Вот черт. Кажется, у меня на подбородке засохло мороженое.

— Думаю, и так хорошо.

— Я в постели с тобой?

— Нет. Ты только что вошел в комнату.

— Я вхожу и вижу тебя в постели в футболке и нижнем белье?

— Да. Что ты собираешься делать? — Я соскальзываю вниз, чтобы лечь на диван. Черт, это весело.

— Я иду к тебе прямо сейчас и снимаю рубашку на ходу.

— Да.

— Когда я подхожу к тебе, медленно провожу пальцами по твоей обнаженной коже, от икры до татуировки в виде стрекозы на бедре.

Все тело покалывает. Он заметил.

— Потом я залезаю на тебя и сосу твою нижнюю губу.

— Хм…

Я провожу пальцами по груди.

— Приподнимаю твою футболку и провожу рукой под ней, кончиками пальцев потянув за сосок.

— Ты действительно хорош в этом. Подрабатываешь в качестве оператора секса по телефону? — спрашиваю я сквозь смех.

— Т-с-с... скажи мне, где твои руки.

— Мои руки на твоей спине, но я медленно скольжу ими вниз к твоей заднице. У тебя классная задница.

— Мне нравится, как ты прикасаешься ко мне. Мне хочется большего. Моя рука скользит вниз по твоему животу к краю нижнего белья.

— М-м-м-...

Мой телефон подает звуковой сигнал. Я отнимаю его от уха. Вижу единственное имя, которое может положить конец этому разговору. Большими буквами: МАМА.

— Вот черт, Фишер. Ты не поверишь, но моя мама на второй линии. Я бы проигнорировала это, но она из тех людей, которые будут звонить, пока я не отвечу.

Фишер смеется.

— Мама заблокировала член. Иди, отвечай. Расскажи ей обо мне и моей крепкой заднице. Я поговорю с тобой завтра.

— Это было... весело.

— Да. Так и было. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Когда я переключаю линии, вдруг чувствую, будто меня поймали на сексе в церкви. Этот телефонный разговор с мамой будет как пятьдесят оттенков неловкости. Я уже скучаю по Фишеру. Ох, это не может быть хорошо.

Вчера вечером мы с Фишером находились на третьей базе. По телефону.

Наши ежедневные телефонные разговоры становятся горячее с каждым разом. Но начинаются они обычно — мы обсуждаем, как у каждого прошел день, а потом я узнаю что-нибудь новое о нем.

Я узнаю, что Фишер хорошо учился в средней школе, и у него было мало друзей, пока он не возмужал в выпускном классе. Он был высоким для своего возраста, когда был маленьким, но потом на некоторое время перестал расти вовсе. В какой-то момент прыщи исчезли, тело вытянулось на пятнадцать сантиметров, и Фишер начал тренироваться. И вдруг стал популярным. Он играл в баскетбол в течение первых двух лет средней школы, но затем переключился на театр, когда девушка, которая ему нравилась, попробовала себя в школьном спектакле. С девчонкой ничего не вышло, но актерская игра его заинтересовала. Ему понравилось, и тогда он решил, что это его будущее.

Я краснею везде, в том числе и на работе, когда думаю о Фишере. Обо мне могут сказать, что я многое умею, благодаря написанному мной, но правда в том, что у меня нет большого сексуального опыта. Я была только со своим бывшим мужем. Думаю, у нас был хороший секс, но мне не с чем сравнивать, и от этого я нервничаю.

Сегодня суббота, и я знаю только то, что Фишер заедет за мной в семь. Маникюр и педикюр в порядке, но я не могу решить, что надеть. Мне нужно выглядеть как можно лучше. Теперь, ложась в кровать, я даже начала надевать футболку и трусики, чтобы не чувствовать себя лгуньей. Прошлой ночью Фишер трогал меня, впервые после пляжа. Ну, я имею в виду, что прикасалась к себе, пока говорил со мной по телефону, так что это почти то же самое.

Фишер так и не признался, куда мы направляемся, поэтому я пролистала свою книгу. По сюжету, Пенн приглашает Кейси в модный ресторан, который он арендовал на вечер. Кейси красиво одевается, и за ней приезжает лимузин. Когда она входит, Пенн за пианино начинает играть. Он поет «Не могу не влюбиться», и в тот вечер признается, что любит ее.

Я немного беспокоюсь, что Фишер все еще следует написанному, но, когда он сказал мне одеться повседневно, признаюсь, вздохнула с облегчением. Я больше не хочу придерживаться своей книги. Я хочу узнать Фишера таким, какой он есть, а не таким, каким, по его мнению, я хочу его видеть.

