Лайам и забыл, что того может быть другое мнение.

– А я что? – растерянно опустил Каниг автомат. – Не нравиться мне это, но что мне возвращаться одному и докладывать мэру, что оставил ребят, что должен был охранять? Я иду с вами. Но если там целая армия роботов, я надеюсь, вы не будете лезть на рожон?

Лайам быстро проговорил:

– Никуда мы лезть не будем, мы попробуем договориться с пресловутыми духами этого места.

Ребята перелезли через тела роботов и снова вышли в зал с зеркальной плоскостью.

Мик лежал в нескольких шагах, если бы он не развернулся, если бы продолжил бежать в туннель вместе со всеми…

– Как быстро, и его нет, – пробормотала Калисса.

Ребята столпились вокруг подавленные, глядя на распростертое тело.

Лайам чувствовал, что ему, как лидеру, стоит что-то сказать. Но он совершенно не представлял, что именно. Это с ним случалось не часто.

Вместо него раскаянно пробормотал Каниг:

– Я не досмотрел… Ведь я должен был защищать вас всех как раз от этого.

– Даже не вздумай брать все на себя и убиваться по этому поводу, – резко сказал Лайам. – Мик знал, что идет на опасное дело. И каждый здесь знал.

Все понуро закивали головами.

Лайам сказал:

– Кому-то надо будет его нести. Мы похороним его в Кадолии.

Все начали испуганно переглядываться.

– Я понесу, сопляки, – проворчал Хруст, и хотел было нагнуться.

– Подожди, – остановил его Лайам. – Сделаем носилки, накроем чей-нибудь курткой.

– Да, точно, ты прав, Лайам, – кивнул погонщик.

– Но сначала надо поговорить с голограммами, – Лайам выпрямился, обводя взглядом пустой зал. – Эй, зеленые женщины! Мы пойдем дальше, вы нас не остановите. Это нападение было огромной глупостью с вашей стороны! Мы возьмем то, зачем пришли, если у вас есть еще войска, выставляйте их сейчас или не мешайте больше.

Зал молчал, и никто ему не ответил.

Лайам пробормотал раздраженно:

– Я всегда говорил, что настоящего искусственного интеллекта не могло существовать, а все эти поделки древних, были только имитацией. Я теперь чувствую себя идиотом, что пытаюсь вести с ними переговоры, как будто в этом есть хоть какой-то смысл! Надо найти их главный компьютер и разнести его к чертовой матери, чтобы…

Тут вдруг зеленый всполох сбоку заставил его умолкнуть и повернуться.

– Чего ты хочешь, мальчик с серебряными волосами? – произнесла одна из зеленых голограмм.

– Я хочу добраться до библиотеки этого института – это все что меня интересует. Почитать ваши книги, поискать кое-какую информацию о городе древних, там, внизу под нашей Материнской Пещерой.

– Что? – ахнули те спутники, что не были посвящены в эту тайну.

Лайам с улыбкой развернулся:

– Да, в нескольких километрах под нами есть большой город древних, с белыми высокими зданиями, с широкими дорогами, галереями и высохшими фонтанами. И станцией монорельсовых поездов, путь от которой уходит в стену Реликтового Барьера.

– Откуда ты знаешь? – спросил Колвин.

Лайам воззрился на него:

– Он называется Меллотракс, и я видел его своими глазами. В детстве. Когда бродил один в нижних ходах и искал людей. Прежде чем подняться к Кадолии, я вышел туда, на улицы заброшенного города. Эта картинка все еще перед моими глазами. Он снится мне.

– И ты хочешь найти его? – спросил Сергей. – Поэтому ты постоянно читаешь книги древних?

– Мне не надо искать, я знаю, что он внизу. Он довольно большой, и на него неизбежно выйдет всякий, кто пойдет четко вниз. Кадолийцы ни разу не забирались так далеко, потому что там все пещеры и ходы кишат горными кошками, опасными роботами и механизмами. А те, кто рискнул… не возвращаются.

– Харви Смелый исследовал нижние ходы, – вставил Каниг.

Лайам фыркнул:

– Он не заходил дальше третьего-четвертого уровня, не смеши меня. Я, а не кто-то другой открыл Шестое хранилище на пятом уровне пещер и составил карты многих ходов первого уровня, что вообще никто до меня не додумался сделать.

