– Что, вы, очевидно с ним и пытались проделать? – опять усмехнулся Лайам.

– Мы не думали, что если к нам сунутся люди, то зайдут именно в тот коридор и он их заинтересует. Это все совершенно непрогнозируемые и странные события.

Лайам улыбнулся:

– Судьба вообще не прогнозируется, она просто есть и строит реальность под себя. Но почему вы его просто не уничтожили?

– Нет причин разрушать что-то, если оно не мешает и не несет явной опасности.

– Хм, логично, – задумчиво почесал подбородок Лайам.

Рано утром Лайам проснулся от того, что некая женщина кричала под окном его имя. Судя по немолодому голосу, это вряд ли могла быть какая-то девчонка, решившая повыяснять отношения. Да и не настолько его личная жизнь была бурная, чтобы даже не иметь идей, какая из них могла додуматься до такого действия, не говоря уж о том, что он старался расставаться с девушками без эксцессов.

Его чердачная комната имела небольшой балкон, на который он и вышел, более-менее одевшись.

– Что черт возьми?.. – начал он, но осекся, внизу была мать Мика.

Убитого роботами Мика.

– А вот и ты, герой и первооткрыватель! Выспался наконец?! Мой сын умер из-за тебя, а ты преспокойно дрыхнешь?!

Лайам мог ей многое ответить, но он молчал.

– Всегда он за тобой таскался! И вот теперь его нет! Почему, Лайам, почему? Отвечай мне!

– Может быть, мне лучше спуститься? – спросил Лайам.

– Что, ты не желаешь, чтобы все соседи слышали, что ты убийца? Что из-за тебя погиб прекрасный мальчик?!

Вот поэтому он всегда предпочитал иметь дело с отверженными и сиротами, потому что потом их матери, отцы, жены, сестры не приходят и не кричат на тебя, что ты дурно влияешь на их родственника, что ты тянешь его не туда или что… ты виноват в его смерти, потому что он пошел за тобой.

– Я все-таки спущусь, и это для вашего же удобства, – проговорил он.

– Нет, стой и слушай! Я пришла сюда, чтобы сказать тебе, что ты отнял у меня сына. Сказать тебе, что ты убил его.

– Я никого не убивал! – не выдержал Лайам. – Мик делал то, что он хотел. Он знал, что там не безопасно, он знал, что может, что угодно случиться. Все, кто шел со мной, знали это.

– А я не знала! Он ничего мне не сказал!

– Ну, он был уже достаточно взрослый, чтобы…

– Молчи, негодяй! Моего мальчика больше нет!

Лайама подмывало сказать ей, что Мик сам виноват в своей смерти. Он был идиотом, который не побежал, когда надо было бежать, а решил показать какой он удалец. Но зачем? Он ничего не докажет этой женщине. И если уж смотреть на вещи честно, Мик не оказался бы там, если бы не Лайам, поэтому его вина здесь тоже есть.

Он вдруг проговорил:

– Мик был смелым парнем, он не испугался, когда все испугались. И не побежал, когда все побежали. Он решил сражаться, но не смог победить, враги оказались сильнее.

Всхлипывания женщины немного затихли, она посмотрела на него удивленно.

А Лайам продолжил:

– Его больше нет, но я знаю, что он хотел бы извинится, что… Нет, это я должен извинится перед вами, что ваш сын оказался слишком смел и безрассуден, а я вовремя не удержал его.

– Да, он был смелым. Такой всегда шалопай… – вновь разрыдалась женщина. – И ты пользовался этим. Ты пошел туда, он пошел за тобой, и поэтому он умер, а ты жив! Лучше бы ты умер Лайам Ли Кадами, а не он!

Лайам опять решил промолчать, а женщина больше ничего не сказала, развернулась и ушла.

Лайам тяжело вздохнул, вернулся в комнату, чтобы закончить одеваться и спуститься вниз. От всего этого было паршиво на душе. А еще паршивей от того, что за всеми вчерашними событиями, смерть Мика как-то отошла на второй план, он даже практически и забыл об этом, выкинул из головы. Мик не был ему как-то очень близок, хоть и они давно дружили. Но по большей части, это просто еще один парень его «банды», как охарактеризовали их сообщество единомышленников Мол и Буб. Просто еще один парень, который ходит за тобой, почитает как предводителя, по ему одному ведомым причинам, делает, что ты скажешь, и который умер, потому что в по-настоящему опасной ситуации, не послушал, что ему говорят. Но вот пришла его мать и напомнила, что он был человек, чей-то сын, которого любили, и его теперь нет, в том числе и по твоей вине, а ты даже не думал об этом, потому что у тебя полно великих планов.

