– Так что, договорились? – удивленно спросил Ковард. – Вы согласны сотрудничать с Кадолией?

– В какой-то форме да.

– Что ж, детали обсуждайте с мэром и его прислужниками, – нетерпеливо отмахнулся Лайам. – Я здесь не за этим. Вы говорили, что сами заинтересованы в данных о том, что за пределами этих мест.

– Да, заинтересованы.

– Как насчет, чтобы помочь еще? Мне бы пригодилась какая-то техника древних или оружие.

– Мы не можем давать людям оружие, это противоречит всем правилам.

– Чьим? – не понял Лайам.

– Вашим же собственным. Опыт ваших предков показал, что оружие вам давать опасно.

– Ну, вот дожили, теперь компьютеры будут думать за нас, что нам во благо! – рассмеялся Лайам.

– Ты не получишь оружия, мальчик, мы видели в зеркалах, что ты можешь сделать, если тебе его дать.

– Правда? – обеспокоился Лайам.

– Но мы подумаем, как можем поучаствовать в твоей экспедиции и чем-то помочь. Мы заинтересованы в исследовании мира за пределами нашего обиталища.

– Отлично, дамы, раз с этим все, и вы уже точно не намерены взорвать мой город, пока меня не будет, я, наконец, могу заняться делом. Прощайте.

Он развернулся, чтобы уйти.

– Подожди, мальчик с серебряными волосами. Разве это все? Разве ты не хочешь взглянуть в зеркала времен и узнать свое будущее?

Лайам замер.

– Нет, – сказал он, не оборачиваясь.

– Почему?

– Я, знаете ли, всегда любил сюрпризы. К тому же, вероятности, всего лишь вероятности. Если о них не знать, они скорее останутся вероятностями.

– Что это значит? – смутились голограммы.

Всего лишь компьютеры, усмехнулся про себя Лайам, а вслух сказал:

– Это значит, что я не хочу знать свое будущее, я предпочитаю создавать его сам. Пока, дамы, может, еще увидимся. Идемте, ребята.

Голографические хранительницы смотрели им вслед, потом вежливо предложили проводить до выхода, заметив, что в институте легко заблудиться.

Когда ребята вышли наружу, Калисса зашипела:

– Ты спятил, Лайам? Они могли показать все, что нас ждет и ответить на все вопросы!

– О, что за тон, девочка моя? Куда подевался священный пиетет, перед твоим светоносным лидером, за которого ты собралась замуж?

– Я тебе сейчас просто двину, Лайам. Как я понимаю, что ни одна девушка тебя не выносит!

– Я им не доверяю, они там что-то увидели, но почему решили показать мне? Зачем? Чтобы как-то использовать? Они тоже могут ошибаться.

– Ошибаться в чем? – спросил Ковард.

– В будущем, которое они видели в своих зеркалах. Будущего нет, это фикция. Есть только потенциальные вероятности, и раскрыть можно любую. Но если ты увидишь одну, то сделаешь ее реальной. Может это все бред и суеверие, но я сам хочу найти ответы, а не выслушивать из уст каких-то роботов.

Калисса согласилась:

– В этом есть смысл, подозрительно, почему они вдруг стали предлагать нам это, после слов о нежелании рассказывать кадолийцам тайны прошлого и свои секреты.

– Да вы просто оба параноики, – хмыкнул Ковард.

В Штаб приходили люди. Все в Кадолии прослышали, что Лайам Ли Кадами собирает экспедицию в город, что лежит под нижними ходами, и отбоя от желающих не было.

Лайам оказался совершенно не готов к такому повороту событий. Он намеревался взять только своих, верных ему людей, кого он приютил в Штабе. Так нет же, пришла целая куча левого люда, за жизнь и безопасность которого он совсем не хотел отвечать. А уж на то, что они пойдут за ним до конца, если вдруг понадобится, рассчитывать не приходилось.

Штаб. Это был старый некогда заброшенный дом, который Лайам и его последователи приспособили под свое жилище и место для сборов. Не все здесь жили и спали, но очень многие, у кого не было другого крова или они не желали туда возвращаться.

Идея о таком доме возникла спонтанно, когда вокруг Лайама стали собираться какие-то люди, поначалу беспризорники, молодежь, ищущая цели в жизни. Их было не так много, но всем нужно где-то собираться и вообще жить. Тогда он нашел этот дом, выкупил за бесценок и поселил сюда свою банду, как назвали их Мол и Буб. Но это, конечно не являлось бандой, и ни Лайам, ни сами они так себя никогда не называли. А как? Черт, у них нет никакого названия. Просто те, кто считал Лайама лидером.

