– И как, у него все хорошо с головой? Он справляется?

– Это мой самый сильный и бесстрашный солдат… хотя нет, Ковард помускулистей. Хруст, не задает вопросов, делает все, что скажу я, или те, кого я назначил главными. Он чрезвычайно надежный и верный человек.

– Солдат? Ты с кем-то воюешь?

– Ну это фигура речи, Каниг, не придирайся. Главное, что он убьет за меня или умрет сам.

– Хороший же ты ему придумал новый смысл.

– Я не придумывал, он сам избрал это, я просто тот, кто попался ему, когда он искал путь. Главное, что человек стал жить дальше… правда я ни разу его не видел улыбающимся. Но кто знает, может быть, мне что-то удастся из него сделать… Наполнить еще каким-то смыслом, светом. Да… я иногда забываю, что надо о ком-то подумать дополнительно. Не все здесь победили своих демонов, они все еще сражаются.

– Но как-то удачно, на твоей стороне, – хмыкнул Каниг.

– Ну, вот и ты здесь и рвешься в экспедицию, а почему? Просто судьба. Я для многих та дверь, через которую они могут выйти.

Каниг снова взглянул вниз.

Митрикс организовал все прибывающих людей в очередь и, расположившись за столом, стащенным со свалки, парой ребят в качестве часовых, тщательно записывал имена всех желающих отправиться в экспедицию в толстую тетрадь. Он настоял, что не стоит так сразу гнать добровольцев в шею, это неудобно и может вызвать волнения, и что надо хотя бы создать видимость, записать имена, род деятельности и основные умения, и, может быть, найдутся действительно полезные люди, которых можно взять. Лайам согласился, потому что доводы разумны.

– Что ты будешь делать со всеми этими людьми? – спросил Каниг.

– Не представляю. Совершенно не представляю. Мне столько не надо. Как много, оказывается, в этом городе людей, желающих умереть, кто бы мог подумать?

– Мы действительно засиделись в этой пещере. Как Харви не стало… Дух исследования пропал. Не думал, что скажу тебе это, парень, но кажется, ты вернул этот дух.

– Не надо этих напыщенных речей, Каниг! – раздраженно взмахнул рукой Лайам.

– Ты сдвинул этот город с мертвой точки, затеял все это. Ты истинный наследник Харви Смелого.

– Да неужели? Ох, как я рад… – пробурчал Лайам.

– Какая кошка между вами пробежала? Ты же его даже не знал.

– Мне хватило его помпезной рожи по телевидению и деяний с нулевым результатом.

– Может быть, он тебя затмевал? Я как-то о тебе особо и не слышал до этой истории с походом в Комплекс-4, где оказался Лимерик. Неужели это зависть, паренек? Ну-ну, это так мелко для тебя.

– Возможно, лет в пятнадцать я и завидовал, потом меня просто раздражал этот буффон, – отмахнулся Лайам. Потом добавил, задумчиво: – Что за рок? Я пошел по его следам, столкнулся с копией, убил ее, а теперь еще и вернул Кадолии его дух? Не говоря уже о том, что я притащил в город его останки.

– Город будет всегда тебе благодарен.

– Я вижу во всем этом какие-то знаки. Человек давно умер, но судьба связала меня с ним с неясной целью.

– Может, такой, как Харви, научил бы тебя чему-то, ты еще молод, максималист.

– О, ну-да, ну-да, конечно. Какое счастье, что я больше не увижу Харви Смелого ни в одной из ипостасей.

****

Через несколько дней уже все было готово к экспедиции. Город затеял масштабное празднование перед отправкой. Лайам был, конечно, приглашен на главный бал или что-то такое – он все равно в этом ничего не понимал – с последующим повальным пьянством, которое скромно назвали пиром. Оно происходило в зале ратуши, часто используемом для таких мероприятий.

К своему большому несчастью, Лайам никак не мог улизнуть отсюда, ведь, собственно, он был тем, ради которого собралась элита города, и каждый хотел с ним поговорить или расспросить о какой-нибудь ерунде.

Он старался быть вежливым со всеми, но не всегда это получалось. Когда Лаванда Блум пригласила его на танец, Лайам отказался, порекомендовав ей поменьше налегать на пунш и присмотреть партнера по росту. Но, кажется, эта карга не смотря на легкое подпитие распознала тонкий намек на возраст и, по всей видимости, занесла в список смертельных врагов. Что ж, если он туда еще не попал, то давно следовало.