Как все это неприятно. Наверное, нельзя быть таким, иногда надо быть человечнее и переживать, когда за тебя умирают.

Сперва искусственный Харви, теперь еще и это. Неужели жизнь всегда становится сложнее, как только начинаешь делать какие-то большие дела?

В гостиной он встретил Марту, мать Шами, выглядящей обеспокоено. Она протараторила:

– Эта женщина просто подошла к дому и стала кричать. Я пыталась уговорить ее войти, предложила чаю, она не желала меня слушать.

– Когда у человека горе, он никого не хочет слушать, – ответил Лайам.

Марта вдруг проговорила.

– А ведь ты потащил с собой и Шами. И Мирику. Вы вернулись с таким триумфом, что я и не подумала, что вы были в опасном месте, и что могли умереть. Я не знаю, Лайам, как бы я могла дальше как-то с тобой жить, если бы Шами там умер.

Тут Лайаму возразить было нечего, довод, что Мирика и Шами были под защитой ауры его судьбы, вряд ли покажется обеспокоенной матери убедительным.

– А Скволлам бы ты что сказал, если бы Мирика не вернулась? – Она умолкла, глядя на него. – Просто иногда думай, Лайам, что твои затеи могут плохо кончиться для кого-то.

– Да, это я только что усвоил. Но черт, Марта, я не могу не делать, то, что делаю. Это для меня как дышать, идти вперед, вершить какие-то великие дела. Мне тесно в этом городке. И я не могу запретить людям идти за мной.

– Я все ждала, когда ты подрастешь и эти твои юношеские фантазии повыветрятся, но вот ты вырос, и, похоже, все стало только хуже. Я теперь вижу – ты далеко пойдешь и обязательно потянешь за собой и моего сына. Но постарайся, Лайам, чтобы Шами не умер. Он же твой брат практически. Да не практически, а так и есть, какая разница, что кровного родства нет. Он твой брат и все, ты должен его оберегать.

– Да, он мой брат, и я обещаю тебе, Марта, что сделаю все, чтобы с Шами никогда ничего не случилось.

Марта вздохнула:

– Ну вот и хорошо, видимо, на все остальное я все равно не могу повлиять.

В дверь позвонили, под деревянным потолком раздалась знакомая трель.

– А вот и еще кто-то за тобой явился, наверняка позвать тебя творить великие дела.

Лайам одарил ее мрачным взглядом:

– Это что, шутка? Первая за утро?

– Конечно, – улыбнулась Марта.

Лайам открыл дверь и удивленно уставился на Канига.

– Что такое? Только не говори мне, что пришел меня за что-нибудь арестовать, – пробурчал Лайам.

– Вообще-то, меня послал за тобой мэр, он созвал совет безопасности, тебя хотят послушать. Ты, ведь, похоже, был прав, а?

– Конечно, я всегда прав, только намекни, в чем на этот раз, и по какому поводу они так переполошились? Я ничего не делал.

– Да неужели? – усмехнулся Каниг. – Ох, сдается мне не зря ты первым делом ляпнул это, про арестовать. А? Кого-то пришил ночью в подворотне, не так ли?

– Людей среди них точно не было, можешь мне поверить.

– Верю. Сегодня в администрации выдалось радостное утро. В мусорном баке у входа нашли голову Харви Смелого, а в соседнем – его тело со следами горелой проводки.

– Да ты что?! какая неожиданность! – сказал Лайам. – И кто же, интересно, додумался до такой причудливой шутки – подкинуть горелого робота в мусорку администрации?

– Из тебя фиговый актер, Лайам.

– Я просто играю не на всю широту своего таланта.

– Так значит, он точно был роботом, да?

– А что, я, по-твоему, убил настоящего Харви из зависти и напихал в его труп проводов? Ты меня переоцениваешь.

– Земная труха! Неужели он действительно умер в том институте, и мы видели его тело?