Поначалу сплотились не больше десяти человек, Ковард и Калисса были среди первых. А потом стали подтягиваться еще. Лайам не всегда понимал, что влечет к нему этих отверженных. Он ничего им не обещал, не произносил речи. Просто находил какое-то занятие, привлекал к своим затеям, и они оживали. Из чисто подростковой шайки их организация выросла до сотни членов, и последний год к ним присоединялись люди и тридцати, и сорока лет, как погонщик, и старше шестидесяти, как старая Грета.

– Что влечет к тебе всех этих людей? – пораженно спросил Каниг, стоя с Лайамом на деревянной галерее в главном зале и смотря на собравшуюся внизу толпу в очереди на запись.

– Я просто даю им смысл жить, – отозвался Лайам.

– Ты это серьезно? Не слишком ли много помпезности? – усмехнулся полицейский.

– Отнюдь. Все они не нашли себя в этом мире или столкнулись с трагедией, которую не смогли пережить, а я дал им новую цель.

– Какую? Почитать тебя и выполнять поручения?

– Нет, Каниг. Великую цель поиска и исследований, – он помолчал, размышляя, и поправился: – Ну, конечно, не с самого начала. Сначала я просто придумывал каждому какое-то новое занятие, причину жить дальше и вставать каждое утро с постели. Вон видишь того мрачного крепыша?

Каниг кивнул:

– Да, я слышал, вы называете его погонщиком. Почему?

– Потому что он действительно был погонщиком скота в своей прошлой жизни… я имею в виду иносказательно прошлой.

– Не надо уточнять, я не верю в эти курсирующие у вас сказки, о том, что можно рождаться в мире не один раз, и все мы уже жили когда-то.

– Какой ты еще девственный материал, Каниг, с тобой надо поработать, – обронил Лайам.

– Эй! Ты давай тут без своих шуточек, пущу пулю в лоб на глазах у всей твоей паствы, и что ты будешь делать?

– Они не моя паства, вот не люблю этих сравнений.

– Так что с погонщиком?

– Он занимался скотом, у него было стадо. Домик в полях за городом. Прелестная жена и не менее прелестная дочка. Ну, по крайней мере по его описаниям, будем считать, что действительно прелестные.

Каниг покачал головой:

– Ох, поменьше цинизма, откуда в тебе это? Это же твой человек. Что стало с его женой и дочкой? Погибли?

– Да. Загрызли горные кошки в нижних ходах.

– Великий Бог-из-машины! Что они там делали?

– Собирали мох, увлеклись, зашли далеко и не вернулись. В один день человек потерял обеих, ради которых жил.

– Ужасная история, у меня у самого семья, дочь и сын… Что он сделал? Как справился?

– Он не справился. Сначала он взял ружье и пошел в нижние ходы. Ходил там и стрелял в горных кошек, как только их видел.

– А что потом? – затаив дыхание, просил Каниг.

– Потом патроны кончились, – развел руками Лайам. – Он понял, что не может дальше мстить, и если пойдет возьмет еще, они тоже кончатся, все это как-то бессмысленно, родных не вернуть. Он хотел застрелиться, но… патронов-то нет. Тогда он пошел назад в Кадолию, размышляя. По пути в голове у него немного прояснилось, он вспомнил, что слышал историю, что в городе живет парень, который выжил в нижних ходах и умеет разговаривать с кошками…

– Чего?.. – перебил Каниг.

– Не важно. Не знаю точно, что именно привело его ко мне. Или он просто хотел узнать, как я выжил, или чувствовал какую-то общность со мной, ведь я тоже потерял родных в ходах.

– Ты вроде говорил, что ты со звезд, – опять перебил Каниг.

– Когда-нибудь я расскажу эту историю, но не сейчас. Погонщик пришел в Штаб, мы поговорили, и у нас действительно нашлось что-то общее… Я сказал ему, что он должен жить дальше, они бы этого хотели. Хруст ответил, что не может больше быть погонщиком, ходить на работу каждый день после того, что случилось, и жить в том доме. Тогда я ему предложил, живи здесь и делай, то, что тебе скажут. Он согласился. Это стало его новым смыслом.