– Если ты знаешь, где город, почему не отправился туда и что ищешь в книгах? – спросил Сергей.

– И почему никому не рассказывал об этом? – удивился Каниг.

Лайам кисло покосился на него:

– Когда мне было пятнадцать, я отправлял письмо нашему толстяку мэру с подробной инструкцией, очевидно, он даже не стал читать. Меня постоянно считают прожектёром и выдумщиком. Даже когда я стал серьезным исследователем пещер и руин, добился кое-какого уважения в городе, мне все равно не доверяют что-то серьезное, а чтобы поговорить с мэром, мне приходится подавать прошение за месяц, как будто я рядовой проситель, решивший пожаловаться на падающий удой своего скота! Не в обиду, Хруст.

– Я давно не развожу скот, – бесцветно сказал бывший погонщик.

– Наш мэр поразительная безынициативная амеба. Ему ничего не надо! Ему все кажется сомнительным и опасным предприятием. Я и раньше хранил эту тайну в себе, страдая некоторым детским романтизмом и считая, что это моя тайна, которой не стоит делиться, а после такого отношения и вовсе решил, что пока сам все не выясню и не доберусь туда, ни одна кадолийская шишка ничего от меня не услышит. А по поводу того, почему я сам до сих пор туда не отправился… – Лайам одарил Сергея пронизывающим взглядом. – Прогулка туда по сравнению с нашими сегодняшними неприятностями даже рядом не стояла. Горных кошек я умею заговаривать, а вот…

– Что? Заговаривать горных кошек? – фыркнул Мол.

– Тсс, он действительно может, – шикнула на него Калисса.

– Туда не подобраться без маленькой армии, нижние ходы действительно опасное место, и чем ближе к Меллотраксу, тем опасней. Но это все не важно, мы сейчас здесь, дамы, – взглянул он на голограммы, – затем, чтобы набрать кое-какого старья, что валяется здесь повсюду, и вам, очевидно, не нужного, и пройти в эту самую библиотеку. Я хочу узнать о Меллотраксе больше, прежде чем отправиться туда. Мне надо выяснить, куда ведут его монорельсовые пути, – многозначительно закончил он.

– Ты такой, какими мы видели тебя в зеркалах, – выдали дамы.

– И что это значит, древние вас побери? – спросил Лайам.

– Скажи нам, мальчик, ты действительно не побоишься отправиться туда, куда ведет поезд?

– Я ради этого и родился, дамы!

Ребята вокруг затаили дыхание.

– Да, – обернулся он о них. – Никто в Кадолии об этом не думает. О том, что может быть мир за пределами Материнской Пещеры. Наши исследователи ходили далеко, как только могли, и находили только пустые пещеры, тупики или неведомую опасность, и решили, что там, дальше, ничего нет, только толща камня и земли. Ну и какая-нибудь пустынная поверхность, которая есть или уже нет где-то сверху. А я говорю вам, что внизу огромный город, и из него ведут железнодорожные пути. Куда? Вероятно, в другие города.

– Так ты хочешь… отправиться в них на поезде? – ахнул Шами от своей догадки. – Ты говорил, но я не думал…

– Именно так, Шами. Я грежу об этом с детства. Я хочу узнать, что за пределами известных нам пещер. Что вообще собой представляет наш мир и что с ним случилось тысячу лет назад. Так я вижу свою миссию и то, зачем появился здесь.

Он умолк, все пораженно молчали. Даже Шами и Мирика, которые, в общем-то, знали его лучше других, уже слышали и про Меллотракс и про его планы раскрыть тайны мироздания. Неужели они думали, он просто так болтает? Почему эти обычные люди вокруг вечно не способны увидеть его величие и предназначение?..

– Итак, дамы? – вернулся он к голограммам. – Я что-то разоткровенничался от драматизма момента и раскрыл вам все свои замыслы. У вас есть библиотека. Мы лишь пройдем туда, по пути подберем с пола какие-нибудь безделицы и уйдем отсюда. Не надо чинить нам препятствия. Мы не опасны.

Программы о чем-то задумались, если так можно выразиться о программах. Хотя об этих, пожалуй, можно. Лайам все поглядывал на них, пытался уловить мимику в нарисованных лицах. Но, не смотря на неказистый и нецветной вид, эти штуковины действительно умели думать.