Потом, под конец, Лайам сам не понял, как так получилось, но он неосмотрительно оказался поблизости от мэра Максимилиана. Толстяк, изрядно набравшись и завидев, что празднество заканчивается, приличные гости уже разъезжаются, а не приличные лежат под столом либо лицом в салатницах, попросту схватил со стола бутылку какого-то шампанского и Лайама под руку, потащив куда-то на верхние этажи.

Так Лайам оказался глубоким вечером в роскошном кабинете с плотно задернутыми бордовыми шторами, за громадным резным столом, в обществе пьяного мэра и бутылки, которую тот употреблял в одиночку.

Сам Лайам не любил ни пьяных, ни пьянство, и старался вообще лишний раз без какой-то особой надобности не пить ничего, что затуманивает мозг. Имея невысокий рост и хилое телосложение, он с детства привык, что именно мозг и ясность сознания его главное оружие в этом мире, поэтому было бы крупной глупостью чем-то портить и то, и другое. И вот сейчас ему пришлось с кислой миной наблюдать за падением мэра на самое дно и напоминать себе, что этот пьяный боров в обычное время вполне славный умный мужик, сносно управляющий огромным городом. Просто сегодня, он очень перебрал.

Уйти было как-то невежливо, господин мэр вроде пытался вести какую-то задушевную беседу со своим новым главным исследователем, давать напутствия перед важной экспедицией, но шампанское после чего-то более крепкого, ему явно оказалось совершенно некстати.

Так что оставалось ждать, когда Максимилиан просто отрубится, тогда можно будет по-тихому удалиться. И уповать на то, что жирдяй не скончается от сердечного приступа – слинявший на следующий день в экспедицию главный исследователь сразу попадет под подозрение…

– А ведь обитаемый мир, за пределами наших пещер, что ты ищешь, существует, славный паренек, – протянул вдруг мэр, раздобыв где-то вместительный фужер и подливая туда пенящееся шампанское.

Лайам сразу встрепенулся:

– Да?

– Но ты не обрадуешься, если увидишь его…

– Почему?

Мэр меланхолично уставился в свой бокал и вздохнул:

– Я так устал, мой мальчик, ты не представляешь. Все время что-то утаивать, создавать видимости! Это все Гастигс с его теориями. Мол, время еще не пришло!

– Господин мэр, вы отвлекаетесь, что за мир, который меня не порадует?

Максимилиан доверительно наклонился:

– Мы ведь не родились здесь, около этого водоочистного завода, ты же это знаешь?

– Конечно.

– Наши отцы жили там, за Реликтовым Барьером, в тысяче километров отсюда. Там существуют гигантские гиперполости, не чета нашей Материнской Пещере, они так огромны, что там есть моря и небо…

– Небо?

– Да, потолок так высок, что под ним скапливается большая толща воздуха, подсвеченная электронными облаками в настоящий голубой цвет. Все это, должно быть, походило на жизнь на поверхности…

– Разве это не какие-нибудь секретные данные, господин Максимилиан? А вы мне все это так рассказываете…

– Пфрр! – пренебрежительно брызнул губами мэр. – Ты же наш славный мальчик, Лайам! Главный исследователь! – Но мэр наклонился, таинственно прошептав: – Но ты больше никому не рассказывай!

– Конечно, ни одной живой душе, вы можете доверять мне. Почему они ушли?

– Потому что там страшное место, края темных людей и темных нравов.

– Так там живут другие люди?

Мэр отпил из фужера:

– По крайней мере жили, двести лет назад.

– Кто они?

– Потомки древних, конечно, такие же, как и мы, – изрек мэр. – Ведь древние не умерли в один день, как ты уже раскрыл. Настоящая история не так приглядна, мальчик, поэтому наши отцы-основатели ее скрывали.

– И какова же настоящая история? – весь подавшись вперед, спросил Лайам.

– Наверное стоит начать сначала… Видишь ли. Здесь, в наших пещерах, древние заморожены в том состоянии, когда их цивилизация еще была на высоте. Но случилась какая-то война, применили некое оружие.