Тот факт, что я надеваю джинсы, и Фишер заезжает за мной, заставляет думать, что я наконец-то достучалась до него.

Я слишком долго готовилась. В конце концов, я останавливаюсь на джинсах, черных сапогах до колен и черной блузке на пуговицах. Надену поверх нее легкий свитер, похожий на кардиган, потому что эти джинсы немного облегающие. Если я съем слишком много, мне, возможно, придется расстегнуть верхнюю пуговицу, и это будет совсем непривлекательно. Надеюсь, свитер поможет мне спрятать все лишнее в случае необходимости. До гламура мне далеко.

Сейчас пять минут восьмого, а я готова уже сорок пять минут как. Думаю, что его раннее появление в аэропорту было одноразовым событием. Я начинаю волноваться, что Фишер не придет, когда раздается стук в дверь.

Внезапно начинаю нервничать сильнее, чем обычно. Я чувствую себя уверенной, когда говорю по телефону, но лично — это другая история. По телефону я могу говорить так, как будто пишу. В реальной жизни, перед Фишером, я чувствую, что забываю все слова. Почему этот парень так интересуется мной? Это не имеет смысла. Он может заполучить любую девушку. Почему я?

Открываю дверь и вижу букет красных роз и улыбающегося Патрика Фишера. На нем белая рубашка, темные выцветшие джинсы и черный пиджак. Он выглядит так, будто сошел с подиума, а я только что вышла из «Уолмарта». (Примеч.: Walmart — сеть продовольственных магазинов).

Но глаза Фишера говорят совсем другое. Он смотрит на меня так, как я смотрю на витрину «Мейси». (Примеч.: Macy’s — бутик модной одежды).

— Ух, ты! Ты прекрасна.

Я закатываю глаза, забираю цветы из его рук, и Фишер входит внутрь.

— Спасибо. Не нужно было.

— Я знаю, что не должен был. Я хотел. И почему ты закатила глаза?

— Ничего. Заходи. Я поставлю их в воду, и мы пойдем.

Фишер идет за мной на кухню.

— Что-то случилось? Скажи мне. Это из-за цветов?

— Нет. Они идеальны.

— Это потому, что я опоздал на несколько минут?

— Нет. Обычно я всех жду. Прихожу всегда рано, так что я привыкла к этому.

— Это из-за моих слов?

Я вздыхаю.

— Мы можем оставить эту тему?

Фишер прислоняется к стойке, а я ставлю цветы в вазу и добавляю воды.

— Ты плохо воспринимаешь комплименты, не так ли?

— Я не верю комплиментам. Разве это не одно и то же?

Он скрещивает руки на груди.

— Нет. Это совсем другое. Непринятие их означает, что тебе трудно их слышать. Неверие в них означает, что ты не видишь того, что видят другие.

— Куда мы едем сегодня вечером? — спрашиваю я, поставив вазу на стол.

Фишер улыбается и смотрит на меня, потом слегка качает головой и выпрямляется.

— Это сюрприз. Нам пора.

— Что за сюрприз? — спрашиваю я, когда он открывает передо мной дверцу машины. — Почему бы просто не сказать мне?

Он закрывает за мной дверь и подбегает к своей, садится на сиденье и нажимает кнопку, чтобы завести машину.

— Мой друг владеет баром в центре. Я слышал, у них потрясающая еда и отличное развлечение. Я думал, мы заскочим. Это нормально?

— Звучит великолепно.

Я так рада, что он наконец-то стал самим собой. Может, я все-таки смогу расслабиться.

До бара сорок минут езды. Я узнала, что у Фишера очень разнообразный вкус в музыке. Он знакомит меня с кантри-группой Old Dominion и песней «Snapback», которая мне на удивление сразу нравится. Затем мы слушаем «Walk on Water» группы Thirty Seconds to Mars. Это постоянное разнообразие. Он держит меня в напряжении. Мне трудно «прочитать» Фишера.

Когда мы выезжаем на шоссе, Фишер протягивает мне руку через сиденье и продолжает удерживать мою ладонь, ведя машину одной рукой. Я солгала, если бы сказала, что мне не нравится держать его за руку. Олли никогда этого не делал. Для меня это интимно, особенно на публике. Это дает всем знать, что ты не просто случайный человек, а кто-то важный. Интересно, будет ли он все еще держать меня за руку, когда мы доберемся до бара?