает мне руку и улыбается.

— Подойди.

Фишер ведет меня к двери и берет ключ. Отперев ее, кладет руку на косяк и смотрит, как я вхожу. Закрывает за собой дверь и запирает замок.

— Дай мне свой телефон.

Я лезу в сумочку и вручаю ему телефон.

— Зачем?

— Просто хочу убедиться, что ты не отправила никаких экстренных сообщений Луне.

Я улыбаюсь.

— Ты не хочешь, чтобы тебе помешали?

Он качает головой.

— Мне забаррикадировать дверь? У нее есть ключ?

— Не думаю, что она нас побеспокоит. Гм... хочешь посмотреть телевизор?

— Нет.

— Хочешь чего-нибудь выпить?

— Ты серьезно?

— Я бы не отказалась выпить. — Я бросаю сумочку и туфли на пол и бегу на кухню. Вынимаю пробку из полупустой бутылки вина и наливаю себе полный бокал. — А ты хочешь?

— Ты нервничаешь? — спрашивает он.

— Я? Нет. — Хватаюсь за шею и указываю на рот. — У меня просто пересохло в горле. — Поворачиваюсь и выпиваю бокал вина.

— Знаешь, мы ничего не должны делать. Я бы с удовольствием посмотрел фильм и помассировал твои уставшие ноги.

— Правда? — спрашиваю я.

Фишер кивает и улыбается.

— Я буду ждать тебя вечно.

Его слова поражают меня в самое сердце. Они совершенны во всех отношениях. Он словно сошел со страниц моего сознания.

Я смотрю на волоски, выглядывающие из-под расстегнутой рубашки, в его большие карие глаза, где вижу золотистые вкрапления. Его губы влажные, на щеках легкая щетина. Он еще сексуальнее, чем раньше. Я больше не хочу бояться.

— Признаюсь, — говорю я, глядя в пол. — Я хочу тебя. Я всегда хотела тебя.

— Грир, посмотри на меня, — шепчет Фишер.

Подняв глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, замечаю, что он выглядит обеспокоенным.

— В чем дело?

— Мне нужно тебе кое-что сказать. Я хотел сказать тебе это уже некоторое время, но ждал подходящего момента.

О нет. Он женат. У него дома девушка. Я терплю и готовлюсь к худшему.

— То, что у нас здесь происходит, особенное. Ты важна для меня. И хотя меня безумно влечет к тебе, хочу, чтобы ты знала, что я не просто какой-то парень. Я не просто хочу трахнуть тебя.

— Неужели? Хочешь трахнуть меня? — спрашиваю я, кусая губы.

— Нет. Не знаю. Ну да, знаю, но сначала я хочу заняться с тобой любовью. Только после я тебя трахну.

Я тихо стону.

— Ты это хотел мне сказать?

— Нет. Тебе нужно перестать отвлекать меня своими пухлыми губами и разговорами о сексе. Мой член уже твердый.

Он качает головой и делает глубокий вдох, когда я хихикаю над его комментарием.

— Это серьезно. — Я игриво киваю. — Я серьезен.

Его лицо теряет все следы веселья, и я напрягаюсь.

— То, что я хотел тебе сказать... мне нужно, чтобы ты знала, прежде чем мы перейдем на следующий уровень... Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя. Я влюблен в тебя.

Воздух в моих легких резко заканчивается. Обхватив его лицо ладонями, я смотрю ему в глаза.

— Неужели? Ты уверен? Потому что тебе не обязательно говорить это, чтобы я переспала с тобой. Я буду спать с тобой сегодня, любишь ты меня или нет.

— Ты мне не веришь? — Фишер наполовину смеется, наполовину обеспокоен.

— Я не хочу, чтобы ты говорил эти слова, потому что думаешь, что я хочу их услышать, а не потому, что уверен в них. И... Я хочу, чтобы ты любил меня, но я не знаю, как. Ты когда в последний раз смотрел в зеркало? — Я обхожу его и оборачиваюсь.

— Не понимаю.

— Ты чертовски сексуальный, Фишер. Ты очень горяч. Ты чертова модель, черт возьми. Ты излучаешь секс. А я только притворяюсь. Я это пишу.

— Детка, разве ты не видишь, какая ты замечательная? Я знаю, что этот ублюдок сделал тебе больно. Луна мне все о нем рассказала. Я ненавижу, что он вынудил тебя увидеть себя в таком недостойном свете.

Я пожимаю плечами.

— Когда слышишь это достаточно долго, начинаешь верить.

— Тогда, наверное, мне придется рассказывать тебе, какая ты чертовски красивая, пока ты сама в это не поверишь. Знаешь, что ты со мной делаешь, женщина?

Фишер качает головой, когда я снова пожимаю плечами.

— Ты не видишь, как смотрят мужчины, когда ты входишь в комнату. Ты — мечта каждого мужчины, и я говорю это по своему опыту.

Я вздыхаю и закрываю глаза.

— Посмотри на меня.

Делаю, что мне говорят.

— Я люблю тебя.

Я крепко зажмуриваюсь, под закрытыми веками наворачиваются слезы.

— Ты удивительная, забавная и добрая. Ты милая и упрямая. Нахальная и глупая. Ты бросаешь мне вызов. Ты заставляешь меня смеяться. Ты заставляешь меня хотеть быть очень хорошим для тебя. Я хочу сделать тебя счастливой. Я хочу дать тебе всё, потому что люблю тебя. Ты меня слышишь? — спрашивает он, потянув меня за талию.

Закрываю глаза свободной рукой.

— Я люблю тебя, и да, я чертовски уверен в этом.

Я качаю головой. Фишер убирает мою руку от лица и прижимает ее к груди, где бьется сердце.

— Я. Люблю. Тебя. — Он шепчет эти слова мне на ухо, и они медленно заполняют каждую клеточку моего существа. — Ты знаешь сцену из фильма «Сумерки. Сага. Рассвет. Часть вторая», где яд захватывает клетки Беллы и исправляет все ее сломанные части?

— Угу.

— Вот что я чувствую. Как яд сшивает и делает меня целым.